— Четыре вещи — четыре разных рода, я правильно понимаю?

— Именно. Один из эффектов, присущих каждому артефакту, это связь с потомками создательницы. Я подумал, что вместо того, чтобы хвататься за сомнительные зацепки, сперва нужно исключить то, что можно проверить сразу. Ларец Эделии принадлежит роду Морнайт и хранится в нашей главной резиденции. Если в вас течёт кровь Эделии, артефакт среагирует. А если нет — что же, вычеркнем этот вариант.

Я закусила губу, напряжённо обдумывая сказанное. Не стоило этого делать в карете, конечно. На одном из ухабов подбросило так, что зубы впились до боли.

— Ауч!.. Значит, если этот ваш ларец признает меня… Мы с вами окажемся родственниками?

— Что мне всегда в вас нравилось, Дарианна, вы быстро замечаете главное, — ответил он вполголоса, будто сам себе. — Верно. Если кровное родство с Эделией подтвердится, я запущу процедуру вашего принятия в род Морнайт.

— Как-то безрадостно вы это говорите, — отметила я. — Что, не желаете видеть паршивую овцу в своём позолоченном стойле?

Он словно окаменел, не сводя с меня пронзительного взгляда. Через окошко кареты проникало немного лунного света, отмечая таинственностью его благородные черты.

— А вы, Дарианна? Вы ничего не имеете против того, чтобы мы оказались кровными родственниками? — спросил он тихо. — Будете называть меня братом и ожидать, что я устрою ваш брак с каким-нибудь смазливым юнцом?

Голос вдруг налился металлом и хлестнул.

Я уставилась на него во все глаза. Руки нервно комкали ткань юбки.

Никогда не видела, чтобы он так реагировал. Чтобы так смотрел.

Дрогнули ресницы — я забыла моргать, в страхе, что сотру это всё одним движением век.

— Нет, я этого не хочу, — слова осторожные, робкие, словно проверяешь на прочность весенний лёд.

И от того особенно интимные.

Как будто за пределами обитых шёлком стен не осталось никого. Мы одни, и разговор предназначался лишь нам двоим в целом мире. Карета показалась тесной, воздух сгустился и лип к щекам. Ресницы вдруг стали настолько тяжелы, что их невозможно поднять. Я смотрела на собственные руки, в смятении теребила несчастную оборку. А когда всё-таки сумела совладать с волнением и бросила взгляд на лорда Морнайта…

Он не сводил с меня глаз. С недоверчивым выражением, настороженным. Будто силился что-то понять. Прочесть по моему лицу нечто на неведомом языке.

Я кашлянула в кулак. Ещё немного в такой атмосфере — и мои нервы лопнут. Оборвутся, как верёвочный мост.

— Вообще, я думаю, что вы забегаете вперёд, — пробормотала я. Голос показался чужим. — Может, эта ваша шкатулка плюнет в меня ядом.

Мужчина хмыкнул. После моего ответа он как-то повеселел. Заострившиеся было черты снова смягчились.

На его улыбку было слишком приятно смотреть, так что я отвернулась к тому окну, за которым не было фонаря. Луна летела за нами по тёмному небу в пелене серебристых облаков. Мелькали просёлочные дороги и тёмные рощицы, обычный для здешних мест пейзаж. Не такой интересный, как на юге, где Синие горы подпирают облака, не такой скучный, как на востоке, где на многие мили можно не встретить и деревца. Идеальная середина, глядя на которую, можно помечтать о своём.

Ворота оказались закрыты. Кучеру пришлось сойти с козел, чтобы открыть проезд. Заскрипели кованые створки из чугуна, тяжело проворачиваясь в петлях. Должно быть, лорд-декан не часто здесь бывает.

Карета двинулась по широкой дороге к поместью, гравий сухо шуршал под ободами колёс, тяжело ступали копыта. Меж деревьями роскошного парка сверкнул лунным серебром пруд.

Лошади остановились, громко отфыркиваясь. Молчаливый кучер спрыгнул на землю и поспешил отворить дверцу.

Лорд Морнайт вышел первым и протянул руку. Я вложила в тёплую мужскую ладонь свою, не успев надеть перчатки. Кожа коснулась кожи.

— Здесь высокая подножка, осторожнее, — сказал он, позабыв, что полтора часа назад я сама же по ней забиралась. — Добро пожаловать, мадемуазель Шасоваж. Надеюсь, наш визит не затянется.

Он поднял голову, оглядел мрачную громадину поместья. И не был в эту секунду похож на человека, который рад вернуться домой.

Сухой и затхлый воздух поместья царапал ноздри. Мебель спряталась под чехлами и казалась в темноте могильными фигурами, пятна лунного света подсвечивали слой пыли на полу. Люмины давно не заряжали, свечей не было. Яркий лунный свет, что лился сквозь окна, делал обстановку совсем уж потусторонней. Вот-вот заскрипит в подвале крышка чьего-то гроба. Картина полного запустения, безмолвная и безжизненная.

Чтобы не расчихаться до крови из носу, я вышла на балкон второго этажа. Мне сказали оставаться на первом, пока лорд Морнайт не вернётся, но… Сам виноват, в конце-то концов. Я взрослый самостоятельный человек, а не коза на верёвочке.

Честно говоря, быть одной внутри этого огромного дома было жутковато. В главной башне Академии тоже просторно, но там всегда полно народа. А здесь — будто сто лет как вымерло всё.

Я опёрлась на мраморную ограду балкона и посмотрела вниз. Прохладный ночной ветерок приятно освежал, шевелил пряди у лица. О!.. Что это там?

— А вот и наш лорд, — пробормотала я.

Что он там делает?

Лорд Морнайт сошёл с дорожки и пересёк заросший цветник. Он держал что-то в руке, но с такого расстояния невозможно понять, что именно. Добрался до большого декоративного валуна, содрал с него плети вьюнков и присел на колено. Кажется, ищет что-то?.. Ах, не пойму. Или прячет…

С такого ракурса было не ясно, что там происходит. Вроде и не очень далеко от стен поместья, но темнота ночи смазывала все подробности, одно шевеление, да силуэты. Как я ни старалась, как ни перегибалась через перила, рискуя свалиться, что-то большее разглядеть не удалось. Единственное, что заметила — когда лорд Морнайт встал, руки его были уже пусты.

Волна любопытства накрыла с головой, но мужчина уже шёл обратно. Я отпрянула назад в комнату, подхватила юбки и поскорее сбежала на первый этаж. Охо-хо, ничего-то я и не видела. Смирная овечка пасётся возле колышка.

— Что это с вами случилось? — заходя в холл, сразу же спросил лорд Морнайт. — Так дышите, словно гнались за кем-то.

Он взял тройную подставку с люминами и провёл над ними рукой. Камни мягко засветились. Зная, насколько тяжело наполнить предмет силой, я всегда поражалась, как непринуждённо он это делает. Даже не касается.

Я закашлялась:

— Кажется, не выношу такую пыль. Сразу глаза слезятся и дышать тяжело.

Неожиданным образом, эти слова не на шутку встревожили лорда Морнайта.

— Дьявол… Я здесь почти не бываю, так что не держу постоянную прислугу. Если ваш организм отторгает пыль, нельзя здесь находиться. Ступайте в сад. Слева от парадного входа есть крытая беседка, подождите там, пока я принесу ларец. Вам нужен свежий воздух. — Он потёр лоб. — Простите за это. Не думал, что ваше здоровье может оказаться таким хрупким. Моя вина.

Как же неловко. У меня даже пальцы на ногах подогнулись — вот, насколько гадко я себя почувствовала. Глупая ложь заставила этого человека извиняться. Но отступать уже поздно. Я кивнула и вышла наружу, старательно покашливая в рукав.

Беседка выделялась среди буйной поросли, стройные колонны держали купол — светлое пятно среди ночных красок. На пути к ней я заметила тот камень, у которого задержался лорд Морнайт. Совсем рядом. Всего несколько шагов в сторону. А ведь второй возможности посмотреть, что там, вряд ли представится.

Я заколебалась. Замедлила шаг.

Казалось бы, делай, что говорят. Стой смирно. Сиди, где сказано. Нет, вечно мне нужно влезть…

Воровато озираясь, я перебралась через низкий кустарник. Звёздочки ночных цветов оглушительно пахли и сыпались лепестками при малейшем касании. Ветки зашуршали так громко, что я даже замерла на миг. Оказаться застигнутой было до того страшно, что сердце забилось о рёбра. Спокойнее, спокойнее… Я же ничего не ворую. Только посмотрю, да и всё.