Улыбка превратилась в звериный оскал.

У меня было, что ему сказать. Но язык так же не повиновался, как и остальное тело. Всё, что я сейчас могла — это призывать на его голову громы небесные и молиться, чтобы спозаранку кому-нибудь вздумалось проведать усопшего.

— Не представляешь, как я счастлив. Если выживешь, сможем отпраздновать.

Что значит «если выживешь»? Какое «если»?!

Да чтоб тебя разорвало, урод паршивый!

Роща стояла безлюдная и молчаливая. Никто не спешил на помощь.

Резкая боль обожгла запястье. Это спятивший маг перешёл от слов к делу и глубоко прорезал линии символа. На его собственной руке была едва заметная голубая спираль — знак воздуха.

На землю гранатовыми зёрнышками закапала кровь.

— Мне пришлось много экспериментировать, чтобы найти действенный способ. Но магические животные даже рядом не стояли с человеком.

И выдав эту потрясающую мысль, он присосался к моей руке губами.

Боги небесные! Ну и мерзость, мерзость!

Пальцы на руках и ногах вдруг резко похолодели. Сотня крошечных иголок заколола под кожей.

Вместе с кровью, — нет, куда быстрее, чем кровь! — меня покидала жизненная сила.

Я хватала воздух, больше всего на свете желая отшвырнуть мерзкого кровососа. Тот и не думал останавливаться.

Из каждой моей жилы будто потянулась ниточка, грозя навсегда покинуть тело.

Всё моё существо взбунтовалось.

Ярость, подобная пожару, вспыхнула в глубине души.

Не смей!

Мысленно я потянула нити обратно. Воля превратилась в кулак, и разжимать его я не собиралась.

Не позволю тебе!..

Я смотрела прямо в глаза напротив и тянула, тянула, что есть мочи!

Зрачки мага вдруг расширились.

Лицо побелело как снег.

Вздрогнув, он обмяк и повалился на траву пустым мешком. Бессильно упала рука, на которой больше не было и следа спирали.

Тяжело дыша, я чувствовала, как мышцы обретают способность двигаться. И едва смогла подняться, поспешила убраться из этого места.

У самой границы складов я обернулась назад — с холма можно было различить фигурку лежащего под деревом человека.

— Если сдох — туда тебе и дорога, — прошипела я сквозь зубы.

Кровь больше не текла, но рука болела невыносимо.

Пережитый страх до сих пор сотрясал тело. Я одновременно думала обо всём на свете и ни о чём, пытаясь совладать с дрожащим в ужасе рассудком.

По пути назад подобрала корзину, такую уютную в своей обычности, что я едва не прослезилась при виде неё. Уложила на место тугие пучки зелени, призадумалась, что же соврать в таверне. Слишком долго меня не было для прогулки на рынок.

И платье заляпано кровью.

Дьявол, он же правда пил мою кровь…

Весь тот бред, что нёс маг, смешался для меня в одну кучу. Из которой получилось выдернуть лишь одно, самое главное.

Если он хотел отнять мой дар, значит… Значит, он у меня есть.

Почти две декады я безвылазно сидела в таверне, отговариваясь всеми мыслимыми хворями. Демонстративно хромала и большую часть времени проводила в кухне. Картошки за это время успела начистить столько, что кожурой можно выложить центральную улицу в три слоя. Вечером, едва был отмыт последний котёл, я исчезала в комнатушке, которую делила с другой подавальщицей.

И каждую секунду ждала, что за мной явится сбрендивший маг. Или городская стража, если тот всё-таки помер. Но один рассвет сменялся другим, а никто по мою душу так и не приходил. Я начала успокаиваться. И всё больше задумывалась о том, что делать дальше.

Мало мне было отметки от огня — теперь поверх неё отчётливо проступала голубая спираль. Куда ярче той, что была у напавшего адепта. Пытался отнять мой дар, а в итоге потерял свой? Так тебе и надо, бестолочь.

Пару раз, когда никто не видел, я пыталась проверить. Взмахивала руками с грозным видом — и тут же оглядывалась: не идёт ли кто? Толку от моего рукомашества не было. И ветер не поднимался, и пламя свечей до потолка не подскакивало. Один раз чугунок с варёной редькой опрокинула, мыть пришлось. Вот и весь результат.

Прошло достаточно времени для того, чтобы я перестала бояться преследования. Раз до сих пор не явились, вряд ли это случится через месяц или год. А если продолжу избегать работы в зале, меня отсюда вытурят.

Спустившись вниз, я смела в кучу солому, устилавшую пол, и стала отмывать доски, залитые пивом и жиром.

Раннее утро, за окном ещё даже не рассвело, так что посетителей я не ждала. Но дверь скрипнула в петлях, едва я отскоблила первую треть пола. Не слишком торопясь, я бросила тряпкуу в ведро и поднялась на ноги.

— Утро до…

Улыбка, которую я привычно нацепила на лицо, так на нём и застыла.

— Доброе.

Лицо мужчины удивительно походило на то, с каким он глядел на пожар. Словно перед ним небольшая проблема, требующая решения.

Если выбежать через задний двор, а потом махнуть через забор…

Боги, о чём я думаю? Он и без магии меня догонит, вон, какой…

Аристократы редко отличались хорошим сложением или телесной крепостью. Проводя дни в бездельи и потакании своим прихотям, они становились рыхлыми и мягкими, как кусок теста на пироги.

Другое дело маги. То ли чародейство напрягало их так сильно, то ли ещё что, но среди обделённой даром родни они всегда выделялись.

Маг, смотрящий на меня из-под резко очерченных бровей, выглядел поджарым и крепким, словно молодой охотник.

Вот и всё, обречённо подумала я. Допрыгалась, птичка. Не хочу в тюрьму. Не для того я девять раз переезжала, чтобы в итоге оказаться за решёткой! Сейчас маг зачитает обвинения и выволочет меня отсюда, на потеху всей улице.

Я уже прикидывала, есть ли по дороге достаточно глубокие канавы, в которые его можно спихнуть, чтобы выгадать время и удрать. Поэтому следующие слова ошеломили меня куда сильнее, чем самый жестокий приговор:

— И если под ноги смотреть обучен, то сыщешь и алмаз в навозной куче, — задумчиво продекламировал мужчина. Поставленный низкий голос до странного волновал. — Как поживаете? Больше никто не пытался обвинить в краже?

На секунду я растерялась. Откуда он зна…

Память услужливо подсунула воспоминание: мерзкий хлыщ, что орёт на меня прямо посреди зала. Багровое лицо, на шее бьётся жила, пальцы вцепились в руку до синяков. Накануне он пытался зажать меня в углу, получил по роже, а на следующий день припёрся с заявлением об украденном кошеле.

Никто ему не поверил, но с богатеями бодаться — себе дороже. Владелец трактира не настолько меня ценил, чтобы ввязываться. Уж не знаю, до чего бы дело дошло, если бы посреди скандала на этом уроде не лопнули штаны. Звонко, как переспелый арбуз. Свалились наземь, а из кармана выпал аккурат тот самый кошель.

Мы всеми потом удивлялись, как это так вовремя вышло. «Судьба на твою сторону встала», — сказала Нита перед тем, как засопеть. Соседка была единственной, с кем я тут поладила, хорошая девчушка и верила в лучшее.

Тогда я только посмеялась про себя. Судьба скорее мне на горло встанет.

Но теперь всё вдруг стало понятным.

— О! — Я вытерла мокрые руки о передник. — Так это вы мне помогли тогда?

Улыбка у него оказалась под стать голосу: очень мужская, без капли слащавости.

— Не выношу, когда люди превращаются в свиней, — сказал он. — И кажется, я до сих пор не услышал слов благодарности.

Я насторожилась. После того сумасшедшего, что чуть меня не убил, волшебнутой братии я больше не доверяла. А их улыбкам — в особенности.

Ни за что не поверю, что он за одними словами пришёл.

— Да, спасибочки, — закивала я, попутно отступая в сторону кухни. — Очень кстати вышло. Ну, я пойду? Тут работы ещё непочатый край, до ночи возиться бу…

— Стоять.

От короткого приказа я замерла на полушаге, уже стоя у кухонной занавески. Маг вроде не колдовал, но я словно примёрзла к полу. Было в его интонации что-то повелительное, чего сложно ослушаться.