— И все-таки, как удачно все получилось-то, — бурчал Савва Юльевич себе под нос, покачивая головой. — Когда б еще такой случай подвернулся?

— А почему Максим Сергеевич не вернулся домой в Москву? — спохватилась Ирина, когда шеф уже скрылся за стеллажами.

— Княгиня Ольга была очень убедительна, — ответил невидимый библиотекарь. — К тому же, наш дорогой доктор считал, что там он достиг своего потолка. Но у меня другая версия: доктор развелся с женой и находился в депрессии.

Чем ближе подходил день открытия перехода, тем тревожней становилось у Ирины на душе. Ни Яна, с которым Ирина надеялась хотя бы попрощаться, ни Родиона, который обещал проводить Ирину до нужного места, она не видела уже несколько дней. С того утра, когда девушка поняла, что осталось всего три дня страх стал перманентным чувством, на нервной почве ее постоянно тошнило, и единственное, что отвлекало, это необходимость держать себя в руках в присутствии Мариэлы и старого библиотекаря. Очень помогала в этом многолетняя привычка держать лицо, чтобы ни происходило. Обмануть Милена не получилось. Сказать ему правду Ирина не решалась, но это и не потребовалось. Парень сам придумал причину нервного состояния подруги и пытался ее успокоить.

Они сидели в уединении полюбившегося Ирине парка на лавочке, с трех сторон окруженной подстриженными барбарисовыми кустами. Детей не было ни видно, ни слышно, они затеяли игру в прятки и рассеялись по всей территории детского садика, отгороженного плотной зеленой изгородью от остального парка.

— Маришка и ее подружки-болтушки не сделали ничего, что было бы против планов князя. Слух, что наша Элька гостит у своей бабушки в поместье Арсеньевых, распустила сама княгиня Ольга. Мне рассказал поваренок Аркашка, а ему его приятель из курьерской службы Семен. Нет, кажется Ярема, или все-таки Семен? А-а, все равно, — махнул он рукой. — Камеристка княгини упаковала и передала Василь Петровичу посылку с игрушкой для Мариэлы, которую княгиня в присутствии своих фрейлин купила в свой последний выезд в город. Вот, — выдохнул с облегчением Милен. — И эта посылка мозолила глаза всем, кто проходил через парадные двери дворца в тот день. Стояла такая яркая и с бантиком. А курьер-то, будто нарочно задерживался, и коробка простояла в прихожей несколько часов. Только ленивый не знал, для кого она предназначена и куда ее отправят. А ты говоришь, Маришка проболталась служанке Тэмулун, — Милен уверенно тряхнул рыжими кудрями. — Ха! Да ей просто любопытно посмотреть на будущую падчерицу своей госпожи, — заявил он, последней фразой уничтожив весь успокоительный эффект такой убедительной поначалу речи.

Сердце Ирины буквально захлебнулось от горьких чувств:

— Что, уже все решено насчет свадьбы Себастьяна и Тэмулун? — спросила она обреченно.

— Понятия не имею, — заявил этот поганец, секунду назад одним неосторожным словом пустивший сердце подруги бешеным галопом. — Но знаю точно, ни один из моих знакомых не желает этого. Очень уж достали всех во дворце эти пройдохи шивэи. — Говорят, будто медом мажут, а в глазах при этом либо пренебрежение, либо расчет прячут. — Милен не был силен в словесной эквилибристике, как Ирина или Савва Юльевич. Он жил, руководствуясь чувствами, а после тесного общения с гостями они подсказывали, что у шивэев недобрые намерения.

Пока Ирина молча пыталась прийти в себя, Милен размышлял, успокоит ли подругу рассказ об его утреннем приключении или еще больше заставит нервничать? По дороге в музыкальную школу рано утром, будучи голодным, он заскочил в булочную за мясным пирожком и застал там одного из охранников самого шивэйского посла с труднопроизносимым именем. Вовремя вспомнив, с какой целью он находится в княжеском дворце, Милен смирился с опозданием на урок, и отправился вслед за этим неприятным типом. А неприятным в нем было все, начиная от колючего цепкого взгляда, до рябых отметин на щеках. Шивэй долго петлял по улочкам столицы, и наконец, зашел в таверну и подсел за столик еще одного знакомого Милену типа. Тому самому, с которым парень перекрикивался на ярмарке, и благодаря которому, как справедливо считал сам пострадавший, у него остался на голове шрам от камня. Пока эти двое шушукались, он сбегал за жандармом и, подождав, когда шивэец уберется восвояси, Посадского провокатора отправили в кутузку. Милен был очень горд собой, но вот кому рассказать об этом во дворце, так и не нашел. Ни князя, ни его кузена во дворце не было. Милен понимал, что раздобыл прямое доказательство причастности шивэев к беспорядкам, которые творились на улицах родных городов и корил себя за то, каким был дураком, отказываясь прислушаться к разумным словам Ирины и Дамдина.

Шуршание камешков на дорожке под чьими-то уверенными шагами прервало затянувшееся молчание. Не легкие и быстрые детские, а спокойные и твердые шаги, принадлежащие двум взрослым людям. Ирина выбрала это место для прогулок отчасти из-за того, что в эту часть парка не забредали любители моционов. Дамы из свиты княгини предпочитали дорожки, выложенные камнем, более удобные для их элегантных туфелек. Дорожки недалеко от дворца были шире, что позволяло им свободно прогуливаться по двое-трое, не цепляясь за кусты широкими юбками. Поэтому услышанные шаги пробудили любопытство. Ирина привстала на цыпочки, огляделась и увидела две черноволосые макушки над кустами. Девушки остановились рядом с питьевым фонтаном, расположенным напротив их скамьи, скрытой кустами. Ирина снова опустилась на свою скамейку, жестом призывая Милена к молчанию. Парень сидел, привалившись к спинке парковой скамейки широко раскинув руки и, только понятливо кивнул в ответ. Несколько минут назад он доказывал Ирине, что княжне ничего не угрожает и сам в это искренне верил. Но стоило ему услышать первые слова, он подобрался, и от его расслабленности не осталось и следа. Милен беззвучно произнес «Тэмулун» и весь обратился в слух. Ирине, не знавшей языка шивэев, оставалось только прислушиваться к интонациям, наблюдать за сменой эмоций на лице друга и надеяться на его последующие объяснения.

— Настойка готова, госпожа, — служанка Тэмулун почтительно склонила голову. Только близкие приближенные к дочери кагана знали, что девушка, выдающая себя за ее горничную, служила в личной охране, и приходилась ей сводной сестрой, одна из внебрачных дочерей Тэмуджина. — Я купила ингредиенты в разных аптеках города. Последнюю составляющую Желялетдин раздобыл у доктора.

— Дура, — прошипела Тэмулун. — Ты должна была привезти готовый сбор с собой. Твои метания по всему городу не могли остаться незамеченными. Ты позоришь меня! Как ты вообще посмела просить помощи у охранника посла?

— Госпожа, никто не узнает, что мы позаимствовали у доктора немного эфирных масел, — оправдывалась служанка.

— Дура, идиотка, дочь крысы, — Тэмулун затопала ногами. — Ты не считаешь позором, что мне придется напоить мужчину возбуждающим средством, чтобы он захотел взять меня?

— Госпожа, успокойтесь, хотя в этой части парка никого не бывает, но вас могут услышать, — произнесла служанка, оглядываясь. — Князь ежедневно наведывается в замковую библиотеку, у старого книжного червя появилась помощница, якобы он один не справляется с работой, — девушка фыркнула. — Ночи князь проводит с ней, поэтому у вас не получается привлечь его внимание естественным способом, без возбуждающей настойки. К тому же, девушка очень красива и…

— Ты оскорбляешь меня, сравнивая с прислугой! — Резко оборвала она служанку.

— Простите, госпожа, — девушка опустила голову. Злорадство, которое она сейчас испытывала, помогало справиться со злостью и раздражением, которое сводная сестра всегда вызывала в ней. Дома этой высокомерной уверенной в себе сучке и в голову не могло прийти, что ей придется воспользоваться вспомогательными средствами, чтобы соблазнить князя. А теперь она готова винить в этом кого угодно, кроме себя. Через минуту девушка рискнула вернуться к вопросу настойки. — Она начнет действовать через четверть часа после ее приема. Вам нужно к этому времени оказаться в покоях князя. Я приведу господина посла со свитой к вам в спальню через час.