Ждать пришлось долго. Иллерецкая вышла часа через полтора. Она была одна, что обрадовало Бориса. Девушка направилась по Кузнецкому Мосту в сторону Петровки, свернула на Рождественку. Она шла не оглядываясь, не быстро и не медленно, не прогулочным шагом, а обычной походкой спешащего человека. Так что, уже забыла о происшествии на выставке? Или… Сердце Бориса подпрыгнуло. А вдруг она не хотела разговаривать с ним при свидетелях? А сейчас идет одна и не торопится именно для того, чтобы он догнал ее?

Борис ускорил шаг. Девушка свернула в Варсонофьевский переулок и зашагала к Большой Лубянке.

Переулок был пустынным. Лишь одинокий прохожий, двигавшийся параллельным курсом чуть впереди, отделял Бориса от Ольги. Борис упирался взглядом в его широкую спину, обтянутую темным пиджаком. Этот пиджак смущал Градова. Зачем человеку пиджак в жаркий солнечный день? Сам Борис носил ветровку только из-за того, что в ней удобно прятать пистолет…

Борис тряхнул головой. Не заболевает ли он манией преследования? Ну пиджак, и что дальше? Тысячи людей носят пиджаки в любую погоду. Какие-нибудь клерки, служащие банков, кому там надо солидно выглядеть.

Но когда прохожий начал оборачиваться, Борис шмыгнул за стоящий на обочине автобус раньше, чем осознал свое намерение.

Человек в пиджаке отражался в оконном стекле дома напротив. Борис отчетливо видел, как он осматривается, как достает из внутреннего кармана пистолет с глушителем, прицеливается в затылок Иллерецкой…

— Оля-а-а!!! — истошно завопил Борис, выскакивая из-за автобуса.

Иллерецкая повернулась так стремительно, что потеряла равновесие и упала на тротуар. Прозвучал негромкий хлопок выстрела. Прицелиться вторично киллер не успел, потому что Борис рванул его за рукав. Беспомощная попытка… В следующее мгновение крепкие пальцы сдавили горло Бориса, горячий металл глушителя прижался к его лбу.

Грянул выстрел. Борис мысленно отметил, что именно грянул, а не прошипел, как было бы, по логике, при стрельбе в упор с глушителем. В следующий миг он сообразил, что ЭТОГО выстрела он вообще бы не услышал.

Пальцы, сжимавшие горло Бориса, ослабели. Градов отшатнулся, и киллер рухнул на тротуар, уткнувшись лицом в асфальт. Под его левой лопаткой зияло окровавленное отверстие.

Борис поднял голову. Переулок по-прежнему был совершенно безлюдным. Градов подбежал к ошеломленной Иллерецкой, помог ей подняться.

— Вы не ранены? Скорее отсюда!

— Куда?..

— Все равно… К людям.

Держась за руки, точно влюбленные, они мчались со всех ног куда глаза глядят. Только у Сретенского бульвара, возле станции метро «Тургеневская» они наконец остановились, прерывисто дыша.

— Что это было? — Голос девушки дрожал.

Борис зажмурился, представил себе залитый солнцем переулок, выстрел ниоткуда, медленно падающего убийцу… Неужели это произошло всего лишь в полукиметре отсюда? Борис чувствовал себя так, словно они с Ольгой прошли в невидимую дверь, разделяющую времена и пространства, и вернулись в свой привычный мир. А то, страшное, осталось где-то на безмолвной планете, где существуют лишь зловещие законы абсурда.

— Не знаю, — выдохнул Борис, открывая глаза.

— Теперь вы обязаны мне все рассказать!

— Я?! Но ведь это в вас стреляли, а не в меня! Вот и расскажите кто и почему. И там, на даче, я…

— Постойте… — Девушка машинально отряхивала пыль с рукава. — Кажется, я понимаю… Вы меня с кем-то спутали, да? И вы, и этот тип… Боже, я угодила в детективный роман.

— Оля, я ни с кем вас не спутал, и убийца, боюсь, тоже. Но давайте хоть не здесь… Тут опасно… Попетляем на метро по Москве…

— Отрыв от слежки? О господи!

— Вот что, — с нескрываемым раздражением произнес Борис. — Если вы настроены шутить, дело ваше. Вам весело? Ну так предупреждаю: вы еще вволю нахохочетесь. А теперь я ухожу, и пропадите вы пропадом.

Он сделал шаг к дверям метро.

— Подождите! — В голосе Иллерецкой звучало отчаяние. — Простите меня. Из-за меня вы рисковали жизнью, а я…

— Я рисковал вовсе не из-за вас, — возразил Борис. — Из-за себя! Мне нужно узнать то, что знаете вы…

— Но я ничего не знаю!

— Опять заладили… Ну, вы идете в метро?

— Да!

Они спустились по эскалатору, вошли в полупустой вагон. На станции «Проспект Мира» пересели на кольцевую линию, сделали почти полный круг до «Белорусской», где и поднялись на поверхность. В поездах они не разговаривали. Борис пытался действовать как профессионал из американских шпионских лент, но вскоре убедился, что это ему вряд ли по плечу. Что толку озираться вокруг, когда твои возможные преследователи не по фильмам учились?

— Куда вы шли с выставки? — спросил Борис, когда они устроились на скамейке в крохотном сквере.

— Домой. — Девушка вытащила пачку слабеньких сигарет, предложила Борису.

Он взял сигарету из вежливости, хотя у него были свои, покрепче.

— А где вы живете? — Борис чиркнул колесиком зажигалки. — Впрочем, не важно, домой вам нельзя…

— Почему? Ах, да… Так что же делать?

— Возвращаться к нашим баранам. Обменяемся впечатлениями и вместе решим…

— Давайте. — Ольга привычным жестом поправила прическу. — Только чтобы не возникало недоразумений, начну я, ладно?

— Наши желания совпадают.

— Зовут меня Ольга, фамилия Иллерецкая. Мне двадцать восемь лет, и я окончила архитектурный институт. Родители эмигрировали в Канаду, пишут редко, я им — еще реже. Живу одна, в маленькой квартирке, она же мастерская. Курю, могу и выпить, но не люблю компаний. Выставку помог организовать известный художник Павел Петрович Родзянко, привлек спонсоров. Вот и все, честное слово.

— Все? — Борис взглянул на девушку сквозь облако сигаретного дыма.

— Да.

— И вы не были на даче покойного профессора Калужского во время перестрелки?

— Нет. Господи, как же мне убедить вас?! Градов с минуту молчал.

— Тогда это просто фантастическое совпадение, — сказал он наконец. — Понимаете, я видел вас там… Я стоял внизу с пистолетом, и вы натолкнулись на меня. Кажется, вы собирались меня вырубить. Стойка карате… или как это называется?

— Карате? Я никогда не занималась спортом, даже зарядку не делаю.

— Потом выскочил парень с автоматом, начал палить, — продолжал Борис. — Я выстрелил… И попал… Потом приехала милиция, и я потерял вас… Ольга, может ли сходство между двумя женщинами быть абсолютным, наиполнейшим, вплоть до родинки?

— Не знаю. — Огонек сигареты Иллерецкой описал в воздухе дугу, похожую на вопросительный знак. — Бывают же шоу двойников.

— Гм… Ну хорошо, допустим, хотя… Допустим, что я принял вас за другую. Я увидел вас по телевизору и решил, что вы — это она. Но вам-то от этого не легче! Те ребята тоже могли смотреть телевизор. Охотясь за ней, они вышли на вас. А люди они серьезные…

— Но кто они?… И кто вы?

— Кто они? — Борис отбросил окурок и достал свою сигарету. — Хотел бы я знать. То есть кое-что мне известно, а кое о чем я догадываюсь. Как и вы, я по уши влип в пренеприятную историю. Меня тоже принимают за другого.

— Смахивает на водевиль.

— Водевиль? Скорее кровавый бифштекс. Ладно, попробую рассказать, как сумею… Я Борис Градов…

— Градов? Борис Градов с «Золотого века»? Борис скорчил кислую гримасу.

— Вы слушаете эту дрянь?

— Когда работаю, приемник всегда включен. А я — то не могла вспомнить, откуда мне знаком ваш голос!

— Забудьте. Это в прошлом. Так вот, все завертелось, когда я купил компьютер…

Борис обстоятельно, стараясь не растекаться мыслию по древу, поведал девушке обо всем, что с ним стряслось с момента покупки компьютера до их встречи на выставке. Иллерецкая слушала с неослабным вниманием, а когда он закончил, воздержалась от комментариев типа «ну и ну» или «это невероятно». Она задала довольно неожиданный вопрос:

— Значит, вы убивали людей? Борис оторопел.

— Да… Я убил двоих. Пистолет у меня с собой. Показать?

— Покажите.