— Обычно цыганки, уж простите, говорят то, что люди хотят услышать: о богатом и красивом муже, о количестве детей, — с досадой, за которой скрывались раздражение и обида, сказала она.

— Ты и встретишь, — смягчилась старуха. — И не одного, — недовольно поджала губы. — И, несмотря на растраченный резерв, ты все еще способна одного из них, — она подняла указательный палец и повторила, — Одного сделать счастливым.

Ирина недовольно буркнула:

— И как понять, которого из них?

— Разум тебе в этом не помощник, только сердце. — Требовательно протянула руку ладонью вверх и девушка, чуть поколебавшись, вложила в нее свою. Даже не заглянув в ладонь, старая женщина прикрыла глаза и замерла.

— Да, ты станешь матерью и бабушкой большого семейства, — вскоре заявила она, не сдержав довольную улыбку, на что Ирина скептично заметила:

— Но есть НО, да?

— Я тебе уже сказала — выбор, правильный выбор.

«Пф, тоже мне новость», — подумала Ирина.

— Важно с осторожностью выбирать, кого допускать к себе. Ведь каждый раз, когда ты вступаешь в близость, часть чьей-то души остается с тобой.

— Жизнь каждого из нас напрямую зависит от того, кто рядом с нами. Для этого гадалки не нужны.

Их разговор, странный для этого места и абсурдный по сути, прервали шаги в коридоре. Жандарм, что прежде привел сюда Ирину, заглянул в комнату и, увидев, что пожилая женщина махнула ему рукой, кивком головы пригласил девушку следовать за собой.

— Не бойся выбирать сердцем, — повторила цыганка вдогонку.

Пожилая женщина устало вздохнула, глядя на закрывающуюся дверь. То, что для нее непреложная истина, для большинства не больше, чем словесная шелуха. Все мы винтики большого механизма под названием вселенная, и от каждого из нас зависит мало и в тоже время так много. От одного неправильного выбора ткань мирного бытия может стать еще тоньше, и одним не прекрасным утром можно обнаружить, что Рось перестала быть Росью. Поверила бы девчонка в эти высокопарные слова, произнеси их простая цыганка вслух? Да и может ли человека волновать благополучие мира, когда он свое не может создать?

Ирина помнила от своей бабушки: цыганка может сглазить, а если пожелает, может и благословить. Эта же вела себя так, будто Ирина не оправдала возложенных на нее надежд. Ей и самой не хотелось разочаровывать старушку и сделать правильный выбор, но что значит выбирать только сердцем? Сердце легко обмануть. Для того нам и дан разум, уметь держать чувства под контролем. Это раньше считалось, что эмоции не поддаются анализу. Сейчас уже с детского возраста развивают эмоциональный интеллект. Еще и энергия эта. Хотя, что-то в этом есть, — вынуждена была признать Ирина, — Да и мысль не нова, но слышать это применительно к себе в отрицательном ключе неприятно. Вот же ханжа старая! Видите ли, традиции этого мира не позволяют беспорядочные связи, — передразнила девушка. — Стоп, почему она сказала «традиции этого мира»? Оговорилась?

Ирина настолько погрузилась в свои размышления, что пока не ткнулась в спину своего сопровождающего, не заметила, что он остановился на пороге и не решается войти и прервать, судя по резкости раздававшихся голосов, неприятный разговор. Выглянув из-за широких плеч жандарма, она узнала в одном из мужчин бургомистра. Он тоже заметил Ирину и, умолкнув на полуслове, сделал шаг ей навстречу и протянул руку:

— Ирина-…, - его рука так и осталась висеть в воздухе, а тревога в глазах сменилась явным облегчением, — ханум. Заставили же вы меня поволноваться.

Ирина удивилась столь открытому проявлению чувств, и он, заметив это, смутился и опустил руку.

— Ирина-ханум, простите нас, голубушка, за это недоразумение, — добродушного вида здоровяк в форме, живо подскочил к Ирине, на ходу отодвигая застывшего на пороге жандарма, взял ее ладонь и прижался к ней в поцелуе, щекоча своими пышными усами.

— Беспрецедентно, право слово! Очаровательнейшую девушку, да в фургон, полный отребья. Не извольте беспокоиться, Аскар-абый, — продолжая пожирать девушку глазами, заявил этот известный на весь Туров ловелас, — Виновные понесут наказание. Ну-у, что же вы? Не сказали им, что вы случайно, — пожурил он ее. — Мол, просто проезжала мимо, и не имею никакого отношения ко всем этим безобразиям. — Подивившись такому напору и непрерывному потоку слов, Ирина поняла, что ее участия в разговоре не требуется. — Разрешите представиться, подполковник Чупрунов.

Одарив шефа жандармерии предостерегающим взглядом, Тугорхан оттеснил его и перехватил у него женскую руку. Наклонившись к уху непозволительно близко, так, что Ирина чувствовала его теплое дыхание и, продолжая поглаживать ее ладонь, мужчина спросил у покрасневшей девушки:

— Ирина, простите, простите за все это. Приехал, как только узнал.

Мужские маневры и обмен взглядами не остались незамеченными: жандарм понимающе усмехнулся, Ирина же пыталась за вежливой улыбкой спрятать смущение.

— Разрешите, я отвезу вас домой, — бургомистру не терпелось поскорее покинуть участок. Глупость бестолковых подчиненных, с их излишним служебным рвением, злила его. Он досадовал и на себя за открытое проявление интереса в их присутствии. Интереса, который испытывал в последнее время, но в котором сам еще не разобрался. Пытаясь вернуть чувство собственного достоинства, весь путь через участок он казался равнодушным и держался на расстоянии.

Когда он подсаживал ее в коляску, Ирина заметила, что мужчина злится, но не поняла причины такой резкой смены настроения и почувствовала укол разочарования. Они заняли места напротив друг друга, и наступило молчание, грозящее затянуться. Их знакомство длилось уже несколько месяцев, но они впервые находились наедине, не считая, кучера, сидевшего на облучке. Необходимо было срочно придумать какую-то тему для разговора.

— Аскар-абый, я вам очень признательна за вашу необыкновенную заботу.

— Не стоит благодарности, — ответил он холодно, не поднимая глаз, и немного помолчав, продолжил. — Бедные кварталы не место для прогулок молодых барышень и всегда чреваты печальными последствиями. Как вы вообще там оказались? Зачем такой как вы нужно было ехать в эти грязные нищие трущобы? — вдруг вспылил он, но тут же осекся. Его взгляд скользил по грязному подолу платья, порванному рукаву, и, наконец, остановился на свежей ссадине на опухшем запястье, уже налившемся фиолетом. Хмуро сведенные брови разошлись, он пересел рядом с девушкой неприлично близко, касаясь бедра, и вновь завладел ее рукой, мягко массируя кожу вокруг раны и вызывая приятное волнение. Ирина призналась себе, что этому мужчине удается заставить ее сердце биться быстрее. Аскар-абый привлекал зрелой мужской красотой, и кроме того обладал харизмой, присущей самоуверенным людям, наделенным властью.

— Пообещайте мне, Ирина, не быть столь беспечной. За подобное легкомыслие порой приходится расплачиваться дорогой ценой, — без прежней холодности, с явным беспокойством повторил он.

Ирина никогда не испытывала недостатка мужского внимания, но искреннюю заботу к себе ощутила впервые, и это подкупило. Она снова попала под очарование улыбки, которая тут же преобразила его лицо, стирая выражение высокомерия. Так происходило с ней и раньше, стоило увидеть его за столиком в таверне.

— Расскажите мне, что вы делали в том районе? Я уверен, что ни одна из знакомых мне дам даже не знает о существовании этих мест, а вы отправились туда с визитом, да еще в сомнительной, ненадежной компании. Ирина не нашлась с ответом, но душу кольнуло протестом. К благовоспитанным дамам она и сама себя не относила, но за Милена стало обидно. Она беспокоилась о парне и, понимая, что ступает по тонкому льду, все же спросила о нем Тугорхана, объяснив, что они ездили навестить его родственников.

— О вашем знакомом я не осведомлялся. Допускаю, что как музыкант, он хорош. Но не удивлюсь, если произошедшее с ним сегодня, повторится вновь, втянет его в серьезные неприятности и положит конец музыкальной карьере. Я бы попросил вас впредь воздержаться от близкого общения с этим человеком, и тем более с его родственниками.