Ирина в очередной раз задумалась, почему песни, к которым она была равнодушна, сейчас так трогают за душу? В совершенно чуждой обстановке, среди чужих людей хватаешься как за соломинку за любое родное и знакомое. Вот и обычная прежде музыка и стихи — теперь один из способов сродниться с этим миром.

Был уже поздний вечер, когда Ирина и Милен, закончивший выступление, поднялись в ее комнату. Ирина шепотом, чтобы не разбудить Эль, рассказала ему о происшествии на прогулке.

— Но кому нужно на вас нападать? Куда разумней было бы обчистить комнату, пока вы гуляли.

— У меня было время подумать об этом. Поэтому я считаю, что целью нападения была не кража.

— А что? — искренне удивился парень. Ирина мысленно закатила глаза, но сказала совсем не то, что напрашивалось на язык:

— Ты же помнишь, как я нашла Эль? — Милен молча, кивнул. — У Дамдина было несколько версий происшествия. Первая из них — кража лошадей, это очевидно, так как они пропали. Вторая — похищение. Он предполагал, что ребенка никто не ищет, потому что родители были похищены. Я же сомневалась: Эль сказала, что ехала с няней. Также высказывалась версия, что целью похищения была сама Эль, но стражники, ее защищавшие, перебили нападавших, хотя и погибли сами.

По мере ее рассуждений, брови Милена взлетели вверх. Парень явно не задумывался раньше на эту тему.

— Но, — слегка запинаясь, сказал он, — эту версию опровергает факт отсутствия лошадей.

— Всегда найдется тот, кому своя шкура дороже, и сбежит с поля боя, прихватив при этом что-то ценное. Кстати, за эту версию говорит то, что карета с нетронутыми вещами, сундуком Эль, нашлась неподалеку. Воришке было проще увезти лошадей по лесу, бросив карету с вещами, несопоставимыми с лошадьми по своей ценности.

— Но это не объясняет, почему он не забрал Эль, — возразил Милен.

— Как раз таки объясняет. Он думал, что ребенок в карете. А она выскочила из нее вслед за няней. В суматохе это прошло незамеченным. Возвращаться в одиночку бандит не решился, не зная, в чью пользу закончился бой.

— Похитители никак не проявляли себя, потому что потеряли след девочки, — Милен расхаживал по комнате, продолжая Иринины рассуждения. — Если бы мы не взяли Эль в столицу, они могли никогда больше не напасть на ее след, особенно после того, как ты ее удочерила, — от собственной догадки он разволновался так, что веснушки на лице проступили ярче. — Где-то в Кондузле мы столкнулись с человеком, который очень хорошо знал, кто такая Эль, который узнал ее.

— И у которого есть неясная пока нам причина в похищении Эль.

— А мы то, дураки, сами подставились, родственников взялись искать. — Милен потер покрасневшее лицо ладонями. Ирина задумчиво молчала, закусив губу:

— Хм, Милен, — наконец, сказала она вполголоса. — Ты сейчас навел меня на интересную мысль. Я знала случаи, когда родители, которые не жили вместе, бились друг с другом за опеку над детьми, крали детей друг у друга. Это бы объяснило, почему родители не заявили о пропаже ребенка: для них это внутрисемейное дело, они бьются друг с другом, зачастую дети становятся разменными монетами в таких разборках.

Озвучив, наконец, все свои догадки, Ирина почувствовала последствия утомительного переезда, странного возвращения с прогулки и тревожных мыслей, вылившиеся в усталость.

— Какой бы ни была причина, в результате уже имеется несколько покойников. И вопрос, что нам делать, чтобы не присоединиться к их компании, остался открытым. Я бы предложила уехать отсюда немедленно, но не уверена, что мы сможем сделать это незаметно, — она с надеждой посмотрела на приятеля.

— Не сможем, — с сожалением подтвердил Милен. — Но и ехать в темноте само по себе опасно. Лучше переночуем на постоялом дворе, но не в этой комнате. Если они следили за тобой, то знают, в каком ты номере, поэтому перейдем в мою комнату.

Ирина согласилась. Она собрала вещи, Милен взял на руки спящую Эль. Им повезло, что полы в коридоре не скрипели, они бесшумно перебрались в номер Милена в другом конце коридора.

Уснуть удалось не сразу. Прокручивая их с Миленом диалог, Ирина опять пришла к выводу, что разговор о лошадях нет-нет да и всплывает. И ее как током пронзила новая мысль: из разговора незнакомцев, который она подслушала здесь в прошлую остановку, следует, что они тоже искали не просто лошадей, главной их целью было что-то другое. Что, если это была Эль? А они — ее похитители? Страх опять стиснул грудь, тошнотой скрутил желудок. Ирина начала делать дыхательную гимнастику, вскоре она помогла, и девушка снова смогла рассуждать. Что если начать с другой стороны? И эта логическая цепочка привела ее к закономерному простому выводу, что эти люди искали Эль, потому что она была их дочерью или племянницей. Но почему в таком случае незнакомец говорил, чтобы целью поисков были лошади, а не ребенок? Не значит ли это, что похитители не знают, что ребенок потерялся? Снова одни вопросы без ответов.

Ирина задремала рядом с Эль. Милен кемарил на полу. Сон слетел с обоих мгновенно, стоило услышать, как медленно поворачиваясь, заскрежетал в замке ключ. Они на цыпочках подобрались к двери и замерли по обе ее стороны. В поднятых над головой руках Милен держал табурет. Дверь бесшумно открылась и в свете керосиновой лампы, освещавшей коридор, возникла фигура, заслонившая собой весь дверной проем. В тот же момент на голову взломщика обрушился табурет и через минуту он уже лежал со связанными руками и заткнутым ртом.

— Почему он один? — пыхтя и отдуваясь, Милен подтянул тело к стене и придал ему сидячее положение.

— Понятия не имею. — Ирина всматривалась в мужчину, но луна сегодня была не помощница. — Что дальше? — ее потряхивало от перевозбуждения.

— Нам не справится с остальными, если они решатся брать нашу комнату штурмом.

— Значит, все-таки уходим? — дрожащим голосом спросила девушка.

Пленник застонал.

— Поторопимся, не хочу, чтобы он нас видел, когда очнется, — Милен кинулся за сумками, стоящими наготове. Ирина подняла Эль, девочка заворочалась у нее на руках.

— Ш-ш, детка, спи.

Милен, поторапливая Ирину, открыл дверь, и уже ждал в коридоре, когда свет упал на лежащего мужчину. Эль все-таки проснулась. Через мгновение она закричала и начала вырываться, будто бес в нее вселился:

— Папа, папочка, — вывернувшись из Ирининых рук, она подбежала к мужчине, прижалась к нему и обняла за шею. Ирина и Милен в полной растерянности стояли у открытой двери. Наконец, Милен закрыл дверь, подошел к мужчине и развязал его. Ирина тем временем зажгла керосиновую лампу, ее руки дрожали, и сделать это с первого раза не получилось. Мужчина, уже пришедший в себя, едва его руки стали свободны, сдернул повязку с лица и прижал девочку к себе, слегка раскачиваясь и что-то тихо шепча. Наконец, поднявшись и чуть отстранив Эль от себя, повернулся к Ирине.

— Вы? — изумилась она.

Их гость, молча, кивнул. Милен смущенно подтолкнул ему несчастный табурет.

— Позвольте объяснить мое необычное появление и извиниться, что напугал вас, — не спуская дочь с рук, он опустился на предложенный табурет.

— Да и мы тоже… — невнятно пробормотал Милен, не зная, куда деть руки, — тоже эта…извиняемся.

— Дверь в вашу комнату, которую показал мне хозяин двора, оказалась приоткрытой. В комнате бардак, как будто кто-то от злости перевернул стол, табуреты и смахнул матрац на пол. И когда дверь от вашей второй комнаты оказалась запертой, меня это не успокоило, а наоборот насторожило. Я боялся того, что мог увидеть за закрытыми дверями. Хозяин сбегал за ключом, и последнее, что я помню, открыв дверь — это вид моей девочки, мирно спящей в кровати.

— Но как вы вообще оказались здесь? — поинтересовалась Ирина. — Нет, стоп, пустой вопрос. — Она приподняла руки с раскрытыми ладонями и на секунду замерла, сосредоточившись на их последней встрече. — Итак, как вам удалось найти связь между мной и Эль? У вас не было времени, чтобы читать мои документы.