Благодарю Лиру и ухожу к себе. Я наверняка пропустила что-то в книге.

Сначала прилетаю в Валерон. Мне мои люди многое рассказали про то, как функционирует город. Косвенно он связан с культом. Косвенно. Значит, можно выйти и на прямые связи.

Решаю пока что ничего не менять, как минимум проследить за главой города, начальником стражи и… более мелкими фигурами. Меня, в частности, интересует мачеха Адалии. Мне хочется раздавить ее как мелкого жучка за все то, что чувствует при ее появлении Адалия.

Чтобы больше не смела даже в сторону этой невыносимой девчонки смотреть!

Делаю глубокий вдох и выдох и спускаюсь в подземелье. Тут сидят те, кто первый посмел что-то сказать в сторону Адалии. Рудвер, племянничек Лиры, и лекарь, который его методами выписывания лекарств “за спиной” мог выкосить половину Валерона.

Сидят. Почти уже даже не рыпаются, смирились. Рудвер пытается сказать, что рассудок помутился, что не ведал, что творит, потому что пил. Да. Я помню, как он приходил ко мне. И он был трезв.

Лекарь просто подвывает, держась за голову. С ума сходит или играет? Неважно. Я знаю, как выяснить, что за ерунду подмешала Августа Пэрис своей падчерице, чтобы она добровольно легла со мной. А Адалия не сделала бы этого по своей воле. Не такая она.

Выяснив все тут, отправляюсь на север. Точнее, северо-восток. В Сиртанию, драконьи земли.

Вард напомнил мне об одной паре, которая либо разобьет все мои догадки в осколки, либо… Впрочем, неважно. Что бы эта пара мне ни сказала, мне все равно. Адалия будет моей. Способная родить мне ребенка или нет, Избранная или нет, истинная или нет.

Уже абсолютно все равно. Потому что моя. До последней родинки, до каждой мурашки, до каждого судорожного вздоха от моего прикосновения. МОЕГО, потому что я никогда и ни за что не позволю больше никому ее коснуться.

Тихий особняк в долине с небольшим садом и уютным прудом, искрящимся на солнце. Такое приторно-умиротворяющее спокойствие, от которого я бы бежал так, что крылья хлопали всего полгода назад. А теперь я больше всего мечтал вернуться в свое собственное поместье, где мать разбивала огромные парки с розами, где отец ловил для нее золотых рыбок в пруду, которых они все равно в итоге отпускали.

Оно запущено, ведь я не был там уже… Сколько? Лет десять? Больше? Драконья жизнь длиннее человеческой. И отец надолго пережил маму, но не переставал по ней скучать.

Мысль о том, что мне придется видеть, как стареет и умирает Адалия, болезненно царапнула сердце.

“Не придется”, — уверил меня Ринг, хотя я чувствую, что ему самому эта мысль совсем не пришлась по душе.

— Генерал Тарден! Что же вы не предупредили, что прилетите! Я бы испекла ваш любимый тыквенный пирог. Ну да ничего, я сейчас поставлю!

Молодая, очень энергичная, но не очень грациозная брюнетка весело машет мне рукой, как только я приземляюсь и забираю главенствующее положение снова на себя. Еще бы ей быть грациозной: кажется, пополнение в их семействе будет не больше чем через месяц. Уже второй раз, что в принципе почти нереально.

— Не стоит, нира Нортон, — говорю я. — Я совсем ненадолго, у меня всего пара вопросов.

Только вот очень важных вопросов,на которые никто мне не сможет дать ответы. А еще пара предупреждений, хотя вот эта часть мне очень не нравится.

Девушка тепло улыбается, поглаживая свой огромный живот, перекидывает через плечо полотенце и машет рукой:

— Да что же вы стоите? Проходите в дом, Родер скоро будет — отлучился, чтобы проверить информацию об орках.

Я немного скованно киваю и поднимаюсь по крепкому деревянному крыльцу в дом. В нем все не так, как у Адалии: кажется, что именно дом отражает хозяйку. Тут все такое… суетное, что ли. Под стать Ариелле.

У Адалии все очень четкое, практичное, но… с такими мелкими, почти незаметными нюансами, которые вот это практично-рациональное делают неимоверно уютным. Таким, к которому хочется возвращаться.

Мы проходим на кухню с занавесками с веселыми оранжевыми оборками, и Ариелла усаживает меня за стол, выкладывая передо мной тыквенные цукаты и печенье с миндалем.

— Вы простите, что не прибрано, — говорит Ариелла, наливая мне чай. — Сиерра спит очень плохо и очень мало. Говорят, что это из-за маленького, — она показывает на живот. — Но мне кажется, что она просто где-то таскает сладкое.

Сиерра. Девочка. Дочь Нортона. Родная. Та, которой по определению не может быть, если не брать в расчет почти невероятную теорию, в которую я с каждым днем верю все больше. Да и после встречи с Адалией мне почти все кажется реальным.

— Тарден? — в дверях появляется Нортон, и между его бровей тут же образуется глубокая складка, показывающая, что шутить он не будет. И миндальничать тоже. — Что ты тут делаешь?

Я по тону ощущаю, что ему очень сильно хочется выгнять меня поскорее. Но Ариелла показательно откашливается и качает головой. Я благодарен ей, потому что зла я точно этой семье не желаю, но...

— У меня слишком много вопросов. Поэтому я ищу ответы, Род. И я знаю, что у тебя они есть.

Взглядом показываю на Ариеллу, и Нортон мрачнеет еще больше. Он вообще очень старательно охраняет свои тайны и семью. Но сейчас, глядя на меня, он словно видит что-то, чего не видел раньше.

— Что ж, идем. Посмотрим, что ты ищешь и зачем.

Чтобы найти тот кулон, мне приходится поднапрячься: я его спрятала под вторым дном ящика вместе с письмами, расписками и документами на поместье. Не верю, что найти невозможно (если кто-то будет заинтересован, то точно найдет), но времени займет подольше. А время — это шанс, которым надо пользоваться.

Ломая ногти, открываю свой тайник и достаю конверт, в который спрятала все, что тогда нашла в шкатулке. Медный, чуть подернутый зеленью, но все равно очень красивый. Кручу его в пальцах, проходясь пальцами по рельефной местами гладкой, местами шероховатой поверхности.

А потом замечаю на обратной стороне надпись.

“Этракс мультиверс нелантар”.

Тут, видимо, даже моей связи с драконами не хватает, чтобы понять, что там написано. Ну или это просто бессвязный бред. Хотя вряд ли, да? Тогда бы изображения не совпадали.

Чисто механически зажимаю в руке медальон, беру книгу “Легенды драконьих земель” и иду к диванчику около окна, чтобы удобнее устроиться и полистать, что же я могла там пропустить. Не мог же писавший эти свои хроники дракон никак не упомянуть этот странный обелиск в подвале дома?

По дороге случается самое неприятное, что может случиться в спальне! Я оказываюсь настолько поглощена своими мыслями, что не замечаю ножки кровати и со всей силы бьюсь мизинцем о нее.

Мне приходится напомнить себе, что я приличный человек, хотя приличных слов в тот момент у меня не возникает. Книга вместе с медальоном выпадают из рук, когда я рефлекторно хватаюсь за ногу и оседаю на пол.

Больно, черт возьми! Отдышавшись, я снимаю туфлю и проверяю, цел ли палец, когда мое внимание полностью переключается на другое: медальон лежит поверх раскрытой книги. А сам фолиант стал раз в пять толще.

Не могу сказать, что в этот момент палец перестает болеть, но интерес оказывается намного сильнее. Поэтому я поднимаю с пола книгу и начинаю читать с того места, на котором она открыта.

И тут, похоже, те сведения, которые хранитель предпочел скрыть от большинства. Получается, даже ото всех, кроме обладателя кулона.

В этой части истории хранитель приоткрывает свою личную тоску: его истинная с неродившимся ребенком была одной из последних женщин, кто прошел через портал. Боль пронизывала каждую строчку, каждый символ, но от своего долга хранитель отказаться не мог.

И каково оказалось его удивление, когда он узнал, что выкинуло его в этот мир вместе с одним из порталов. Счастье? Нет. Ухмылка судьбы, потому что этот портал оказался женским. Его хранитель мог только поддерживать открытым, но открыть должна была драконица, причем не простая, а связанная с его родом. Жена могла. А он нет.