Люди неслись в одну сторону, побросав все вечерние дела. Слышались неясные крики, колокольный звон волнами расходился от ратуши, зарождая тревогу в сердце. Я схватила за рукав бегущего мимо мальчишку, такого перемазанного, что впотьмах его легко было принять за сущего демона:

— Что там такое? Куда все бегут?

Пострел вырвался почти сразу, едва не оставив у меня в руке кусок засаленного рукава.

— Графский дом горит! — завопил он с восторгом. — Там уже все собрались, колдунов ждут!

Не успев толком договорить, он задал стрекача, только пятки засверкали.

Без особых раздумий я припустилась следом. В моей жизни не так много было развлечений, чтобы пропустить то, о чём город будет ещё месяц судачить. Камни мостовой больно били сквозь тонкую подошву заношенных туфель, коса жёлтой змеёй настёгивала по лопаткам, будто подгоняла. Я выскочила из-за угла Бочарной улицы и чуть не налетела на тележку старьёвщика — в последний момент отвильнула.

Владелец не услышал моей ругани. Мужик совсем позабыл про товар и с разинутым ртом глазел туда, где вечернее небо вдруг налилось зловещим багрянцем.

Этот дом я видела раньше: большой и красивый, с блестящей на солнце черепичной крышей и гладкими от побелки стенами. Сейчас он полыхал до самых небес, отражаясь в расширенных от ужаса и восторга глазах. Трещало пламя, лопалась с гулким звуком черепица, осыпаясь на землю глиняным дождём.

Замерев поодаль, я чувствовала жар пламени, доносимый ветром.

Часть толпы злорадствовала, что стихия поставила знать на одну ступень с нами. Другие же тревожно поглядывали в сторону шпиля Академии, сияющего в ночи белым огоньком на вершине. Длинная и тонкая, словно игла из слоновой кости, башня впилась в тёмное полотно неба. Но все сходились в одном — надеялись, что маги прибудут раньше, чем огонь перекинется на соседние дома. Дни стояли погожие, иссохшее дерево вспыхнет быстрее соломы.

Я же стояла столбом, охваченная непонятным чувством.

Пожар не пугал.

Напротив, будто звал к себе.

Пламя гудело и бесновалось, всполохами рвалось из окон. И в этой мешанине звуков и красок мне чудился голос, разобрать который не получалось. Хотелось подойти ближе, чтобы наконец-то услышать, что он хочет поведать, коснуться огненных цветов руками.

Совершенно потеряв голову, я шагнула вперёд.

И тут же наткнулась на чью-то необхватную спину.

— Да что ж вы все пихаетесь-то? Всю уже локтями затыкали, живого места нет! — Тётка с возмущением обернулась и оказалась стряпухой из трактира напротив нашего. — Дарьянка, ты, что ли? Вот девке не сидится, как чего случается, сразу тут как тут. О! — Она вдруг бросила меня распекать и вытаращила глаза на что-то. — Идут! Идут!

Толпа расступилась, давая магам дорогу. Они прошли совсем близко, каждого разглядеть можно. А то и потрогать… Столичный люд оказался не такой дикий, как в маленьких городках, по которым я скиталась раньше. Глаза пялили, но кусок одежды на обереги оторвать не пытались.

Старший из магов не обращал внимания на охи и украдкой творимые знаки, отгоняющие нечисть. На благородном лице написана сосредоточенность, но столь лёгковесная, будто он не пожар собрался тушить, а подгнившую картошку перебирать. Зелёные глаза вблизи пламени будто светились изнутри потусторонним сиянием, на фоне тёмных волос и смугловатой кожи выделялись, как две звезды.

Красивый, подумала я. Очень красивый, хочешь не хочешь, а засмотришься. Но жутковато рядом с таким — вон и попавшая под его взгляд малахольная девица только что повалилась без чувств.

Маг и бровью не повёл. Небось, не впервой.

Ещё четверо, одетые в форменные плащи с цветной оторочкой, были помладше на десяток лет. И лицо держали не настолько хорошо.

Я стояла так близко, что смогла уловить перешёпывания. Симпатичный белобрысый молодчик в плаще с алыми обшлагами недовольно шипел:

— Если в меня ещё хоть раз кинут рябиной, клянусь, одним костром здесь станет больше.

— Рябина? — переспросила единственная девушка, бледная особа с тяжёлыми каштановыми локонами и строгим лицом. Чёрный цвет её плаща оттенял изумрудный. На доселе бесстрастном лице мелькнула тень улыбки: — По старым поверьям она усыпляет мроедов. Попросить для тебя одеяло?

— Не суди их так строго, Лиам, — мягко отозвался третий, самый высокий из них. Чуть раскосые глаза такие же голубые, как и оторочка на его форме, блестящие чёрные волосы убраны в длинную косу. Глядя на её толщину, я завистливо вздохнула. — Люди просто напуганы.

На четвёртом, худеньком русоголовом пареньке, тряпкой висел плащ адепта воздушной стихии. Белый цвет в отсветах пожара казался жёлтым.

Он единственный смотрел не на огонь. И не на своего наставника, в это мгновение раздающего указания.

А на меня.

Так пристально, что стало не по себе.

Я занервничала моментально. Лицо незнакомое, вроде не сталкивались нигде раньше. Чего он тогда дыру во мне разглядеть пытается?

Я бы и ушла, может, но уж больно хотелось посмотреть на магию в деле. А то болтали о ней в столице много, а посмотреть со времён переезда так и не довелось ни разочка.

Тем временем старший маг закончил пространную речь и скомандовал:

— Порядок четыре, строй удержания площади и подавления силы. Эреза — на вас удержание балок и углей. Дей — создайте воздушный колпак, он не даст пламени и задымлению распространиться. Тангиль — притяните воду из окружающего пространства и напитайте сыростью стены. Лиам — в паре со мной. Левая сторона на вас. Не опаздывайте, минус десять единиц активности каждые пять секунд, иначе разгорится сильнее.

Адепт в огненном плаще, что мгновение назад раздражённо фыркал на толпу, сразу же подобрался:

— Понял, господин декан. Я не напортачу, — отрапортовал он.

Красивое лицо стало сосредоточенным, длинные пальцы сложились в магический знак.

И я увидела…

Нет, я почувствовала, как от рук адепта и его наставника исходит волна силы, устремлённая к пламени.

И хотя позы и жесты других адептов тоже говорили о применении дара, ничего необычного я не заметила. Я озиралась, поглядывала на лица вокруг, надеясь, что колдовство заметили все — и дело вовсе не во мне.

Но люди в толпе таращились, как и прежде: кто с недоумением, кто с опасливой настороженностью.

Словно ничего не происходит.

И только когда пламя стало опадать, слитно выдохнули в изумлении.

А парень в белом всё глазел на меня и точно заметил, как я башкой верчу. Кажется, он всё пытался разглядеть мою правую руку…

Осознав что к чему, я чуть не расхохоталась в голос. У каждого одарённого в день совершеннолетия на запястье проступает метка стихии. Заподозрить в этом меня, серьёзно? А то по одежде не ясно, что я из простых.

Ужасно хотелось подразнить этого дурачка.

Делая вид, что не замечаю направленного в упор взгляда, я усердно потёрла запястье через рукав. Парень аж рот раскрыл.

Что же, это было просто.

Продолжая игру, я затравленно посмотрела по сторонам, будто страшилась чего-то. А потом «заметила» адепта, что так беззастенчиво таращился.

— Ох! — пискнула я, как придушенная мышь.

Разыграв волнение, сунула руку в карман передника и поспешила спрятаться за спинами. Давясь от смеха, выбралась из толчеи.

Как же с ними легко. Со всеми легковерными простачками, что попадаются на мою удочку.

ߜߡߜ

Следующим утром, умываясь над ведром с водой, я всё ещё чувствовала слабый запах гари, исходящий от волос. Голова трещала так, будто по ней изнутри молотили. Всю ночь мне снились огненные вспышки, в которых я то исчезала, то появлялась вновь, облачённая в красные одежды.

Стряпухи ещё не спустились, стенной очаг холодным и пустым оком взирал на меня. Словно мёртвая глазница. От этого зрелища меня вдруг разобрала тоска. Куда веселее, когда закопчённые бока лижет огонь, и на весь трактир разносятся вкусные запахи.