— Скорее всего, кое-кто не захотел терять выгоду от продажи дорогих лошадей. Ведь если они появятся в каждом крестьянском дворе, цена на лошадь не будет такой запредельной. Скажите, а кто главный заводчик?

— Эта привилегия дарована дяде князя, младшему брату его отца, — нехотя ответил Ян и, бросив на Ирину ироничный взгляд, усмехнулся, — Вам знакомы дворцовые закулисные игры? — подивился он ее проницательности.

Нет, просто мой мужчина предпочитал политические передачи всем остальным, — подумала Ирина, молча передернув плечами.

— Вот видишь, Ириш, в чем-то эти болтуны на площадях правы. Они говорили, что толстосумы никогда не откажутся от своих привилегий, даже если в дальнейшем это принесло бы пользу всем. — Милен правил упряжкой и прислушивался к разговору. Лошадь Яна, лениво шагала в поводу следом за бричкой.

— Ты, парень, тоже считаешь, что будь у тебя лошадь, это решило бы твои проблемы? — спросил Ян с досадой.

— Ну, — замялся Милен, — для меня лошади — диковинка. Мне нравится любоваться ими, их красота и грация завораживают. Я, конечно, слышал, что есть лошади-тяжеловозы, которых используют для тяжелых работ и уверен, моему дядьке не пришлось бы идти по миру, будь у него парочка таких помощников. На худой конец, продал бы их, чтобы пережить неурожайных год, но ферму бы сохранил.

— Чем сейчас занимается твой дядька? — Ирина услышала в голосе Яна неподдельный интерес.

— Да я ж говорю, нищенствует. Работу постоянную найти не может, перебивается временной, — Милен раздраженно щелкнул хлыстом в воздухе, а Морячок дернулся от одного только звука и затрусил по дороге резвее.

— Что ж он не обратился за княжеской помощью? Ее в засушливые годы всем пострадавшим фермерам выдают.

— Вот и Ада так говорит. А я думаю, что болтовня все это, — заупрямился парень. — Не было никакой помощи. Никто ведь из дядькиных знакомых фермеров помощи той не видел. Славу себе добрую хотел князь заработать, вот и пообещал.

Ирина заметила, как после этих слов заходили желваки на скулах у Яна, но он промолчал.

Следующий час ехали молча. Эль спала на руках у отца. Ирина вскоре тоже задремала, измученная бессонной ночью. Голова ее все больше клонилась на бок, и Ян, заметив это, не сдержал улыбки и подвинулся к ней, подставив свое плечо. Милен, оглянувшись, обнаружил милую картину и, будь он почтенной ханум, умилился, а так только фыркнул и начал напевать вполголоса, чтобы отогнать от себя сонливость.

Ян любил музыку и не раз слышал песни, которые сейчас напевал Милен, в исполнении матери и сестры. Но никогда еще они не казались ему такими пронзительными и так не трогали душу. Как будто этот парень из народа лично выстрадал то, о чем пел, или получил это знание от своих предков. Злость на парня за сказанные слова прошла.

Ближе к полудню решили сделать небольшую остановку. Милен ребяшливо бегал за Эль по поляне, а Ян и Ирина, молча, наблюдали, как дурачатся эти двое детей, засидевшиеся за время пути: один большой и временами даже взрослый парень и маленькая хрупкая девочка.

Ирина видела, что Яна задели за живое дерзкие слова Милена, и ей хотелось непременно реабилитировать друга. Неприятна была даже мысль, что ее Милен в глазах этого породистого аристократа выглядит смутьяном.

— Милен лично видел, к чему приводит равнодушие и недобросовестность чиновников. Пример тому семья его дяди и еще десятка таких же фермеров. Мало того, когда они вышли на митинг и захотели высказать свой протест такому положению, ихпросто арестовали.

— Вы говорите, что Милен хороший музыкант и на жизнь зарабатывает выступлениями. Вот пусть и развлекает зрителей, делает свое дело, и не лезет в то, в чем не разбирается, — в сердцах ответил Ян.

— Но разве он не имеет право на свое мнение, право высказать свою гражданскую позицию? — Ирина поняла, что повторяет то, что не раз слышала от либералов по телевизору, и что раньше ее так раздражало.

— Имеет, — подтвердил Ян, глядя ей прямо в глаза. — Но он, как человек публичный, наверняка имеет почитателей своего таланта и обязан быть особенно осторожным в словах, и не имеет право навязывать свое личное мнение поклонникам. Скольких своих слушателей он уже убедил, что князь лжец и трепло? — Ирина промолчала. Она, действительно, не раз наблюдала, как в таверне велись такие разговоры, и Милен принимал в них участие. А также хорошо помнила реакцию Дамдина на подобные высказывания.

— Вы же не станете спрашивать мнение музыканта по поводу разведения лошадей или сельского хозяйства? — Ирина отвела взгляд. — Так почему нужно слушать его мнение об экономическом и политическом развитии княжества? — Ян безнадежно махнул рукой. Подбежавшая Эль, в радостном возбуждении, тянула отца за руку, желая поделится с ним чем-то, вызвавшем детский восторг и прервала этот неприятный разговор.

Ирина пошла к Милену, который застыл в паре шагов от коня Яна, не решаясь подойти ближе.

— Отец Эль не так прост, — тихо заговорил парень. — Мало того, что у него есть лошадь, посмотри, какая богатая упряжь. Не нравится он мне. — Он кивнул в сторону отца и дочери. Ян присел на корточки, обнимая Эль и, они оба что-то с интересом рассматривали на земле. — Милену не нужно было уточнять, почему именно он не доверял, Ирина прекрасно знала отношение Милена ко всем, кто обладал хоть какой-то властью или деньгами. Но сейчас не могла с ним согласиться.

Люди говорят, что на три вещи можно смотреть бесконечно: как горит огонь, бежит вода, а вот третья у каждого своя. Для Ирины это стало зрелище, как отец общается со своей дочерью. И теперь, когда на месте дочери была ее Эль, Ирина как завороженная не могла оторвать от нее глаз. Эта была именно та картина, которую долгое время в мечтах рисовало ее воображение.

Ирина, поначалу опасавшаяся преследования, после полудня совершенно успокоилась, и не понимала, почему Ян избегает постоялых дворов и таверн. Им так и не удалось передохнуть и поесть в нормальных условиях, они сделали несколько небольших остановок на обочинах и лесных опушках, чтобы размять ноги и перекусить. В Иринином представлении местность в двух днях пути от столицы можно было уже считать провинцией и встреча с людьми, знающими Яна и Эль в лицо, ей казалась маловероятной. Но Ян, видимо, считал по-другому, и даже не посчитал нужным что-либо объяснять своим спутникам. Сам он давно пересел в седло, а остальные продолжали трястись в бричке, и были настолько утомленны долгой поездкой, что придорожный столб с названием городка Калинов Посад остался ими незамеченным. Только после того, как Морячок с подружкой застыли у калитки, спрятавшейся в зеленой изгороди, Ирина увидела в свете заходящего солнца дом, едва видимый в глубине сада, и с облегчением вздохнула: наконец-то, конечная остановка. Усадьба, казалось, сошла с ленты японского анимэ. Поклонница этого жанра и подумать не могла, что такое чудо может существовать где-то помимо рисованного компьютерного мира. Весь дом утопал в деревьях и кустарниках, кое-где на ярком фоне осенних листьев еще можно было разглядеть такие же яркие последние астры и хризантемы. В дороге Ян рассказывал, что усадьба принадлежит его матери и всегда готова к ее неожиданному приезду, но сейчас мама живет в столице. До замужества она работала у прежних хозяев дома, а позже отец выкупил его для нее. Никто не знает, откуда родом его мать, поэтому Ян надеется, что не знают и об этом месте.

— Ма-ам, расскажи сказку, — жалобно просила Эль, сидя посреди огромной кровати.

Ян, который привел их в эту комнату, так и не ушел. Сидел в кресле у окна, вытянув уставшие ноги, и наблюдал, как Ирина умывала и укладывала измученного долгой дорогой ребенка в кровать. После слов дочери он дернулся как от пощечины.

— Можно вас, Ирина-ханум, на пару слов? — спросил он, едва сдерживая гнев. — Как это понимать? Почему моя дочь называет вас мамой? — зло спросил он, как только они оказались по другую сторону двери спальни.