Я сказала это безо всякой задней мысли. Просто озвучила факт. Но лорд Морнайт вдруг остановился. Соболиные брови сошлись на переносице.

— Что вы имеете в виду? Не верьте слухам, Дарианна, люди обожают додумывать там, где ничего не знают, — резко сказал он. Губы сжались в линию.

Меня этим было не смутить. Только хмыкнула:

— У меня своя голова на плечах. И есть глаза. Что слухи, когда я сама всё вижу? Нарелия неровно дышит к вам, лорд Морнайт. И это дыхание настолько громкое, что уши закладывает.

Ступая по росистой траве, мы перешли на дорожку, что вела к «Лавандовому бризу». Ясное небо странно контрастировало с пасмурным видом лорда-декана.

— О, да ладно! — не выдержала я. — Вы же не хотите сказать, что не замечали этого? Кого вы пытаетесь обмануть, в самом деле. Или вам просто нравится такое положение дел и вы не хотите, чтобы кто-то или что-то вме…

— Что вы несёте?

Он встал как вкопанный и с раздражением встряхнул мою руку. Кажется, теперь он по-настоящему разозлился… От этих потемневших глаз хотелось спрятаться. Исходящий от него поток энергии заметно усилился. Я почувствовала его собственной кожей.

Легко представить, как это тепло оборачивается диким огнём, пожирающим всё вокруг.

— Запомните раз и навсегда — я не испытываю к леди Фламберли никаких чувств. Не испытывал в прошлом и не испытаю в будущем. И не собираюсь использовать её склонность. Если вы продолжите нести эти глупости, я найду способ вас переубедить. Так что не испытывайте судьбу, Дарианна.

Он говорил так, словно вбивал каждое слово мне в голову.

Я притихла, осознав, что приблизилась к какой-то запретной черте. Последние ярды шла в молчании, украдкой поглядывая на мужчину — злость была ему удивительно к лицу. Подняла глаза выше и заметила шевеление на втором этаже коттеджа.

Шторы в окне Нарелии качнулись, словно от них только что отошли.

Я отлично понимала — тот, кто однажды стал на тропу войны, так просто с неё не сойдёт. Поэтому обезопасила себя настолько, насколько позволяли силы. Охранные ленты в шкафах и ящиках раскладывала не только на ночь, но и всякий раз, как выходила из комнаты.

Предупредила Лию, чтобы та не беспокоилась о вещах, а соседок не стала. Уж больно много вопросов бы посыпалось. Эреза в чужие вещи полезет только в случае вопроса жизни и смерти, в котором мои платья вряд ли помогут. А Бетель настолько часто калечится, что ещё один раз погоды не сделает. Только вчера она пыталась заниматься левитацией по собственной технике разбега с холма — и с этого холма закономерно упала, повредив лодыжку.

Теперь неугомонная аэритка заметно хромала, но идею с разбегом не бросила. Просто решила в следующий раз собрать под обрывом побольше перин.

Об этом гениальном плане и шла речь за полуденным чаем.

Эреза была на стороне здравомыслия, Бетель — авантюризма. Я в это время пыталась решить, чего во мне больше — человеколюбия или жажды зрелищ. И пока что склонялась ко второму.

— Я не понимаю, чем ты руководствуешься. Это не игра, — горячилась Эреза. — Что, если в следующий раз ты свернёшь шею?

— Все там будем, — отмахнулась Бетель. — Между прочим, у меня почти получилось в этот раз! Четыре секунды левитации на высоте двух метров. Направленной левитации, заметь, в движении!

Она вскочила и закружилась по комнате, издавая странные звуки.

— Вуууууу… Не понять тебе-е-е-е-е, что это такое. Когда летаешь, всё в мире кажется возможным. — Кружение резко прекратилось. — Кстати, не одолжишь свою перину завтра?

Эреза онемела от такой наглости. Я захихикала в чашку. И как их угораздило подружиться? Более разных людей во всём городе не сыскать.

Я с трудом спрятала улыбку, как вдруг раздался ужасный вопль.

Бетель замерла. Эреза вскочила на ноги. Все как по команде повернулись в сторону лестницы.

— Это на втором этаже…

— Кажется, я знаю, что случилось, — выпалила я и побежала вперёд. Не самые благородные чувства наполняли душу. — Крыса попала в крысоловку!

Втроём, толкаясь, мы взбежали наверх.

Может, когда-нибудь мне будет стыдно за то мстительное ликование, что я сейчас испытывала. Нарелия горбилась, стоя возле распахнутого настежь шкафа. Она держалась за лицо и глухо ругалась такими словами, которых не ожидаешь от высокородной дамы.

— Ну как вам конфланское гостеприимство, леди Фламберли? — спросила я и опёрлась на дверной косяк. — Достаточно горячий приём?

Эреза пролезла вперёд и подошла к игнитке:

— Да что здесь происходит? Нарелия? Что ты делаешь в комнате Дарианны? — Она заставила её убрать руки от лица и охнула.

Сигнатура Игни, которую посоветовал Лиам для охранных лент, была безопасна для кожи и глаз. Но любые волосы спаливала подчистую. Я задохнулась от хохота, глядя на лишённое бровей и ресниц злобное лицо Нарелии. Надо лбом волос тоже поубавилось.

— О! — воскликнула Бетель, которую зрелище развеселило не меньше. — Ты теперь похожа на старые портреты!

Если не считать саму опалённую, то не до смеха было только Эрезе. Она переводила взгляд с одной на другую, и вид у неё становился всё более грозным.

— Как это всё понимать? Вы двое, живо объясняйте, как до этого дошло.

Нарелия выдернула у неё руку.

— Кем ты себя возомнила, чтобы мне приказывать? — выкрикнула она дрожащим от злости голосом. Пойманная с поличным, совсем потеряла самоконтроль. — Ты никто и звать тебя никак. Если даже твоя семья так считает, думаешь, сможешь переубедить других? Я не обязана перед тобой отчитываться, мои дела тебя не касаются.

Может, мания Эрезы всё контролировать иногда и переходит границы, но от этих слов я здорово разозлилась. Территка побледнела, съёжилась, словно стала меньше ростом — цветок, выдранный с корнем.

— Придержи язык, если говорить по-человечески не научилась, — сказала я. — Что ты забыла в моей комнате уже второй раз, м? Ошиблась дверью, а потом ошиблась снова? Так сходи к доктору, пусть выпишет тебе снадобья для зрения.

— Да как ты смеешь, ты!.. — задохнулась Нарелия. — Позор Игни, который ничего в этой жизни не заслуживает! Безродная собачонка невесть откуда, которая раскрыла пусть на то, что ей не принадлежит! Да ты же на элементарный щит не способна, что он только в тебе на… В смысле, ты даже стоять рядом со мной не имеешь права!

— Может и так, — нарочито спокойно ответила я, хотя каждое слово било под дых. — Вот только мои-то брови на месте.

Нарелия взвизгнула от бессильной злости. Лицо исказила ярость, она рванулась к двери, словно ужаленная. Я уже приготовилась драться, но та лишь промчалась мимо. Почти сразу хлопнула входная дверь — игнитка покинула дом, замотав голову шалью.

Бетель отошла от окна и хмыкнула с непривычным холодком:

— Так ей и надо. Никто не смеет обижать нашу госпожу-зануду. — Она приобняла Эрезу за плечи и засмеялась, когда та пихнула её в бок.

Я подобрала с пола обугленный хвостик ленты, с благодарностью погладила. Хорошая вещица. Жаль, что второй раз на один фокус не поймать. Теперь эта гадина придумает что-то ещё.

Эреза вытерла подозрительно покрасневший нос. Посмотрела на меня:

— Я так понимаю, она что-то пыталась сделать с твоими вещами? Неужели кража?..

— О, нет. Вряд ли мои вещи для неё представляют ценность. Так что не кража, а всего лишь порча имущества. Она порезала мою одежду.

Эреза прижала пальцы к вискам. Поникла, будто лишённое полива деревце.

— Боги… Я должна была это остановить. Прости, — сказала она слабым голосом. — Я не справилась со своими обязанностями, а пострадала ты. Может, она не так уж и не права насчёт меня.

— Эй! — вскинулась Бетель. — Ты что говоришь такое?! Я же сказала, никто не смеет тебя обижать. И ты в том числе. Да без твоего присмотра я бы уже раз десять на том свете оказалась! Помните перегонный куб? Я не говорила, но он взорвался на пустыре среди ночи. Прихожу утром, а его просто в пыль разнесло… Если бы ты не запретила поставить его в комнате, меня бы тут с вами не было. Так что давай, прекращай слушать глупых людей и слушай умных.