Тэмулун стояла, отвернувшись, пытаясь совладать с волнением. Наконец, ей это удалось, ее пальцы больше не сжимались в кулаки. Девушка подставила ладонь под струйку фонтанчика и, набрав воды, ополоснула раскрасневшееся лицо.

— Добавишь настой в его напиток в самом конце приема, который состоится завтра вечером после загородной прогулки. Ты видела Родиона Исупова? Он не появлялся во дворце уже четыре дня. Ты совершенно бесполезна, — процедила она сквозь зубы, получив отрицательный ответ. — Может, хоть узнала, зачем нас всех завтра пригласили загород? Что в действительности за этим скрывается?

— Простите, госпожа, все повторяют официальную версию о прогулке, на которой гостей ожидает сюрприз. — Голос девушки оставался ровным, опущенная голова создавала иллюзию почтения, но спокойный взгляд, которым она сопровождала свои слова, говорил о ее самообладании. — Я знаю, где прячут маленькую княжну. Пришлось заплатить одной из служанок. Мы могли бы избавиться от ребенка уже сейчас, когда все внимание будет сосредоточено на подготовке вашей с князем свадьбы.

— Ты испытываешь мое терпение сегодня? — Ирина услышала звук пощечины. А в глазах друга застыло выражение растерянности, и сам он выглядел совершенно потрясенным. Даже не понимая, о чем говорят за кустами, Ирина уже не сомневалась, что этот разговор несет им новые неприятности.

— Не смей, идиотка! Мне не нужна смерть ребенка! — взвизгнула Тэмулун.

— Но, наш отец…, - девушка, даже не дернувшись, твердо смотрела на госпожу, лишь на щеке разливалась краснота от удара, и сжатые скулы выдавали бушующую в ней злость. — Его приказ был однозначным, — продолжала упорствовать девушка.

— Сама подумай, Тэма, — уже спокойнее сказала Тэмулун. — Если князь Себастьян будет в горе от потери дочери, ему будет не до союза со мной. Слуги говорят, он очень к ней привязан. Просто после свадьбы удалю ее подальше, к бабушкам, в школу, что-нибудь придумаю, а подрастет, лет через десять выдам замуж за одного из сыновей нашего отца.

Милен сидел, потирая лицо ладонями, и на все вопросы Ирины, кивал головой, не издавая при этом ни звука. Шивэйки ушли уже несколько минут назад, а Ирина так и не узнала, в чем была суть их эмоционального диалога, единственное, что она могла оценить — это звуки и эмоциональные всплески девушек и самого Милена.

— Милен, мне нужно искать Эль? Ей что-нибудь угрожает? — Ирина задала нужный вопрос. Парень отмер, решив, наконец, с какой части подслушанного разговора лучше начать. — Ох, уже эти творческие натуры, — притворно проворчала Ирина.

— За что мне все это? — стонала Ирина, — я не героиня бульварного романа, бросающаяся сломя голову в авантюру по спасению мира. А Ян — герой не моего романа. Это дело секретной службы! Где, в конце-то концов, Родион? Я, разумная женщина, опирающаяся на логику и научный материализм и тому подобное, вынуждена поступать как идиотки, которых высмеивают в фильмах ужасов и трагикомедиях.

Этим своим ворчанием Ирина безуспешно пыталась сопротивляться мандражу, которому уступила место тревожность, поселившаяся было в ней несколько дней назад, и Ирина уже подумывала брать с нее арендную плату, когда подслушанный разговор изменил реальность и на этом обновленном фоне, тревожность стала пустяшной эмоцией, не соответствующей обстоятельствам. Перед сунувшейся было паникой, Ирина просто захлопнула дверь, заявив, что не зря много лет пестовала свой здравый смысл.

Справедливости ради надо сказать, что волновалась Ирина не на пустом месте. Ей опять пришлось заниматься не свойственными ни ее темпераменту, ни ее знаниям делом. Вместо того, чтобы спокойно сидеть в своих покоях и играть с Эль или помогать Савве Юльевичу каталогизировать библиотечный фонд, она патрулировала коридоры, натыкаясь на удивленные взгляды слуг и гостей и делая вид, что занята чем-то архиважным. И в то же время умудряться прослеживать перемещения служанки Тэмулун, самой Тэмулун, ее охраны и официантов, то есть всех, кто может быть причастен к отравлению, именно его она решила инкриминировать заговорщикам, желающим напоить Яна возбуждающим средством. Задача не из простых. Да еще волнение, чтоб его!

После подслушанного разговора Ирина и Милен метались в поисках Яна и Родиона, и в итоге, пришли с проблемой к Савве Юльевичу. Старик озвучил то, что они и сами уже знали: князь, и его кузен все эти дни занимались подготовкой к присяге, что требовало от них всех их сил и времени. Шивэйи не должны были узнать о готовящемся мероприятии раньше, чем оно состоится, поэтому из-за боязни утечки информации, к делу были привлечены только самые надежные из подданных. Яну пришлось убеждать бывшего советника Тэмуджина Шафката, взявшего в жены девицу Шаинскую что, став подданным Роси, он принесет своей Родине гораздо больше пользы. С Марселем, мужем Виктории Сковронской все оказалось сложнее. Он хоть и был благодарен за спасение жены но, будучи любимым племянником Тэмуджина, отказаться от замыслов дядюшки решился далеко не сразу. Убедило его только то, что планы эти раскрыты, и осуществление их в принципе невозможно. Князь же предлагал реальное решение, выгодное для обеих сторон.

Савва Юльевич выбрал для себя роль няньки при маленькой княжне, а двум вынужденным участникам политических игр посоветовал просто вызвать Себастьяна или Родиона из зала приема и предупредить. Если бы это был бал, осуществить это было бы возможно. По крайне мере, Ирина так думала. На балу можно было затеряться среди многочисленных гостей, танцующих и тех, что подпирают стенки. Количество гостей на приеме, проходившем в малом зале, не превышало несколько десятков. Они стояли небольшими кучками, изредка меняясь местами. Впервые за эти дни Ирина увидела Себастьяна через час своего бдения в коридорах дворца. Он стоял в компании шивэйского посла и, судя по всему, был доволен, что нельзя было сказать о его собеседнике, который улыбался и кивал в нужных местах, но глаза его оставались холодными. Покидая зал и проходя мимо Ирины, шивэй мазнул по ней равнодушным взглядом, а вспомнив, наконец, о своей спутнице, которую тянул за собой, цепко держа ее под локоток, одарил ее улыбкой, которая совсем не вязалась со злостью, притаившейся в глубине его глаз.

Значит, вот кому предстоит засвидетельствовать позор дочери кагана? А знает ли он о своей роли, и способом, которым это будет реализовано? Его охранник уж точно принимает в этом непосредственное участие. Ирина повернула голову к мужчине, следующему за послом, и столкнулась с ним взглядом. Хотя она избегала мыслить стереотипами, воображение старательно подсовывало образ здоровенного русского мужика, способного пережить оспу, которая оставляет на память о себе рябые отметины. А-н, нет. Перед ней стоял невысокий, худощавый, но жилистый, это было заметно даже сквозь рубаху и плотный долгополый кафтан, рябой шивеец, с этими самыми отметинами на лице. Девушке стало неуютно под взглядом его колючих черных буравчиков. А повторное столкновение чуть позже в пустом коридоре живо напомнило ей пережитый страх во время встречи с четырьмя бандитами.

Вызвать князя из зала не получилось. Сквозь настежь распахнутые двери зала приема, их было шесть по периметру, Ирина наблюдала несколько неудачных попыток Милена, сидящего в оркестре, выбраться через музыкантов во время небольших музыкальных пауз, которые не увенчались успехом. Один раз до нее даже донеслось шипение дирижера «Милен-абый! Займите свое место». Ирина прыснула. Впервые на ее памяти кто-то обратился к приятелю так уважительно и одновременно с такой оскорбительной интонацией, так может сделать только человек с идеальным музыкальным слухом.

Оставалось сосредоточиться на втором пункте плана, который предложил Савва Юльевич: не дать князю выпить эту дрянь. Против третьего взбунтовалось Иринино сердце. Старый библиотекарь, не видя угрозы жизни князя, не видел проблемы и в том, если он проведет ночь с Тэмулун. Главное, чтобы их не застали врасплох, а уж с этим-то молодые люди, по его мнению, должны легко справиться и вовремя остановить любовников. Милен, краснея от собственного разыгравшегося воображения, представил, как заглядывает в княжеские покои с вопросом: «Вы закончили, Ваша Светлость? К Вам тут посланник шивэйского кагана с визитом».