— Она решительно настроена его соблазнить, — сцена позабавила Ирину. — Переигрывает, — хмыкнула она, и пожелала девушке удачи. Впрочем, только удачи может оказаться недостаточно. Судя по напряженной спине кавалера, вежливость он изображает с трудом. Стоит к ней боком, будто готов сделать шаг в сторону, и разговаривает на ходу, постукивая рукоятью хлыста по ноге, едва сдерживая нетерпение, — отметила Ирина, сочувствуя жалким попыткам незнакомой девушки завладеть вниманием мужчины.

— Глупышка, поменяла бы кокетливые улыбки на одну искреннюю, вернее бы достигла своей цели. — Симпатия, которая с первых минут была на стороне девушки, неожиданным образом перешла к мужчине, и Ирина продолжала со странным интересом следить за каждым движением всадника.

Наконец, мужчина, чуть повернувшись, качнул головой в сторону входа в здание, заканчивая разговор и откланиваясь, и Ирина с удивлением узнала в нем незнакомца из музыкальной школы.

— Прошу извинить, что заставил ждать, — от сценки за окном ее отвлек голос помощника Авессалома-абыя. В прошлый раз он не представился, и так и остался для Ирины безымянным. — Мне нужно еще немного времени. Могу я предложить вам чай? — Ирина кивнула, подивившись такому к себе отношению и списав это на действие чудо-письма от знакомых Ады. За окном больше не происходило ничего интересного: мужчина скрылся в здании канцелярии, а девушка, недовольно откинувшись на спинку сиденья и махнув рукой кучеру, отправилась своей дорогой. Ирина попробовала убить время ожидания обычным способом и представить себя, пьющую чай в каком-нибудь госучреждении в ее родном городе, но развлечься подобным образом не удалось: фантазия напрочь отказалась рисовать такую абсурдную картину, в которой служащая паспортного стола подает ей чай.

Наслаждаясь ароматным напитком, мысли Ирины вернулись в более практичное русло. Средства, которые она надеялась потратить на зимнюю одежду и обувь, ушли на поездку. Предстояло придумать, как пополнить бюджет. С момента, как у нее появилась уверенность в их с Эль совместном будущем, ей захотелось, чтобы это будущее было еще и безбедным. Ютится и дальше в одной комнатке вдвоем с ребенком она не может и не хочет. Хотя с расширением ассортимента в таверне и увеличением числа посетителей, выручка Дамдина существенно увеличилась, как и заработок Ирины, но также понятно, что этого недостаточно для полной независимости.

Ее размышления прервал приход чиновника, который еще раз извинившись за задержку, вручил девушке готовое разрешение на опекунство, и новую метрику Эль. Ирина сердечно поблагодарила и, прощаясь с ним, стоя у окна, отметила с непонятным ей самой разочарованием, что всадник тоже закончил дела в канцелярии и уже сидит в седле, готовый тронуть поводья.

Ирина шла знакомыми коридорами и вчитывалась в полученные документы. Днем рождения Эль она решила, не мудрствуя, выбрать день их встречи, так же и с местом рождения — Туров, а вот над отчеством отца пришлось поломать голову. Ни Эль Ивановна, ни Эль Оскаровна не казались ей благозвучными и резали слух. Бывало, мечтая о ребенке, она обращала внимание на имена, которыми хотела бы назвать своего ребенка. Но разве могла она тогда предположить, что выбирать придется не имя, а отчество?

Ирина замешкалась у входных дверей, складывая документы, и поплатилась за это, получив ощутимый удар дверью по руке. Бумаги веером разлетелись по всему холлу. Бедолага, едва удержавшись на ногах и сдержав болезненный стон, потерла ушибленный локоть и кинулась собирать документы. Слишком дорогой ценой они ей достались, чтобы так безалаберно потерять или запачкать хоть одну из ценных бумаг, ведь посетители канцелярии изрядно наследили мокрой от дождя обувью. Мужчина за спиной пытался извиниться, но слова сожаления звучали так формально, с ноткой раздражения, что Ирина просто отмахнулась от них. Тем не менее, заметила краем глаза, что он тоже поднял несколько листов и теперь протягивал их ей. Развернувшись, девушка наткнулась на уже знакомый взгляд, и губы непроизвольно расплылись в улыбке. Она видела, как по мере узнавания холодная зелень его глаз теплеет и становится искрящейся ярко-зеленой, на смену ледяного безразличия, приходит любопытство и необъяснимая симпатия. Эта удивительная метаморфоза была настолько завораживающей, что не позволяла отвести взгляд и грозила поглотить ее целиком и только прозвучавший вопрос, заставил ее вернуться в реальность.

— Как Вы это делаете? — вырвался у него неожиданный вопрос.

— Я? — искренне изумилась девушка. — Делаю что? — Живые эмоции преобразили не только его глаза, но и все лицо. Правильные, но резкие черты лица смягчились, и Ирина, смутившись, признала, что мужчина очень красив. Куда делось то равнодушие, с которым он смотрел на нее в школе?

— Ваша…э, — он замолчал, но не отвел взгляд. Настойчивые голоса чиновников, выглянувших на шум в холле, пытались пробиться сквозь незримое пространство, сотканное из невысказанных чувств и эмоций, которым окружили себя молодые люди. — Простите, — наконец сказал он и, слегка склонив голову, сделал шаг в сторону, пропуская ее в дверях.

Глубокий низкий тембр голоса продолжал преследовать Ирину по дороге к гостинице, и она припомнила, что совсем недавно где-то уже слышала похожий. — Да-да, Слава, помню, мурашки, танец на шесте, — с грустью вспомнила подругу.

Эта встреча странным образом смутила и взволновала ее. Что он хотел и не сказал? Что «ваша…»? Неуклюжесть, назойливость, а может, красота? В памяти снова возник взгляд, такой переменчивый и завораживающий.

— Обладателю таких глаз можно простить и смириться с отсутствием бороды, — девушка посмеялась над собственной ветреностью. — Ну, нет у него бороды, в конце то концов, борода же не главное достоинство мужчины, к тому же временное?

Два вихря большой и маленький налетели на Ирину у входа в гостиницу и закружили с довольным смехом и радостным визгом, заглушая все остальные звуки вокруг.

— Ну, все-все, ведите себя достойно, — попыталась вырваться из кружащих ее рук.

— Я поступил, йо-хо, — от переизбытка чувств Милен подбросил Эль в воздух.

— Я и не сомневалась. У меня тоже хорошая новость, — и она помахала бумагами, всем своим видом излучая радость.

— Едем кутить! — Милен махнул извозчику, который в ожидании пассажиров изнывал от безделья у парадного входа гостиницы.

— Это от Азизы-ханум, — устроившись в пролетке, Милен протянул Ирине список фамилий и адресов, написанный на нотной бумаге. — Она очень сожалеет, что не удалось спросить в день прослушивания княгиню об ученицах, которым она преподавала лично. Ее сиятельство была очень нездорова и директор не решилась. Поэтому, она считает список неполным, и большего пока сделать не может, но надеется при следующей встрече с княгиней, удастся об этом поговорить.

Ирина, мельком окинув глазами список, спрятала его в сумочку, с намерением посоветоваться по этому поводу с Аделиной.

— Сегодня не только я готов петь на весь мир, сегодня сердце мое поет. Дамы, я готов ради вас на все! Что прикажете? — глядя на разудалое веселье Милена, Ирине казалось, что он не хочет оставить ей ни единой возможности для печали. За его показной дурашливостью скрывалось доброе сердце и понимание. — Едем к «Светлане», я угощаю!

Чайная располагалась на одной из самых оживленных улиц столицы и, очевидно, на самом удачном месте с точки зрения привлечения посетителей. Ирина взяла себе это на заметку. Для обычного библиотекаря с обширными, но поверхностными знаниями во всех областях, Ирине нужно было набираться опыта для открытия собственной чайной и она переступила ее порог в надежде не упустить ни одной полезной детали. Общая зала напоминала элегантную гостиную, поделенную ширмами и зеленью на уютные приватные зоны. Ирине понравилась эта идея разделенного пространства. Таким образом, богатые туровские дамы не откажутся от возможности посещать заведение, покупая сладости только на вынос и отговариваясь тем, что приличная дама не может себе позволить общество лавочницы. К тому же, она считала это шагом к более процветающему обществу, в котором богатые и бедные, знатные и не очень встречаются в общих местах проведения досуга.