Издалека камень выглядел ничем не примечательным. Но вблизи заблестел металл: табличка, уже не новая, с потёками от дождей. Под углами топорщился лохматый лишайник. На цыпочках я подкралась ближе. Дыхание ночи холодило открытую шею, приносило сырость от пруда. Склонилась, уткнулась в надпись чуть ли не носом и в неверном свете луны прочла: «Памяти Марибель де Блас».

Больше ни слова. Ни цифры. Ни символа. Лишь короткая надпись на простой табличке. Я хотела осмотреть камень со всех сторон, чтобы найти следы тайника — и чуть не наступила на что-то, вовремя отдёрнула ногу. На земле лежал цветок, вид которого навевал грусть — не люблю, когда их рвут раньше срока. Красивая белоснежная лилия, ни единого пятнышка. Опустившись, я шевельнула загнутый лепесток. Цветок свежий, будто только что сорвали.

Так вот, что он нёс сюда…

Марибель де Блас. Никогда не слышала это имя.

В окне первого этажа мелькнул свет люминов. Шурша по кустам, я вернулась в беседку. Между плитками пола наросли подушечки мха и пружинили под ногами, ветер словно огибал это место. Довольно уютно, если бы не прохлада, которая здесь ощущалась сильнее.

Лорд Морнайт вскоре присоединился ко мне. Довольно небрежно опустил на столик предмет, обёрнутый тёмным бархатом. Мягко стукнуло. Судя по звуку, ларец весил немало.

— Этой реликвии более полутора тысяч лет, так что буду признателен, если вы не станете её ронять.

Я покраснела и сердито покосилась. Кажется, он всё ещё не забыл, как я расколотила в его кабинете статуэтку, привезённую из Линь-Цзы. Ох и струхнула я тогда… Думала, до конца жизни расплачиваться буду, но он даже не сказал ничего про деньги.

— Что нужно делать? — спросила я, засучивая рукава. — Взять её в руки, покричать внутрь? Может, сесть на неё?

Он попытался сдержать смех, но тщетно.

— Кхм… Если вы всё это проделаете, тогда я точно не стану признавать наше родство. Хотя, посмотреть было бы любопытно… Но давайте в другой раз. Я продам пару десятков билетов на это представление. — Он сел рядом и откинул бархат, демонстрируя ларец Эделии. — Просто вытяните руки и прижмите их по бокам.

Костяные пластинки топорщились резьбой, в затейливом орнаменте сплетались виноградные листья и лозы. По центру загадочно переливался камень размером с ладонь — восьмилучёвая звезда. Такой символ я иногда замечала и на других вещах лорда Морнайта: на запонках, пуговицах, личной печати.

Я обхватила шкатулку ладонями. Притиснула их, в кожу впились рельефные грани резьбы. Материал сразу показался странным. Будто тёплый на ощупь.

— Нет нужды так сжимать, она никуда не убежит, — шёпот скользнул по краешку уха.

Кожа немедленно покрылась мурашками.

Одно мгновение шло за другим. На первый взгляд, ничего не менялось. Но я вдруг заметила, что ларец потеплел ещё больше. На камне в центре проступил светящийся треугольник. Едва заметный. Будь дело среди солнечного дня, я бы и не увидела. Но в ночи его алый силуэт бросался в глаза.

В горле пересохло.

Нет-нет-нет.

Это просто не честно.

— Так, интересно, — сказал лорд Морнайт и потёр бровь указательным пальцем. Мне всегда нравился этот жест, сама не знаю, почему. И глядя на него сейчас, испытывала острую ненависть к ларцу с его треугольником. — Чувствуете что-нибудь?

— Недоумение, — буркнула я, чтобы сбить приступ страха. — Ещё нога чешется. Ну так что? Мне теперь называть вас «дорогой брат»?

Я намеренно говорила небрежно. Пряталась за иронией, потому что сейчас как никогда была близка к отчаянию.

Подозреваю, что его этот манёвр не обманул.

— Боюсь, с этим придётся повременить, — спокойно ответил лорд Морнайт. — Смотрите.

Он отнял мои ладони от шкатулки и заменил своими.

Алый треугольник вспыхнул так ярко, что едва не ослепил. Я шарахнулась. Заморгала, пытаясь прогнать белые пятна, танцующие перед глазами.

— Так ларец реагирует на потомков Эделии. Вы не относитесь к моему роду, Дарианна. В этом нет сомнений.

Мне кажется или это радость звучит в его словах? А может, я просто слышу отголосок своих чувств. Ледяная рука, что стискивала моё нутро, резко разжалась.

Не родственники.

Не родственники!

«Ну и что ты радуешься, дура? — сварливо подумала я. — Как будто тебе пообещали что-то».

— Если будете праздновать, меня тоже позовите… Это что же, зря сюда ехали? — Напряжение отпустило столь резко, что меня потянуло в сон. Я зевнула в локоть. — Эх, а могла бы сейчас седьмой сон видеть.

— Не зря. Ларец дал отклик. Такой степени родства не хватит, чтобы воспользоваться им, но достаточно, чтобы не среагировали охранные чары.

Я так и поперхнулась.

— К-какие ещё охранные чары? Вы с ума сошли?! — Чуть не треснула лорда Морнайта по плечу, сдержалась в последний момент. — О таких вещах предупреждать надо! А если б я без руки осталась?

— Я бы размешивал чай за вас, — отшутился он. — Нет причины так переживать, Дарианна. Охранные чары не отрывают конечности, лишь погружают нарушителя в глубокий сон. Вы же не думаете, что я не найду способа вас разбудить?

Хитрое выражение его глаз заставило меня стушеваться. Стало труднее дышать. Захотелось расслабить корсаж, хотя я и так не затягивалась слишком туго.

И постучать себе по лбу, чтобы вытряхнуть из него лишнее.

Да что за ерунда в голову лезет в последнее время?..

— Раз я не сплю и не вызываю светопреставление, это значит?..

— Значит, вы потомок одной из оставшихся сестёр Игни. От старшей, Лавены, произошёл род де Блас. От средней, Гайи — род Триккроу. Эделия, моя прародительница, была третьей. От Патиры, самой младшей, ведёт начало род Фламберли. С представителями двух этих родов вы учитесь на одном курсе и наверняка знаете их: леди Нарелия Фламберли и лорд Лиам Триккроу.

— Ещё бы не знать…Думаете, они дадут мне пощупать их родовые реликвии так же охотно, как вы?

— Надеюсь, вы не решили, будто я даю щупать свою родовую реликвию всем подряд? — Он задрал бровь. — Не хотелось бы оставить такое впечатление.

— А мы вообще о чём говорим?..

Он посерьёзнел. Задумчивый взгляд остановился на какой-то бесконечно отдалённой точке.

— В этом и состоит главная загвоздка. Никто не подпустит к реликвиям просто так.

— Даже вас?

— Тем более меня. Вечная конкуренция, охота за чужими тайнами. Нам нужно придумать, как это устроить. И говоря «нас», я имею в виду вас в том числе. У вас интересное мышление, Дарианна. Нестандартное.

— Бог знает, из чего вы делаете эти выводы, лорд Морнайт… Но мне и самой любопытно узнать.

Что, если я окажусь роднёй его погибшей невесты? Лиама? Или вообще Нарелии?

Какой же странный выйдет жизненный поворот.

На обратной дороге тряска убаюкивала так, что я немедленно заснула. Лишь единожды пробудилась, скользнула мутным взглядом по чеканному профилю лорда, который тоже задремал. По его приоткрытым губам. Зевнула и снова провалилась в глубокий сон, не просыпаясь уже до самого конца.

— Дарианна… — Бархатный голос проник сквозь полог сна и заставил резко открыть глаза. — Пора вставать, просыпайтесь.

За окном уже рассветало, птичьи трели разносились особенно громко в предутренних бледных сумерках. Я потёрла лицо и окончательно проснулась. Утренний воздух проник в раскрытую дверь, коснулся щёк неприятным холодом. Я поёжилась и выбралась наружу, разминая затёкшую до боли шею.

Карета остановилась на подъездной дорожке «Терракотовых холмов», до «Лавандового бриза» было идти и идти. Лорд Морнайт предложил мне руку, за которую я с неприличной готовностью уцепилась. Неловкое после сна тело слушалось плохо, легко было запнуться. Так я объяснила себе этот порыв.

— Я вас провожу, — сказал он. — На всякий случай уточню, что наши дела не должны дойти до чужих ушей. Реликвии не та тема, которую выносят на всеобщее обсуждение. Интерес к ним вам простят, как иностранке. Но ничего не расскажут.

— Нарелия Фламберли вам едва ли не на шею вешается, — бросила я. — Почему бы не использовать это?