Выйдя через час отдохнувшей и уравновешенной из этого оазиса покоя и безмятежности, Ирина с неудовольствием окунулась в атмосферу, царившую в кухне, смятенную и эмоциональную, прямо противоположную той, что чувствовала. Н-да, находиться в гармонии с миром непросто, — вздохнула она.

— Вот и Иришка тоже говорит, что им верить нельзя, — махнул рукой в сторону входящей девушки Милен, сразу обозначив ее сторону в их с Яном разговоре. — Она называет их возмутителями спокойствия. — Поймав боковым зрением иронично вскинутую бровь, Ирина недовольно поморщилась, меньше всего ей хотелось быть втянутой в разговор о политике.

— Эль? — повернулась к Яну.

— Наверху, играет со своими куклами, — бросил Ян и вернулся к разговору с Миленом. Пользуясь своим неожиданным авторитетом, заработанным преподаванием игры на рояле, Ян настойчиво выпытывал у Милена подробности его ареста. Парень сидел за столом и вертел в руках кружку с чаем. Вначале неохотно, но все более распаляясь, он начал рассказывать о спорах со своими сокамерниками, которые привели их к драке. Время от времени он вскакивал с табурета и ходил по кухне, активно жестикулируя, снова садился за стол, брал в руки кружку с остывшим чаем и, не притронувшись к нему, ставил обратно на стол. Ян внимательно слушал, изредка короткими уточнениями направляя разговор в нужную ему сторону.

Ирина с грустью констатировала, что как бы далеко она не увезла Милена, от реалий этой жизни его оградить не удастся.

— Поддерживать и разжигать в людях гнев и недовольство намного проще, чем любые созидательные чувства, — неожиданно даже для себя самой вклинилась она в рассказ приятеля. — Что вы на меня так смотрите? Многие главы государств идут по этому пути и в истории полно тому примеров. Эти чувства становятся двигателем разных событий, всегда разрушительных.

Ирина подумала, что из уст необразованной трактирной подавальщицы эти слова звучат, по меньшей мере, странно, но ей было все равно. Ей просто хотелось уберечь Милена, предостеречь друга от ошибок.

— А-а…, - Милен порывался что-то сказать, но Ирина, не дав себя прервать, подняла руку. — Я помню, Милен, что говорила тебе про силу музыки. На позитив людей настраивают и другие вещи, например, религиозные праздники, такие как рождество и пасха. Но, к сожалению, эти чувства недолговечны, в отличие от негативных, и поддерживать их гораздо сложнее. Поэтому я тебе постоянно повторяю, чтобы не поддаваться негативу, каждый человек должен работать над собой и повышать свой уровень образования. Чем выше он в общей массе общества, тем менее оно поддается на такие вот призывы.

Ирина поймала заинтересованный взгляд Яна, но вступать в разговор он не спешил.

— Да, ты все время это говоришь, но разве эти люди на площадях не правы, что у нас в стране много проблем? — не унимался Милен, распаленный разговором.

— Мне не нравятся способы, которыми эти болтуны предлагают решить все проблемы. Я видела, к чему приводили такие призывы, и поверь мне, тебе бы это не понравилось. Смена власти насильственным путем приводит к еще большим проблемам и разрухе.

— Где это ты видела? — скептически усмехнулся Милен, выделив из всего сказанного только этот аспект. Ирина прикусила губу:

— Там, откуда я родом.

— Поэтому ты уехала? — Он испытующе разглядывал подругу, не готовый в этот раз так быстро уступать.

Ян, пристально следивший за разговором, заметил нежелание девушки отвечать и перевел внимание парня на себя:

— В чем именно правы эти провокаторы? — Милен с готовностью переключил свое внимание на Яна, увидев в нем заинтересованного слушателя, но будучи сильно разгоряченный спором, на него же и накинулся:

— Вы бы и сами знали, чем люди недовольны, чем и как они живут, если бы поубавили спесь. Да не пролетали по улицам на своем коне, а походили по рынку и улицам, и убедились, что так, как я, думают многие!

Ян встал из-за стола и в раздражении начал мерить шагами кухню.

— Если я вижу, что кому-то нужна моя помощь, я делаю это. Князь тот, кто может помочь многим. И что он делает? Где он, вообще? Чем он занимается? — Милен продолжал говорить, не замечая опасный блеск в глазах своего собеседника.

— Наш князь совершенно не заботится о своем народе, да он даже о собственной семье не заботится, вон даже жену свою не пожалел.

То, что случилось дальше, произошло мгновенно: вот только что Ирина видела, как Ян ходит туда-сюда по комнате, сверкая в сторону Милена глазами, но слушая терпеливо, а вот уже, рассвирепевший, прижимает парня к столу, схватив его за грудки.

— Одно дело говорить о том, что действительно знаешь, а другое — клеветать на своего князя, повторять наговоры и распространять их! — Прорычал мужчина. — Это уже государственная измена! — Ян так тряхнул Милена, что на парне затрещала рубаха, и он клацнул зубами, ударившись головой, Ян еще сильнее прижал его к столу. Запал, охвативший Милена во время разговора, схлынул. Парень совершенно растерялся от того, что его слова вызвали такую ярость у человека, который за короткое время стал его кумиром. Но, ни страха, ни злости в его глазах не было, только удивление и какая-то детская обида.

Ирина стояла, опешившая, посреди кухни и во все глаза смотрела на разъяренного мужчину. Она почему то была уверена, что Ян хоть и в бешенстве, но не причинит Милену физического вреда. Ведь он не без досады, но сдержанно слушал Милена, высказывающего действительные и надуманные претензии к властям. И вдруг, стоило парню затронуть личность князя и его семью, кинулся в драку, будто Милен перешел дозволенную черту, затронул личное. Пока Ирина в нерешительности размышляла, что предпринять, со стороны лестницы послышался топот проворных детских ножек, и уже через секунду в дверях возникла Мариэла. Ирина, кинувшаяся ей навстречу, не успела, и девочка увидела двух горячо любимых ею мужчин, сцепившихся в драке, закричала, пытаясь вырваться из удерживающих ее рук:

— Папа, папочка, — и зашлась громким истошным плачем. Ян услышал крик дочери, увидел ее испуганные глаза, и это моментально отрезвило его. Он приподнял Милена за грудки, а потом резко оттолкнул от себя и вышел из комнаты.

— Когда ты уже поймешь, Милен, что за свои слова нужно нести ответственность! — Ирина беззлобно, но осуждающе покачала головой и, подхватив плачущего ребенка, оставила парня одного.

Человеческой натуре свойственно приписывать свои чувства, свое мировосприятие и способы мышления другим людям. Ирина знала за собой этот недостаток, более того, она знала, что часто им злоупотребляет. Стоя у темного окна и вглядываясь в ночной сад, она видела двигающуюся тень, слышала доносящиеся до нее шаги, когда тень скользила под ее окном. Иногда человеческий силуэт, освещенный луной, застывал и, вслушиваясь в тишину, Иринино воображение рисовало ему нахмуренные брови и залегшие тени под глазами, поджатые губы и ходячие желваки на скулах, и руки, сжимающие и разжимающие кулаки. Именно так должен был по ее мнению выглядеть мужчина после ссоры, час назад ведший себя как придурок и псих, напугавший маленького ребенка и повздоривший со своим окружением. Ей казалось, что понимает его, как никто другой, она и сама из-за мечущихся хаотично мыслей, не могла заснуть.

Спустилась в кухню, лунный свет тускло блеснул на металлической поверхности пузатого чайника, стоящего на все еще горячей плите. Посчитав это недвусмысленной подсказкой ночного светила, Ирина не стала противиться, наполнила две кружки чаем и вышла с ними в сад. Ян обнаружился на террасе позади дома. Стоял, облокотившись на перила. Девушка молча поставила перед ним кружку и пристроилась рядом, привалившись к ограждению спиной и делая время от времени глоток из своей, а по большей части, просто грея об нее озябшие руки. Она не ждала никаких слов, и Ян воспользовался ее молчаливым предложением, и тоже прикладывался к чаю, не спеша нарушать тишину. Когда Иринина кружка опустела и перестала делиться теплом, а ноги в домашних тапочках на босу ногу совсем замерзли, девушка оторвалась от перил, собираясь вернуться в дом, Ян сказал: