Глядя на отражение в ведре, я запустила руки в волосы, зачёсывая пряди назад.

И вдруг отшатнулась.

Покачнулся задетый стол. Застучало по полу упавшее яблоко. Кожура его была глянцевой и красной.

Такого же цвета, как треугольник из тонких линий, проступавший на правом запястье.

Он был ещё не слишком ярок, но виднелся отчётливо.

Ни с чем не спутаешь.

— Это ещё что такое? — пробормотала я.

Ничего хорошего нет в том, чтобы видеть невозможное.

А в том, что это невозможно, сомнений не было — чтобы ребёнок унаследовал дар, оба родителя должны быть магами. Прописная истина, с которой не поспоришь.

Даже если мой папаша и был каким-нибудь безголовым виконтом, зачавшим бастарда, мать-то ни капли дара не имела!

Этого не может быть. А значит, этого нет.

Пошутить вздумали? Вот отмоюсь — и верну шутнице сторицей.

Я ожесточённо скребла и тёрла кожу, пытаясь оттереть знак. Золой и щёткой, щёлоком, в котором стряпухи отмачивали полотенца. Сбегала даже за куском мыла, хранимым для особых случаев. Растёрла запястье до красноты, но так и не избавилась от треугольника.

Я уселась прямо на пол, растерянно глядя на руку.

— И что мне с тобой делать?

Быстрыми мышами сновали догадки. За последнее время я лишь однажды сталкивалась с магами. Неужели кто-то из тех, что был на пожаре, решил так подшутить? Может, даже тот самый, которого я сама хотела обдурить.

Очень смешно. Обхохочешься. Пусть только попадётся мне, посмотрим, чьи шутки смешнее!

Всё, чего я хотела — это найти своё место. Наконец-то осесть, пустить корни, обрастая пожитками и людьми. Но с такой отметиной жди беды.

Мошенник, выдающий себя за мага, обычно оказывался в долговой тюрьме, потому как штраф за такое был неподъёмным. Если кто увидит, то донесёт тут же.

И попробуй докажи, что не сама это сделала.

А, к чёрту! Мне проблемы не нужны.

Длинный рукав закрывал метку, но в работе легко было забыться и поддёрнуть его вверх. Подумав, я перевязала руку клоком стиранной ткани.

Если заметят — скажу, что потянула, когда вёдра таскала.

Я искренне думала, что на этом проблема решена.

По дороге с рынка я прокляла всё на свете. Мало того, что руки оттягивала корзина, так ещё и назойливое летнее солнце лезло в глаза. С длинных перьев лука и морковной ботвы капала вода, оставляя темные пятнышки на подоле.

Обычно к зеленщику гоняли рябую Ширу. Но сегодня она так увлеклась, чехвостя меня за якобы недомытый пол, что не заметила, как слишком близко подошла к огню. Подол от очага занялся мгновенно. Перепуганную Ширу потушили в шесть рук, но ожоги на лодыжках всё равно успели надуться.

Теперь в трактире было на одну работницу меньше, а работы совсем не убавилось.

Отдуваясь и пыхтя, я тащила корзину, жалея, что к ней нельзя приделать колёсики. А почему нельзя, собственно, подумала я, глядя на проезжающий мимо экипаж. Маленькие такие, с ладошку. И ручку подлиннее сделать.

Эх, не с руки мне сейчас внимание привлекать, а то бы точно сделала, всем нашим на радость.

Размышляя, к чему ещё из хозяйственной утвари можно прикрутить колёса, я свернула за угол. И замерла как вкопанная.

— Свёкла!

Свёклу-то и забыла, молодец. Теперь возвращаться с половины дороги.

— Ай!

На меня налетел человек, не ожидавший, что за углом кто-то преграждает дорогу.

— Ох, простите… — Парень осёкся, увидев, на кого натолкнулся.

Мне показалось, что в первый миг он хотел сбежать, весь подобрался. Но сразу же взял себя в руки. Кажется, где-то я его уже видела… О, точно! Это же один из тех адептов, что пожар тушили!

Что он тут забыл в такую рань, интересно?

Растерянное выражение на лице юноши сменилось на приветливую улыбку. Даже слишком приветливую.

Но, судя по всему, меня он не признал.

— Здравствуй, ты же местная, да? Мне очень нужна аптекарская лавка, но я так и не смог её найти. Помоги, пожалуйста, буду очень благодарен. Даже заплачу.

Я мысленно фыркнула — даже! Ещё б я стала на тебя время просто так тратить.

Кокетливо улыбнулась, блеснув зубами:

— И в какую же сумму вы оцениваете мою помощь?

— Два дуката золотом, — ответил он так быстро, будто репетировал заранее.

Алчность заворочалась в моей душе, развернула кожистые крылья. За месяц изматывающей работы в таверне, с беготнёй от рассвета до заката, я получала пятнадцать серебряных лиаров.

В четыре раза меньше, чем предлагал этот полоумный транжира.

Небось, привык родительские денежки тратить, вот и швыряется ими направо и налево. Моё ошарашенное молчание парень истолковал по своему:

— Мало? Тогда три. Только скорее, пожалуйста, дело очень срочное!

— У вас в башне что, своих аптекарей нет?

— Есть, но… — Он замялся с несчастным видом. — Дело уж больно щекотливое. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то в Академии прознал.

«У-у-у-у-у… — мысленно протянула я, — знаем мы эти щекотливые дела. Они потом по улице с босыми пятками бегают и птиц из рогатки стреляют».

— Ладно уж, идёмте. Я как раз короткий путь знаю.

Я поспешила вперёд, на радостях не чувствуя веса поклажи. Адепт двинулся следом.

Три дуката!

Столько всего купить можно! Ботинки к осени, пряжи на хорошую накидку…

Перебирая в мыслях длинный список, я свернула в самый безлюдный и тёмный переулок, стиснутый глухими стенами. Шаги за спиной резко приблизились.

В плечо вдруг вцепилась рука.

— Что?..

Я выронила корзинку и замерла, чувствуя, как щекочет горло остриё клинка. От страха сердце рухнуло в пятки. Я хотела закричать, но воздух словно вышибло из лёгких.

— Тихо-тихо-тихо… — всё тем же дружелюбным тоном забормотал адепт мне на ухо, — не надо кричать. Сейчас я быстро всё сделаю, и пойдёшь домой. Если повезёт, конечно…

Подталкивая в спину, он вывел меня из переулка в проход между полусгнившими сараями, утонувшими в густых зарослях чертополоха. Сразу за ними, на спуске с холма, открывалась могильная роща.

Чувствуя холод острейшей стали, я не могла даже дёрнуться.

Сейчас, в разгар солнечного утра, мне было страшнее, чем в самую тёмную ночь.

— Что тебе нужно? — выдавила я.

— Не то, о чём ты могла подумать. — Нервный смешок. — Ах, пока не забыл…

Он остановил меня. Быстро размотал тряпку на правой руке.

— Так и знал, что не показалось. Ты точно видела их магию.

Алые линии символа, прежде бледные, к этому дню налились багряной краской.

— Знаешь, как общество относится к слабым магам?

— Понятия не имею, — процедила я, следя за тем, чтобы ненароком не шевельнуть горлом. — Целуют в зад чуть пореже?

— С твоей стороны может и так показаться. Нам достаются лишь крохи с общего стола. Жалкие объедки, словно безродным шавкам.

Горячий, лихорадочный шёпот лился мне прямо в ухо. Я содрогнулась от отвращения, парень явно был не в себе. Руки у него опасно дрожали, заставляя меня сжиматься в ужасе всякий раз, как лезвие давило слишком сильно.

Он заставил меня отпить из пузырька с рельефным полумесяцем, грубо сунул его прямо в губы… Жидкость обожгла язык горечью, сильный запах полыни ударил в нос. Я хотела лишь притвориться, что пью, но хитрость не удалась — пальцы зажали нос, вынуждая проглотить.

— Меня не проведёшь, глупенькая, — засмеялся маг. — Слишком долго я к этому шёл.

Руки и ноги враз стали ватными. Похоже на опьянение после вина, только разум оставался кристально чист.

Меня усадили под дерево на краю рощи. Маг осушил другой пузырёк. с выбитым на боку солнцем. От лихорадочного блеска его глаз веяло безумием.

— Значит, огонь, — лепетал он себе под нос едва слышно, — хорошее сочетание выйдет, качественное. — Он вдруг уставился на меня в упор и расплылся в пугающей улыбке: — Знаешь, что всегда губило огненных? Самоуверенность. Вы так привыкли полагаться на силу, что совсем забываете про знания. Ха! Я годами рылся в архивах, подвергаясь насмешкам. Уже думал, что никогда не найду ответа… Но сочетание стихий даст мне такую силу, что даже лорд Морнайт придёт ко мне с поклоном! А ты мне в этом поможешь… Ты ведь уже согласилась мне помочь, не так ли? За язык никто не тянул, всё честно.