Рина нервно закусывает губу и почему-то мрачнеет.

— Он не сказал, — говорит она, нервно теребя платье.

— Я думаю, у Тардена найдутся аргументы, чтобы его убедить, — натягиваю платье и жестом прошу Рину помочь мне.

— Нет, — отвечает она, подтягивая шнуровку. — Он умер.

Шейный платок выпадает из моих рук, а в груди все холодеет.

— Как?

— На нем, похоже, стояло сильное заклятие, которое сработало, когда он хотел выдать заказчика.

— Проклятье… — выдыхаю я. — Тогда, Рина, это не просто ситуация из разряда “бывает”. Мне надо поговорить с Арионом, где он?

— Улетел с утра пораньше вместе со старостой. В город, а потом к герцогу Алброу, сама понимаешь, тут много вопросов.

Киваю, закалываю забранные волосы шпильками и убираю под сеточку, потому что иначе рассыпаются золотыми прядями по плечам. Что бы ни происходило, какие бы палки ни вставляли мне в колеса, я не отступлюсь. И сейчас самое время только сжать зубы и двигаться дальше, ведь не зря же мне подарили эту жизнь?

Несколько дней проходит в накопившихся делах и новых начинаниях. Например, Вард действительно очень быстро сконструировал все необходимое для водопровода в особняке. В каждую купальную комнату мы провели трубы и даже умудрились сделать слив без необходимости вскрывать пол везде.

Я продолжаю считать, что Вард — гений и своим умом опередил технологии своих современников на много лет вперед. Когда об удобствах моего особняка узнают во дворце, я уверена, у Варда не будет свободного времени.

Хотя… Если он дракон, то это точно не предел его мечтаний. Когда-то я точно наберусь смелости и спрошу его, почему он живет именно так.

Сразу после проверки надежности всех труб мы начинаем восстановление всех комнат, которые требуют ремонта, и приводим в порядок те, что сохранились хорошо. Лира осваивает кухню в особняке, и почти каждый раз мы уже собираемся не за маленьким столом во флигеле, а в просторной столовой, которая с каждым разом кажется все более обжитой.

Рина договаривается с несколькими крестьянами и всерьез берется за сад, откуда ежедневно вывозится несколько тачек обрезанных веток и травы. Зато прогресс оказывается просто невероятным! Я начинаю видеть, каким он должен быть: светлым, но в то же время тенистым, местом, где можно отдохнуть, помечтать и насладиться свежим ветерком с речки. Видно, что там не хватает цветов на клумбах, но учитывая особенность этой земли, это вообще не проблема.

Драконово дерево больше не бьет рекорды по скорости роста, но наливается жизненным соком и яркой зеленью листьев. Каждый раз, когда я смотрю на него, в груди что-то замирает, как будто я что-то упускаю. Очень важное и ценное именно для меня. Наверное, поэтому я очень жду, когда вернется Тарден: уверена, что Ринг сможет подсказать мне ответ на этот вопрос.

Только поэтому я Ариона жду. Не по какой другой причине. Определенно.

Каждый вечер перед сном я смотрю на книгу в бордовом переплете и… не могу себя заставить перебороть страх. Что, если это из-за книги я тогда видела тот сон? Почему-то я испытываю дикое волнение, как будто после этого моя жизнь уже не будет прежней.

Вот поэтому я и убегаю в привычные заботы, как будто меня это убережет от неизбежного будущего.

Подсолнухи уже отцвели и опустили свои круглые головки к земле, и приехавший бортник немного расстроился, что не успел. Но я его успокаиваю, что впереди еще несколько посевов, так что мед успеет набраться, а пока он может осмотреть территорию и все подготовить.

В общем, я уже предвкушаю тот момент, когда мы срежем первые шляпки, очистим семечки и получим первые капельки ароматного масла. Я даже уже озаботилась тем, чтобы найти тару, в которую будем разливать его на продажу, отмыла и периодически любуюсь красивыми бутылочками.

Все идет своим чередом, пока в поместье не приезжают “долгожданные гости”.

— Нира Адалия, — из экипажа вылезает господин Эндор, нотариус Рины. — Я с хорошими новостями! Все оформление прошло успешно, а еще у меня для вас очень приятный сюрприз.

Следом за ним из кареты появляется сначала пухлая рука, а затем и вся Августина.

Все движение в поместье замирает: крестьяне останавливаются из-за любопытства, а остальные — потому что знают о моих отношениях с “любимой” мачехой. Но сейчас обстоятельства несколько иные.

Она с трудом спускается на запыленный камень подъездной аллеи и поднимает взгляд на особняк, который снаружи все еще выглядит не очень презентабельно. Ну а что, она рассчитывала тут дворец сразу найти?

Хотя, наверное, ей все сгодится, только бы продать можно было.

Следом за мачехой, морщась, выходит Эренция. Ну да, как же без нее. Она, как обычно, поджимает и так тонкие губы, всем своим видом показывая, что не довольна тем, что видит.

Что им там нотариус наплел?

Августа бросает на меня взгляд, который мог бы убить, но, оценив обстановку и количество присутствующих глаз, расплывается в приторной улыбке.

— Адалия, милая моя! — она раскрывает руки, приглашая броситься к ней в объятия. — Как же я рада!

Конечно, никуда кидаться я не собираюсь, да и обниматься с ней в принципе мне не улыбается. Но я призываю все свои артистические навыки (прости, Станиславский, я сама себе не верю) и обхватываю ладонями лицо:

— Ох, матушка! Вы приехали! — хлопаю глазами, но выдавить слезу не выходит. — А я-то уж и не знала, как вам весточку-то отправить.

— Мы весь город обыскали, все окрестности, думали все… не найдем тебя! — продолжается спектакль. — Корила себя я, корила… А тут господин Эндор вдруг появился, о тебе рассказал. Так я ни минуты не ждала! Тут же заложили экипаж и поехали.

Ага, а разодетая Эренция — это просто она так с утра нарядилась. На сводной сестре Адалии надето лимонное бархатное платье с кружевными оборками, гарнитур из сережек, браслета и кулона с топазом, который сейчас лежит в… углублении, которое было искусственно создано путем добавления нескольких подкладок.

Для кого она, интересно, так оделась? Уж не Эндора ли соблазнять? А что… Нотариус, конечно, не барон, зато финансово иногда в более выигрышном положении.

— Господин Эндор же поделился моей радостью, матушка? — улыбаюсь, предвкушая реакцию мачехи. — Это все теперь официально мое! Представляете, папенька оказался прозорлив и так обо мне позаботился!

— Да как же, милая моя? — Августа аж краснеет и хватается за свой веер. — Как же ты смогла оформить-то все? Я же все…

Она осекается, глазками туда-сюда бегает, понимая, что чуть не сболтнула лишнего, раскрывает веер и нервно обмахивается.

Постепенно крестьяне теряют интерес, а вот все остальные подходят поближе, выстраиваясь рядом. Кажется, что-то похожее уже было тут. Только количество тех людей, которые готовы стоять за меня, возросло со временем.

И мне от этого тепло и радостно. Это чувство, которое действительно может перекрыть воспоминание от того, как я тихо угасала в больнице. В одиночестве.

— С бумагами господин Эндор и помог. А еще познакомься, это мои друзья. Наш… кучер,  — я показываю на Варда, который прищуривается и перехватывает поудобнее топор, которым рубил сухие ветки на деревьях подъездной аллеи. — Рина, моя подруга, которая помогает мне с уборкой, — подмигиваю ей, чтобы она подыграла. — Тетушка Ли, которая приютила меня, — Лира с подозрением смотрит, сжимая трость. — И… Харрис. Тоже помощник.

Решаю, что мачехе незачем знать, что тут лекарь, который может вывести на чистую воду все ее манипуляции моим здоровьем. Уж на него-то я точно не жалуюсь: господин Харрис меня проверял на всякий случай разными способами. Диагноз: здорова, хоть сейчас рожай.

— Ох, как же мне жарко, — гнусаво стонет Эренция, жеманно прикладывая тыльную сторону кисти ко лбу. — Кажется, я сейчас упаду в обморок… Маменька…

Еще бы ей не было жарко. В бархатном-то многослойном платье. Наверняка еще и в самом плотном корсете.