— Ну что, теперь не такой смелый?

Во мне бурлило ликование жертвы, обернувшейся охотником.

Дей стиснул зубы так, что заиграли желваки. Метнулся очертя голову, так быстро, что я даже не успела бы вскинуть руку. Клинок уже летел мне навстречу, когда между нами вдруг возникла преграда.

Я оторопело разглядывала спину перед собой. Мягкий бархат, завитки светлых волос прилипли к мокрой от пота шее. Ощущение жара.

— Киннипер, ты что творишь? — рявкнул Лиам. — Она же первокурсница. Следи за тем, что делают твои руки, пока не лишился их.

Дей смотрел на него исподлобья и молчал. Весь его запал как-то стух, свернулся кислым молоком. Лорд Триккроу явно ему не по зубам.

Надо бы разузнать, кто из этих родовитых щенков более влиятельный, подумала я. Посмотрела на Дея.

Явно не ты, кабысдох облезлый.

Злорадствовала я не долго — Лиам обернулся и набросился уже на меня:

— Жить надоело? Если кто-то нападает, ты должна защищаться, а не стоять столбом. Хоть подножку поставь, если фехтовать не умеешь. И дар тебе для чего, спрашивается?

Я сощурилась. Орать на меня вздумал? Да будь ты хоть трижды лорд, держи себя в узде.

— Как вы и сказали, лорд Триккроу, я всего лишь первокурсница, только на днях открывшая в себе дар. Неужели умение призывать огонь должно было снизойти на меня сегодня во сне? Ах, если бы я знала, то легла бы спать пораньше. Моя вина, — сказала я сахарным тоном, подчёркивая этим его грубость.

Но тот будто и не заметил уловки.

Вместо того, чтобы извиниться, этот грубиян окинул меня оценивающим взглядом. Губы скривились в неприятной ухмылке:

— Обычно я не даю частные уроки, но могу сделать исключение. На один разок.

Поняв, о чём он, я вспыхнула. Не от смущения — и не такое слышать приходилось за годы работы в трактирах и лавках. Меня взбесило то, как этот надменный хлыщ одной фразой поставил себя выше.

Я тебе не грязь под ногами. И так обращаться с собой не позволю. Не зря подслушала ту ссору под лестницей: будет, чем крыть.

С прохладной улыбкой я указала глазами на Нарелию:

— Благодарю покорно, но я не имею привычки доедать с чужого стола. Особенно то, что никому не приглянулось.

Кто-то испуганно вздохнул.

На растерянное лицо Лиама было очень приятно смотреть.

Позже, когда торжество победы уже поутихло, я уже не была так уверена, что поступила правильно. После занятий для нас накрыли полуденный чай в маленькой гостиной. Исходили паром тонкостенные чашки, теснились блюдца с едой. Таяла пелена свежего масла на хрустящих гренках, одуряюще пахли летом малиновые пирожные. Сахарные рогалики с шоколадными сердцевиной искушали снова и снова. Я смаковала каждый кусочек, чинно и неторопливо, хотя ужасно хотелось наброситься на всё сразу.

Убедившись, что Нарелия не порадует нас своей компанией, я решила выудить как можно больше о местных порядках.

— Триккроу — очень влиятельная семья, — сказала Эреза. Она ела аккуратно и морщилась всякий раз, как мы что-то роняли на стол. — Ведут свой род от одной из сестёр Игни. У вас знают эту легенду? Четыре сестры, что первыми открыли в себе дар огня.

— Богатые до одури, помешанные на власти, невыносимые снобы, — высказалась Бетель. Юбку на её коленях покрывали крошки, пальцы выпачканы малиновым джемом. — Лиам-то ещё ничего, а вот его старшие братишки… Брр. Хуже не придумаешь.

— Ну почему же, — с внезапным намёком на обиду возразила Эреза. — Они не так плохи. Я однажды имела беседу со Стерджесом. Он показался немного резковатым, верно… Но в пределах допустимого, если вспомнить, каковы их родители.

— Ох, ещё немного, и мы с Дарианной решим, что ты влюбилась, — захихикала Бетель. — Близнецы Триккроу просто избалованы тем, что все вокруг на них молятся. Вот и ведут себя, как последние…

— Бетель.

— Как невоспитанные люди, — вывернулась аэритка.

Я слушала так внимательно, словно они рассказывали, как добраться до казны.

— А что насчёт Нарелии?

— Род Фламберли тоже имеет влияние. Они активно борятся за власть у подножия трона, — сдержанно отозвалась Эреза.

Проще было разговорить столетний дуб, чем заставить её обсуждать чужое грязное бельё. К счастью, мы здесь не вдвоём.

— Бедняга Лиам, — сказала Бетель с набитым ртом. — Когда он перейдёт в их род, собственное гнездо змей покажется раем со светлячками. Бабуля всегда в их сторону плевалась. Говорит, они даже какую-то из невесток замучали: то ли умерла она, то ли сбежала. А может, сбежала и умерла, не знаю. Так что не зря наш красавчик фехтовать учится — пригодится.

Она изобразила, как накалывает невидимого противника вилочкой для пирожных.

— А что скажете про Дея Киннипера?

Девушки переглянулись и синхронно пожали плечами.

— Кинниперы тоже аэри, но я мало о них знаю. Вроде в какие-то стародавние времена они были на коне. Но даже если так, от этого ничего не осталось. Кстати, что вы с ним сегодня не поделили?

Я напустила на себя предельно беззаботный вид. Разве могла потревожить такая ерунда?

— Встал не с той ноги, наверное, — поболтала ложкой, растворяя сахарные крупинки. Отражение в чашке пошло рябью. — Кто разберёт этих мужчин, чем они недовольны сегодня. Кстати, о мужчинах… А что до лорда Морнайта?

— Ох, ну тут мало что скажешь, — погрустнела Бетель. — От всей семьи только он один и остался. Его род тоже идёт от сестёр Игни, да только на нём и прервётся, видимо.

Территка кивнула:

— Лорд Морнайт очень уважаемый человек, в нашем круге и за его пределами. Король, по слухам, иногда обращается к нему лично. Но по-настоящему высокую должность холостяк получить не может, а лорд Морнайт не раз давал понять, что брак ему не интересен.

— И в чём причина? Не нашёл ту, что покорит его чёрствое сердце?

Мой шутливый тон не поддержали. Даже Бетель нахохлилась, словно я сказала ужасную бестактность, принялась ковырять пирожное.

— Почему же, нашёл, — медленно проговорила Эреза, глядя на неё. — Но она погибла лет семь назад, перед самой свадьбой. Возможно, вы слышали о тех событиях? На границе с Ил'Мораэ был крупный прорыв Бездны, магов послали вперёд. Там-то она и осталась. Я была слишком мала, не знаю подробностей. Но все говорят, что с тех пор, как лорд Морнайт увидел её обезображенное тело, он очень сильно переменился.

— Ещё бы, — буркнула аэритка, не замечая, что измельчила пирожное на своей тарелке в кашу.

У меня стиснуло в груди.

Вот, почему он был так против, чтобы я раскрыла дар огня.

За первый месяц в Академии я выяснила массу интересного.

Что разница между врождённым даром и украденным, как между любимой кошкой и сунутым в клетку камышовым котом.

Что первое впечатление может быть обманкой — если заглянуть за неё, то отыщешь нечто полезное.

И что нет в мире чувства более неудержимого и безумного, чем ревность.

Но, обо всём по порядку.

ߜߡߜ

— Какого чёрта?!

Я стояла перед распахнутыми дверцами платяного шкафа и держала в руках лоскут ткани. Ещё вчера он был частью юбки.

Клочья в беспорядке громоздились на дне шкафа, вешалки болтались пустыми. Вид такой, будто неведомое животное вломилось сюда ночью и просто разодрало всё.

Внимательный осмотр открыл новую деталь. Не разорвало. Край слишком ровный, ножницами постарались.

И кажется, я знаю, что это за бешеная зверюга.

Активных недоброжелателей у меня всего двое. Но Дей Киннипер играет по-крупному. Даже если бы он смог обойти запрет и вломиться сюда, зачем портить одежду? Мог бы притаиться под кроватью и вспороть мне горло во сне. Я поёжилась от этой мысли. Надо бы узнать, насколько надёжны чары запрета. И спать с ножом под подушкой, на всякий случай.

Расправа над платьями же больше смахивает на попытку унизить «соперницу». По меркам богачей, у которых дорогих туалетов больше, чем дней в году — сущая ерунда, мелкая пакость. А для меня, ещё не привыкшей ко всему этому… Видеть растерзанную одежду было горько. Её ведь кто-то шил. Ткал. Выращивал хлопок, раскручивал коконы шелковичных червей. Столько труда в один миг испоганить. Просто из глупой ревности, для которой даже повода нет.