И навсегда забыть о том, что моей воле подвластны пламя и ветер.

И никогда больше не увидеть мужчину, что сейчас глядит на меня через стол. Даже если отринуть собственные чувства, что будет с ним, с его репутацией?

Нет, не побегу.

Взгляд лорда Морнайта смягчился при виде моего смятения:

— Я понимаю, как вам сейчас страшно. И рад не больше вашего, а может, даже и меньше, потому что не понаслышке знаю, что за люди де Бласы. Будь у меня такая возможность, выбрал бы для вас иную семью, любящую и дружную, в доме которой всегда звучит смех. Но никто не властен выбирать, кем родиться.

— Что же, тогда… Тогда отправлюсь к ним завтра же, — решительно заявила я, чтобы не передумать. Стиснула нож, будто собиралась немедленно обороняться от генерала. — Нет смысла тянуть. Явлюсь к ним на порог…

— Дарианна, — перебил лорд Морнайт нетерпеливо, — вам не нужно ехать в одиночку. Я не брошу вас на растерзание этим людям.

Чтобы предстать пред ясные очи генерала де Бласа, не нужно загонять лошадей и переплачивать на гостиных подворьях за вчерашнюю стряпню. Достаточно выехать за городские ворота, повернуть к излучине Аверона и переправиться через его медлительное течение по мосту.

Оно и к лучшему.

Я полагала, что мы выедем незамедлительно, лишь солнце вскарабкается по непривычно чистому небу до точки, пригодной для визитов. Но лорд Морнайт не торопился, не велел закладывать экипаж. Он всё листал газеты, пил одну чашку кофе за другой и вообще с самого ранья был как на иголках.

Сперва я решила, что он так сильно переживает за меня, вот и оттягивает момент. Мысль была приятной донельзя, но за самоуверенность вскоре наступила расплата в лице мальчишки-посыльного. Запыхавшегося пострела я сперва увидала в окно, а следом Подрик внёс в гостиную крохотный листочек на серебряном блюде.

Лорд Морнайт так и подскочил, газеты и чашки были отброшены. Лицо его просияло уже на первых строчках, а под конец записки это был уже совершенно другой человек. Он свернул листок, с лёгкой улыбкой поправил запонки и распорядился подать экипаж как можно скорее. Вся его напряжённость, от которой меня кололо по телу крохотными иголками, куда-то испарилась.

Наблюдать за этой метаморфозой было столь же интересно, сколь и раздражающе: вместо того, чтобы посвятить меня в свои дела, он тихонько насвистывал под нос и смотрел через окно, как откидывают крышу белоснежного ландо с восьмиконечной звездой на дверце.

— Вы что, получили неожиданное наследство?.. — не выдержала я, потому что сам он заводить эту тему явно не собирался.

— Получил хорошие известия, — туманно ответил лорд Морнайт, подобрал с кресла шляпу и направился к выходу. — Идёмте, пока кони не застоялись.

Открытые коляски мне нравились куда больше карет, в которых вечно застревал лошадиный запах. Поездка в такой сама по себе приключение, а уж когда мы выкатили за город под бескрайнее синее небо…

Удовольствие портило то, что позади я оставляла связанного Киннипера, а впереди меня ждал генерал де Блас (к сожалению, свободный). Зажатая меж молотом и наковальней я с трудом находила в себе силы порадоваться яркой зелени берегов и бликам солнца на водной глади.

Уже за рекой, когда лошади бодро рысили по ухоженной дороге, а в желудке моём начиналось подозрительное шевеление, лорд Морнайт вдруг подался вперёд и коснулся руки:

— Не бойтесь. Он всего лишь старик, а не мифическое чудовище.

— Верите, нет, но я бы предпочла встречу с чудовищем… С ним хотя бы ясно, как поступить.

Вековые дубы парка, под которыми было столь много воздуха и мало света, расступились. Белокаменный фасад поместья венчал холм и на расстоянии больше напоминал храм неведомого божества. В таком стиле уже больше и не строят, сплошные колонны и треугольные фронтоны.

Вблизи картина всё ещё впечатляла: стены бугрились от барельефов с воинами и колесницами, а перед лестницей раскинулся скульптурный фонтан, столь длинный, что в нём могла бы выкупаться целая деревня.

Но вместе с тем, царил здесь дух обветшания, высовывал свой дряхлый лик из выщербленного камня ступеней и сколотых оснований колонн. По стенам бежали трещины толщиной в палец, а у каменных воинов через одного недоставало носов, словно их всех поразил недуг, о котором не принято говорить вслух.

— Если всё пройдёт хорошо, — а я склонен на это рассчитывать, — это место станет вашим официальным домом, — сказал лорд Морнайт, когда лошади перешли на шаг. Он окинул здание сосредоточенным взором, будто готовился вступить в драконью пещеру. — По крайней мере, на какое-то время.

— Что, если он не примет нас? — быстро шепнула я.

— Примет, — мужчина улыбнулся в ответ. — У генерала де Бласа множество недостатков, но трусости среди них никогда не было. В нашем противостоянии не принять меня будет выказыванием слабости. А генерал скорее умрёт, чем даст повод укорить себя в этом.

И он был прав.

Таких старых дворецких я ещё не видела. Седой как лунь хрупкий старичок казался ровесником могучих дубов из парка. Изрезанное морщинами лицо сохранило невозмутимое выражение, когда он встретил нас учтивым поклоном. Хотя сдаётся мне, разогнуться обратно старичку было не так-то просто.

— Доброе утро, Майлз, — приветствовал его лорд Морнайт. — В каком настроении пребывает генерал?

— В боевом, милорд, — отозвался дворецкий с крошечным вздохом, — как и всегда. Но за завтраком он вернул на кухню всего три блюда против пяти-шести обычных. Полагаю, это знак благодушия. Господин не выносит дождей.

— И всё живое радо солнцу… — рассеянно пробормотал лорд Морнайт, восходя по ступеням. Кажется, это строка из какого-то сонета.

Обстановка внутри оказалась скромной: выбеленные стены, картины в тёмных рамах, паркет с простой геральдической лилией изрядно потёрт. У стен выстроились стулья, которые наверняка ещё застали юные годы прошлого короля.

Понятно теперь, отчего генерал де Блас разнёс в пух и прах яркое убранство дома Триккроу.

В холл полукруглыми дугами спускались сразу две лестницы, но повели нас не наверх, а в правое крыло.

— Присаживайтесь. Господин скоро спустится.

— Благодарю, — кивнул лорд Морнайт. Но едва дворецкий тихим шагом скрылся из виду, усмехнулся: — Как бы не так. Провалиться мне на этом месте, если мы прождём менее получаса.

— Вы сегодня выражаетесь прямо как пират. Тоже рады солнцу?

— Гм… Пожалуй. Сегодня я снова чувствую себя молодым.

— Вы и так далеки от старости, — возразила я. — Побойтесь богов говорить такое в доме, где есть Майлз.

Гостиная, в который мы расположились, выглядела довольно безжизненно: серо-голубые тона, обивка в тонкую полоску, картины с однообразными морскими пейзажами. Но сухоцветы в одной из ваз вдруг всколыхнули мою память. Дымчато-лазурные шишечки синеголовника с острыми листами. Я точно знаю, что если коснуться такого, палец уколет до крови — но не припоминаю, чтобы хоть раз делала это. Накатило странное чувство, словно видишь один и тот же сон вторую ночь кряду.

Генерал и правда не спешил, размеренно чеканил шаг, спускаясь по лестнице. Его тяжёлую поступь было слышно издалека, а вот лёгкую одышку — лишь когда он вступил в гостиную.

Мужчины приветствовали друг друга без слов. Атмосфера мгновенно накалилась, точно кто-то расставил по углам вёдра с углём — а ведь они ещё на начали говорить! Пока моё внутреннее сжималось в ожидании худшего, внешнее торопливо кланялось.

В домашней обстановке генерал Уилверик де Блас не казался более расслабленным, чем в гостях. Всё та же прямая осанка, столь редкая в его годы, всё тот же стальной взгляд и сжатые губы. Тщательно выбритый, с приглаженными седыми баками, он выглядел так, будто через минуту собирается принимать парад. Даже домашнее платье его отдалённо напоминало мундир чёткими линиями кроя и двумя рядами позолоченных пуговиц.

— Помнится, Морнайт, вы говорили, что не переступите порог этого дома более никогда, — проскрипел генерал, располагаясь в кресле. — Всегда знал, что верность слову вам не свойственна.