Вскоре после этого они остановились, и полог был откинут. Света снаружи было не намного больше, чем внутри. Вдали алела узкая полоска, предвещая скорый рассвет. Перед телегой стояли двое, тепло одетые, отметила Ирина со злостью. Один из них грубо схватил Ирину за ногу и потянул на себя, протащив по шершавым доскам, царапающим и без того израненную кожу. Эль, лишенная последних крох тепла, завозилась и проснулась. Мужчина рывком поставил пленницу на ноги и потянул за собой, прочь от дороги в лес. Ирина тут же упала, замерзшие ноги отказывались ее держать. Эль села, растерянно вертя головкой и, увидев Ирину, лежащую на земле, с криком «Мама!» спрыгнула с повозки и упала на колени, но тут же поднялась и подскочила к ней. Мужчина переглянулся со спутником и в нерешительности застыл над ними.

— Что значит мама? — спросил он. — Разве она не нянька?

Эль тем временем тянула ее за шею и уговаривала встать. Ирина все еще не могла справиться с ногами. Она села и принялась их растирать непослушными руками.

— Все равно, мать или нянька. Избавимся от нее, — раздался знакомый женский голос, но был грубо прерван.

До сегодняшней ночи Ирине нравился мелодичный шивэйский язык, но сейчас из уст мужчины он прозвучал угрожающе, хотя и направлен был в сторону своей спутницы. Ирину опять дернули за руку, вынудив подняться, и толкнули обратно в сторону повозки. Она впервые посмотрела на своего похитителя и узнала в нем охранника посла. Мужчина тем временем достал сумки, лежащие под лавкой, и кинул к ногам девушки с коротким приказом «Одевайтесь!». Трясущимися руками она никак не могла совладать с пряжкой ремня, стягивающего сумку, и малышка Эль, отодвинув в сторону ее руки, сама расстегнула и начала доставать из нее одежду. Ирина помогла ей одеться, потом оделась сама. Кивком головы рябой показал Ирине забираться в повозку, подсадил в нее Эль и опять накинул на них полог. Повозка тронулась.

Похищать Ирину в планы Тэм не входило. Это вышло спонтанно и необдуманно. Ее изначальной целью была только дочь князя, по приказу кагана Тэмуджина она должна была избавиться от ребенка. Полгода назад ей помешали неизвестные похитители, опередившие ее. Позже уловка Тэмулун сохранить Эль жизнь, якобы для использования в будущем, подсказала злоумышленнице идею, как заработать у кагана дополнительные очки. Увидев сегодня ночью в постели князя вместо Тэмулун эту выскочку библиотекаршу, Тэма испытала такую злость, что не смогла сдержать ее даже в присутствии самой Тэмулун. Вид сводной сестры, страдающей в своих покоях от расстройства желудка жалости не вызвал, а необходимость полночи бегать и опорожнять ее ночной горшок только подстегнул ее ярость. У Милена был еще один повод гордиться собой, если бы он узнал, что сильнейшее средство от запора, которое по его просьбе подсунул в еду Тэмулун его знакомый поваренок Аркашка, вычеркнуло из сценария шивэев одну из главных действующих лиц.

Похитители торопились. Ехали без привалов, сделав две короткие остановки по нужде, причем не пленников, а самих злоумышленников. Поездка вышла мучительной. Если бы Ирине предложили описать ее, она бы пожалела слов и сделала это кратко: холодно, душно, жестко, больно и в тройне страшно: за Эль, за себя и за Яна, который может решить, что они мертвы. Из скупых реплик похитителей, она поняла, что они инсценировали побег. Именно поэтому в повозке оказалась их одежда. Похитители не могли оставить вещи в комнате. Они покидали в сумки все, что попадалось под руки, и прихватили с собой.

К идее выдать их исчезновение за побег, Ирина отнеслась скептически. Лишь на мгновение сердце сжалось от страха, что Ян может поверить. Какой извращенной должна быть логика этой парочки? Ведь еще вчера они оба собственными глазами видели девушку счастливой в его постели, а спустя несколько часов она вдруг совершает побег к какому-то гипотетическому возлюбленному, захватив ребенка в заложники? Ирина даже не стала искать возможных объяснений, скрытых в их национальных особенностях или традициях, ей они были просто неизвестны, поэтому непонятны.

К вечеру Желялетдин сжалился над ребенком и отбросил с пленниц полог. Они смогли ехать, сидя на лавке, а не лежа на жестком полу повозки, задыхаясь от пыли. От столицы их отделял почти день пути, к тому же на землю начал опускаться туман, ухудшая видимость, поэтому встреча со случайными путниками уже не казалась похитителям опасной. Эль, как и любой ребенок в подобной ситуации, была испугана, но близость матери ее успокаивала, и временами она совсем забывалась.

Ирина с огромным облегчением восприняла возможность ехать сидя. Чувствовала себя менее беззащитной, чем в горизонтальном положении, да и жесткая тряска переносилась легче, от постоянных ударов бока и спина нещадно болели. Немного придя в себя, она начала присматриваться к окружающей местности. Первые догадки возникли, когда повозка замедлилась, делая резкий поворот и огибая лесок. В похожем месте притормаживала карета Родиона, тогда Ирина впервые увидела его самого и его спутницу. Она стала более пристально рассматривать выплывавшие из тумана маленькие участки леса и дороги, выискивая знакомые ориентиры. Ведь полгода назад ей приходилось бродить по одним и тем же местам дважды, а иногда и трижды, в попытках выйти к людям. Но туман, все более густой и жутковатый, вскоре лишил ее этой возможности. Ирина вспомнила предупреждение Родиона, что открытию перехода предшествует сильный туман и теперь сама в этом убедилась. Сегодняшний день должен был стать для нее последним в этом мире и именно сегодня Родион обещал доставить ее к месту перехода.

Еще через пару часов они сделали привал на лесной поляне. Это страшное место Ирина узнала сразу и не забудет его никогда. Именно здесь она нашла свою девочку. И здесь же началась новая страница в ее жизни, самая счастливая.

Желялетдин привязал Ирину к колесу повозки и бросил пленницам, впервые за весь день, флягу с водой и ломоть хлеба. На этом его забота о них закончилась. Сами похитители не обращали на девушку с ребенком никакого внимания, словно были им совершенно не интересны. Сначала они занимались животными, потом поели в тяжелом молчании. Ирина поняла, что между их похитителями существуют разногласия. Было уже достаточно темно, когда тишина впервые была нарушена голосами. Разговор, сразу начавшийся на повышенных тонах, звучал для нее, не знавшей языка, с каждой новой фразой все более резче и эмоциональнее.

— Ты думаешь, убив ее, мы заработаем прощение кагана? — Желялетдин устал от молчания.

— Из-за этой княжеской подстилки я никогда не избавлюсь от Тэмулун. Она должна стать княгиней и навсегда остаться в этой стране! А я занять ее место рядом с отцом! — не терпящим возражения тоном ответила Тэм.

— Ты никогда не сможешь занять ее место, — возразил мужчина.

— Да почему? — отчаянно прокричала она.

— Да потому что она дочь любимой жены кагана, а ты всего лишь наложницы, которая заинтересовала его всего на пару ночей. Вот почему, — закричал в ответ Желялетдин.

— Да какая разница, от кого ребенок, если он твой? Разве его любят не за то, что он просто есть? — и столько боли было в ее словах, словно обращалась она к зачерствевшей отцовской душе.

— Разница есть, Тэма. Уж ты-то должна знать. Ты даже можешь быть лучше ее, красивее, умнее, успешнее, а она будет любимой, как и ее мать.

— Нет, неправда это, — настойчиво твердила девушка. — Это высокомерная сучка даже не смогла затащить в постель возбужденного мужчину, да она не возбудит даже бревно. А ты, безродный идиот, думающий только своим отростком, — зло набросилась на мужчину. — Хочешь воспользоваться этой княжеской дыркой? Да я лучше выпущу ей кишки, чем смотреть потом на твою удовлетворенную меченую рожу.

— Тэма, голубка моя, о чем ты?

Ирине казалось, что доносящиеся до нее звуки, были звуками борьбы и треском веток, которые сменились редкими вскриками и мычанием, но затем царившую туманную тишину нарушили сладкие стоны.