— К гинекологу.

— Слава, Славонька, — Ирина дрожащей рукой открыла входную дверь, пропуская подругу и протягивая снимок узи. Та, выхватив снимок, ринулась к окну на кухне и, рассмотрев, облегченно выдохнула.

— Я уже поседела из-за тебя раньше времени! Теперь ты меня заикой сделать хочешь? — набросилась она на плачущую Ирину. — В последний раз я успокаивала тебя и за компанию лила слезы по прямо противоположному поводу. Так что, извини, не поддержу. Позволь мне быть последовательной. К тому же, вечером у меня свидание и опухшие глаза мне будут не к лицу, — кокетливо закончила Славка, правильно рассчитав эффект. Ирина удивленно уставилась на нее с немым вопросом.

— С Вадимом, — легкомысленно покрутила в воздухе рукой подруга. — Что ж, мы с мужем не имеем право пойти на свидание? А теперь объясни мне, по какому поводу слезы? — Слава села за стол, небрежно заложила ногу за ногу, покачивая ей и балансируя домашним тапком на пальчиках ноги, начала с невозмутимым видом рассматривать свои ногти. Эль, сидя до прихода тети Славы у матери на коленях, тихо подошла к ней и зашептала:

— Слава-ханум, а почему мама плачет?

— Это твоя мама так радуется, детка. — Эль посмотрела на маму с сомнением. — А у тебя скоро появится братик или сестренка. Ты кого хочешь?

— Сестренку, — вмиг повеселела девочка.

— Надеюсь, твоя мама тебе угодит.

— Папа тоже будет рад.

Новый судорожный всхлип прервал их шепот. Слава перестала делать вид, что интересуется ногтями и, потянувшись через стол, с видом ученого-исследователя сказала:

— А вот это уже интересно. Кажется, мы подбираемся к сути.

— Не знала, что ты такая бесчувственная, — в перерывах между иканием и всхлипами сказала Ирина.

— Так ты объясни. Я не понимаю. Ты страстно желала ребенка. Что же ты сейчас ревешь?

— Это ребенок не от Яна, — всхлипнула она.

— А чей?

— Я не знаю-ю, — провыла Ирина.

— Ну, подруга, не ожидала. А впрочем, кто бы ни был, все лучше, чем Андрей.

Слава сделала единственно возможное в данной ситуации, поставила на плиту чайник и присела напротив подруги.

— Расскажи мне о нем, какой он, твой Ян? Ты его любишь? — не скрывая любопытства, попросила она. — Он такой идеальный, какого ты и ждала?

— Он лучше всех, мой папа, — влезла маленькая непоседа.

— Нет, он совсем не идеальный, но он и, правда, лучший. Мне плохо от одной только мысли, что я могу его больше не увидеть. Что это, если не любовь, Слава? Я начала воспринимать его частью своей жизни, и эта часть моей жизни может уйти от меня навсегда. Будто часть меня пропадет. Да, мое испуганное сердце говорит о том, что я люблю его. Я так долго его искала и разве я не заслужила счастье?

— Мне кажется, подруга, что постановка вопроса изначально неправильная. Мы же не на рынке, что за торги? Еще спроси, сколько стоит? Почем счастье? Счастье нужно научиться ценить. Ценить и любить то, что имеешь. Ты слышала, как люди пугают друг друга «карой господней»? Так вот я думаю, господь нас давно покарал — той, настоящей любви, о которой мы все мечтаем, он нас уже лишил. Но души наши о ней помнят и тоскуют.

— И что делать? — спросила Ирина. Слава задумалась лишь на мгновение:

— Я для себя давно решила. У меня есть, кого любить. Тот, кто уже рядом, кого сама когда-то выбрала, как умею, как получится, но я буду стараться, а не мечтать о лучшем. А ты…, - она замолчала. Что толку в совете, даже если он идет от чистого сердца. Решать то ведь будет не она, и даже не подруга.

Когда-то давно заявив всем, что от своих переживаний, домыслов, попыток все контролировать и диалогов в своей голове, она устает больше, чем от домашних забот и работы вместе взятых, Слава решила смотреть на жизнь проще. Поэтому для Ирины серьезные размышления о жизни от всегда легкомысленной подруги стали неожиданными.

Ада и Агния говорили, что тишголов творит чудеса. Он и сотворил. И разве не о чуде просила Ирина бога и судьбу, когда мечтала о ребенке? А получила даже больше, чем надеялась.

Первые неконтролируемые эмоции: шок, удивление, вина, или это было сожаление? — прошли. Ирина пережила весь спектр соответствующих эмоций. Погружаться в них дальше — бога гневить.

— Все, начинаю радоваться предстоящему материнству, — медленно выдохнула Ирина.

— Вот и правильно, — сказала Слава.

Со временем любопытство подруги приняло форму своеобразной игры, ставшей для них привычной забавой. А для Ирины как для любой влюбленной женщины это была возможность поговорить о своем любимом мужчине.

— Инопланетяне, — Славка входила в соседскую квартиру с новой версией Ирининого исчезновения.

— Ну и чем эта версия правдоподобнее моей?

— Хм, ты выиграла туристическую путевку? — вскоре выдавала она очередной вариант.

— На полгода? Скажи мне, где их разыгрывают, — смеялась Ирина.

— Нет, это был случайный билет со скидкой в Германию к маме, — Ирина закатила глаза к потолку.

— Ах, да, твоя мама же тебя тоже искала, — хмурила лоб подруга в поиске еще одного предположения. — Сбежала с возлюбленным, — эта версия казалась Славе самой жизнеспособной из-за беременности подруги.

— Угадала. И от кого же я, по-твоему, сбежала? От тебя или, может, от рабского труда в библиотеке?

Версии о личности возлюбленного тоже видоизменялись: то он был преступником в розыске, то шпионом, а один раз даже дипломатом. В конце концов, Ирина начала развлекаться от чистого сердца. Но вот что Слава не смогла вписать ни в одну из своих теорий — это поведение Эль: ее манеры и рассказы, которые полностью подтверждали Иринин рассказ.

— У тебя, конечно, было достаточно времени, чтобы научить ребенка всем этим реверансам и ханумам, но …зачем?

— А няня Зорина всегда говорила, что княжна должна быть это…, - девочка замялась и посмотрела на маму в ожидании подсказки.

— Красивой, — помогла та, Эль замотала головой. — Вежливой?

— Она не должна упрекать, вот, — наконец выдала малышка.

— Может, она должна быть безупречной? — пришла на помощь Слава.

— Да-да, точно, безупречной, — закричала от радости Эль.

— Хорошо, что мы с вами не княжны, — засмеялась Слава.

— Я — княжна, — гордо возразила Мариэль, — я должна быть безупречна.

— Значит, ты — княжна, а твой папа — князь? — девочка энергично закивала. Слава начала смеяться и махать руками. В конце концов, вытирая слезы, она побежала в туалет, зажимаясь. Ирина, глядя на подругу, вспоминала себя, какой она была еще год назад, и не обижалась на нее, слышала, как она там подвывает от смеха, а когда вернулась, все еще икала и укоризненно сказала Ирине:

— Ты меня сделала, подруга, верю. Я понимаю, конспирация и все такое. Кто он там у тебя, ФСБшник или еще кто? Но чему ты ребенка учишь? Над ней ведь другие дети смеяться будут.

Эль немного сердито повторила ей, что ее папа — князь.

— Хорошо-хорошо, малышка, пусть будет князем. Скажи, Ириш, ну зачем тебе князь? Вот твои читательницы зачитываются фэнтази о попаданках, — Слава не удержалась от пренебрежительного фырканья. — А почему? Не от того ли, что уже отчаялись найти любовь в нашем мире? Давай, больше не будем искать, а? — как то заискивающе посмотрела она на подругу, забыв, что говорила о читательницах. — Давай поработаем над тем, что есть в наличии? Ведь ваши доблестные попаданки получают куда худший начальный материал. Зачастую дикарей, властных, жестоких, эгоистичных насильников. А посмотри, что имеют на выходе? Наши же исходники изначально лучше.

— Мама, мам, — ныл Семка, дергая мать за рукав. — Ну, заберите от нас эту малявку. Она мешает нам играть. — До него с этой же просьбой прибегал Борис.

Слава смилостивилась, наконец, над сыном и, достав толстый, обтянутый синим бархатом семейный альбом, позвала Эль и, посадив ее в кресло, единственное свободное место в гостиной, вручила его ей.

— Бабушка с нами всегда так поступала, когда хотела отделаться. Сиди, мол, изучай историю семьи.