— Она тоже не безупреч-чна. Во что превратится наша Академия, если сюда будут принимать бог знает кого?

Звякнула вилка. Недовольный парень взял рыжую за локоть и потянул:

— Идём-ка. Кому-то пора проветриться.

Кажется, он тоже был из огненных магов. Я сумела ощутить его злость, исходящую в стороны волной жара.

Жутковатое ощущение.

— Леди Фламберли бывает несдержанна на язык. Не придавайте этому большого значения, — сказала Эреза, аккуратно нарезая овощи в тарелке.

— Несдержанна на язык! — Бетель раскрыла рот, брови её смешно подскочили. Они вообще были слишком подвижными и жили своей жизнью. — Слышишь, Тангиль? Это теперь так называется.

— Что тут говорить… — понуро отозвался парень. — Несчастный человек пытается сделать всех вокруг несчастными, чтобы не страдать в одиночку.

— И в чём её несчастье? — слишком резко спросила я. — Бриллианты при ходьбе натирают?

А коварное здесь было вино. Вроде на вкус как компотик, а в голову ударяет сильно.

Водный маг посмотрел на меня. Глаза у него странные какие-то, словно в морскую пучину заглядываешь. Даже голова кружится. Подумав, я отставила бокал.

— За деньги можно купить многое, но только не счастье, — сказал он.

Я мысленно хмыкнула. Так может рассуждать лишь тот, кто никогда в деньгах не нуждался.

— А вот и нет, — заявила Бетель. — Я вчера купила алхимический перегонный куб и теперь счастлива до визга!

Эреза так и подпрыгнула:

— Ты сделала что?! — Секундная передышка, чтобы взять себя в руки. — Так. Чтоб в коттедже этой дряни не было.

— Почему сразу дряни? Ты же сама ими пользуешься, когда эликсиры свои делаешь.

— Я ими пользуюсь по инструкции.

— У моего тоже есть инструкция!

— Мало просто иметь её в наличии, ей нужно следовать. И первым пунктом идёт: «Не давать в руки детям». Даже если они выглядят на двадцать и считаются магами.

Кусавший губы Тангиль не выдержал и тихонько засмеялся.

Пока эти двое препирались, настало время перемены блюд. Я хотела было спросить, как проходит обучение, но вспомнила про записку. И теперь усиленно потирала виски, глядя как забирают опустевшие тарелки.

Было не так-то просто изобразить, что пытаешься что-то скрыть. И сделать это так, чтобы все заметили.

Ко мне наклонился внимательный Тангиль:

— С вами всё хорошо? В больших залах не лучшая вентиляция.

— Всего лишь небольшая мигрень. Наверное, мне придётся уйти к себе и лечь спать пораньше… Ах, нет. Это было бы ужасно невежливо.

— Всё в порядке, никто и слова не скажет, — заверил он мягко. — Вас проводить? Кажетесь уставшей.

Я выдавила фальшивую улыбку:

— Нет, не стоит. Мы же с вами не родственники, чтобы расхаживать вдвоём, презрев приличия.

«Презрев приличия», фу-ты ну-ты! Где я таких слов понабралась? Сама малость опешила от того, как хорошо вживалась в роль.

Моя внезапная холодность явно сбила Тангиля с толку. Он заметно огорчился, но настаивать не стал.

Я просочилась в коридор, оставив позади звон бокалов и тарелок, ароматы душистой воды и светскую трепотню. Из того, что я успела услышать по пути, складывалась любопытная картинка. Например то, что аристократы — такие же любители почесать языком и перемыть друг другу кости, что и простой люд.

Постукивая каблуками туфель, что любезно одолжила Эреза, имевшая тот же размер ступни, я прошла в сторону лестницы. Звуки здесь скрадывались, будто по углам расставили ловушки для эха, так что голоса услышала не сразу.

Ругались двое: мужчина и женщина. Голос мужчины был полон ярости, у женщины заплетался язык. Не в силах совладать с любопытством, я прокралась ближе, прячась в тенях за балюстрадой лестницы.

— …бесполезно. Мне всё это осточертело. Ты выставляешь на посмешище и себя, и меня, и наши семьи.

— О, да что ты говоришь? Ха, очнись, мальчик! — кривлялась Нарелия. — Да никому в целом мире до тебя и дела нет, если поблизости не крутятся твои братья! Лиам Триккроу — это фикция. Пустое место, как бы ты ни пытался прыгнуть выше головы.

Она пьяно рассмеялась прямо ему в лицо.

Снова пахнýло волной жара. Лиама перекосило, кулаки сжались до побелевших костяшек. Я испугалась, что сейчас он ударит рыжую, но тот сдержался.

— Если ты не одумаешься, я сделаю всё, чтобы разорвать эту помолвку. Я не шучу, Нарелия. Ты меня знаешь.

Девушка картинно приложила ладонь ко лбу и покачнулась:

— О нет, какая жалость! Ты угрожаешь тем, что исполнишь мою мечту? Так давай, действуй! Ты не перейдёшь в наш род, я не выйду за нелюбимого — все только выиграют! — Она вдруг перешла на шёпот, похожий на змеиное шипение: — Только мы оба знаем, что это пустые обещания. Никто не позволит нам решать. Или хочешь сказать, что сможешь пойти против воли папочки? Ну-ну.

Рыжая повернулась уходить, но тут же остановилась, словно вспомнила что-то.

— Вот в этом ты никогда не сможешь соперничать с Маркусом Морнайтом. Сироте никакой отец приказать не сможет.

Выплюнув это, она шаткой походкой устремилась в соседний коридор.

Я на время забыла, что умею шевелиться. Вообще-то, в начале вечера я решила, что эти двое — брат и сестра…

Оставшийся в одиночестве маг вдруг с силой встряхнул руками. На обеих ладонях вспыхнули языки пламени. Он стоял так, будто сжигал свою злость в этом огне. А может, мысленно проворачивал вертел с надетой на него Нарелией — кто знает.

Глядя на то, как ярко полыхают огненные языки, я невольно чувствовала притяжение.

Сила внутри меня просыпалась от долгого сна, ворочалась и тянулась к подобному.

Но тут парень резко хлопнул руками.

Огонь пропал без следа, полумрак вернулся на лестницу. С силой выдохнув, Лиам поправил манжеты и пошёл обратно в зал. Я отшатнулась назад, попятилась, чтобы не быть замеченной.

И упёрлась в какую-то преграду.

На плечо опустилась рука.

— Подслушиваем? — спросила преграда голосом лорда Морнайта. — Запомните раз и навсегда, подслушивать разговоры, для вас не предназначенные — дурной тон.

Я обернулась.

— А сами-то? Что-то подсказывает, что вы уши не затыкали.

— Меня уже поздно воспитывать, а из вас может получиться что-то толковое. — Зелёные глаза сощурились, в голосе зазвучала угроза: — Если вы наконец начнёте меня слушать.

Его гнев ощущался совсем иначе, чем у Лиама Триккроу.

Адепт был похож на лесной пожар, легко вспыхивающий и быстро прогорающий. А лорд Морнайт — дремлющий под толщей земли и камня вулкан.

И если однажды он пробудится, то спастись не успеет никто.

Я сцепила руки и приняла невинный вид:

— Мне нужно было сгореть заживо от свечи? Простите, я полагала, что вы немного другое задумывали. Ошибочка вышла, с кем не бывает.

— Хватит улыбаться, на меня ваше обаяние не действует. В окружении двух с половиной десятков игни и аквати вам не грозило ровным счётом ничего. Или вы думаете, что магия — это какой-то ярмарочный фокус?

— Никто из них не среагировал сразу! — взвилась я. — Между прочим, это больно! Полюбуйтесь, ожог остался. А если бы я дожидалась помощи?

Он взял мою руку, рассматривая покрасневшее пятно. Оно вздулось уродливым волдырём и раздражающе болело.

— Это было бы мизерной платой за то, чтобы не быть приписанной к армии, — сказал лорд Морнайт. В углах его рта наметились жёсткие складки. — Что теперь говорить об этом, поздно. Идёмте. Обработаем ваш ожог.

В кабинете лорда-декана, несмотря на тёплую летнюю пору, с весёлым треском полыхал камин.

Я задержалась возле каминной решётки. Близость к огню не ощущалась раньше такой… Успокаивающей. Будто присутствие надёжного друга.

— Странно… Со свечами такого не было, — пробормотала себе под нос.

Маг всё равно услышал. Он посмотрел на меня поверх крышки дубового стола, из нижнего ящика которого что-то доставал.

— Воск свечей не принадлежит ни к одной стихии. Порождённый живыми созданиями, он совершенно нейтрален. Так же, как кровь или слёзы, к примеру. В то время как древесина относится к Терре и усиливает пламя суммой потенциалов. Вы ознакомитесь с этой математикой по мере прохождения курса. К слову, об этом… — Он встал с колена, поставил на стол деревянный короб. Со стуком отложил крышку, зашуршал внутри. — Набор в этом году был так скуден, что вы остались единственной поступившей. Определим вас ко второкурсникам. Не смотрите так, вас не бросают посреди озера. Программу начального курса всё равно освоите, но факультативно. А теперь отложите все свои возражения и идите ко мне.