«Ого, — мысленно восхитился Костров. — Крупная рыба, если не врет. К цене каждой вещи будем приписывать справа ноль».

— Может быть, поедем ко мне и посмотрим? — предложил Михаил Игнатьевич.

— Охотно, — улыбнулся Слейд. — Показывайте дорогу.

— Вон там моя машина. Поезжайте за мной. Машина Кострова, а за ней «Опель-Кадет» влились в транспортный поток. Следом покатила неприметная «лада».

Темнота невыносимо раздражала Бориса Градова. Это раздражение было сильнее, чем тревога и страх. Мысленно слившись с героем «Колодца и маятника», он измерял каземат шагами. Семь шагов в длину, пять в ширину. Удалось нащупать деревянный стол, кровать (к изумлению Бориса, с постельным бельем!), два табурета.

Сидя на кровати, Борис предавался невеселым размышлениям. Персонаж из пьесы Чехова прокомментировал бы ситуацию словами: «Мы попали в ЗАПИНДЮ». Вот именно — в «запиндю», да еще в какую… Кто эти люди? Чего они добиваются? Впрочем, ответ на второй вопрос ясен: им нужен пароль к секретному файлу. Как только тюремщики убедятся, что пароль пленнику не известен, они избавятся от Бориса, как от хлама, обузы. Так, может, не стоит их разочаровывать? Торговаться, пытаться выиграть время? Но с таким, как горилла Алик, не особенно поторгуешься.

Напряженные раздумья Бориса были прерваны — вспыхнул яркий свет. Градов зажмурился, а когда открыл глаза, увидел, что на ощупь определил размещение предметов в камере в общем правильно. Только в углу стоял еще маленький металлический столик и возле него — удобное кресло.

Дверь отворилась, и в камеру вошел пожилой человек, уставившийся на Бориса необычайно проницательным взглядом. Градов не отводил глаз. Так продолжалось с минуту, после чего вошедший притворил за собой дверь, сел в кресло и сказал:

— Здравствуйте, Борис Михайлович. Меня зовут Генрих Рудольфович Бек. Не вижу смысла прятаться за чужим именем, потому что мы либо расстанемся друзьями, либо вы вообще отсюда не выйдете.

— В представлениях нет нужды, — парировал Градов. — Я узнал вас, видел по телевизору, кажется в благотворительной программе. Господин Бек, владелец того и сего, друг бедноты, покровитель детишек-сирот… Знаете, мне очень хочется увидеть вас по телевизору еще раз. В программе «Человек и закон»…

Бек слушал, чуть покачивая головой, с интересом и даже будто бы с удовольствием.

— Господин Градов, — произнес он, немного помолчав, — вы понимаете, что нам необходим пароль к файлу. Вы дадите нам его, но чуть позже, а сейчас я пришел не за этим. Представьте, сгораю от любопытства. Кто вы, собственно, такой?

— Борис Градов, ди-джей «Золотого века», начинающий писатель.

— О да… Ваш опус я читал. Впечатляющий камуфляж.

— Камуфляж? В каком смысле?

— Сами понимаете. Да и вся ваша жизнь — камуфляж. Что вы, например, скажете об этом? — В руках Бека появился вырванный из ежедневника Бориса листок. Генрих Рудольфович прочел вслух: — «Двенадцатого мая, в шестнадцать сорок пять — встреча с Юргеном. Документы Шернера». Кто такой Юрген? О каких документах идет речь?

Борис тяжело вздохнул, словно учитель арифметики, вынужденный вколачивать в голову дебила таблицу умножения.

— Вы же ознакомились с моим романом. Юрген — правая рука главного злодея. Документы Шернера — поименные списки организации Ледяного Паука…

— Хватит! — оборвал Бек. — Не прикидывайтесь дурачком! Дурачку не под силу спланировать похищение компьютера Калужского, спланировать так, чтобы это было принято за рядовую уголовщину. А как чисто ликвидированы исполнители!

У Бориса глаза на лоб полезли. Вот какой я, оказывается, крутой…

— Однако не думаю, — продолжал Бек, — чтобы вы организовали все это в одиночку. Такое невозможно представить… Ваши связи, Градов, — вот что меня интересует.

— Но если вы уверены, что я не один, — проговорил Градов, — почему вам не пришло в голову и другое? Ведь пароль к файлу могу знать не я, а, скажем, мои шефы в Бонне.

— В Бонне?

— Это так, к примеру.

Генрих Рудольфович отметил про себя «Бонн» — он почитывал Фрейда и знал кое-что о симптоматических оговорках.

— Нет, — холодно улыбнулся Бек, — не проходит.

— Почему?

— Потому что вы не могли не удостовериться, что это ИМЕННО ТОТ файл.

— Логично, — кивнул Борис. — Генрих Рудольфович, давайте закончим роман вместе. У вас детективный склад ума.

— Спасибо за лестное предложение, — усмехнулся Бек. — Почему бы и нет? Засядем где-нибудь на вилле, на Лазурном Берегу… Но сначала — пароль и ваши связи.

— Мне нужно все обдумать, — заявил Борис.

— Что тут обдумывать? Альтернатива вам известна.

— Не советую, — угрожающе проговорил Градов.

— Что? — Брови всесильного магната приподнялись.

— У вас все в порядке со слухом? Я сказал — не советую. Вместе с тем я готов подумать, как помочь вам выбраться из этой ужасно неприятной для вас истории.

— Для меня? — Бек был ошеломлен. Он не помнил, когда в последний раз с ним разговаривали в подобном тоне. Может, в школе? Да и то в начальных классах… Черт, либо этот Градов — наглец каких поискать, либо (что намного вероятнее, учитывая ход событий!) за ним немалая сила… Но какая? Кропотливейшие изыскания службы безопасности Бека ни к чему не привели. «Надо продвигаться осторожнее, в потемках недолго и шею свернуть», — подумал Генрих Рудольфович.

— Да, для вас, — подтвердил Градов. — Но не паникуйте. Может статься, мы и выработаем приемлемые формы сотрудничества. А пока предварительные условия…

— Какие?

— Немедленного освобождения не требую, вы верно подметили, что я не дурак. Но из подвала переведите меня куда-нибудь наверх. Пусть решетки, замки, охрана — но свет и комфорт. Телевизор, магнитофон, бритва «Браун». Получше кормить, бутылка сухого вина в день — обязательно. Я люблю сигареты «Честерфилд»… И верните очки.

В глазах Бека вспыхнули зловещие огоньки.

— Хорошо, Борис Михайлович. Все, о чем вы просите, будет вам предоставлено.

Бек вышел. Охранник запер дверь. Шагая по коридору, Генрих Рудольфович улыбался. Да, он обеспечит Градову свет и комфорт. Но, если выяснится, что уважаемый Борис Михайлович — прыщ на ровном месте, он умрет не сразу. Он заплатит страшную цену за каждую выпитую им бутылку вина…

На столе перед Слейдом выстроились египетские приобретения Кострова — статуэтки из вулканического камня, инкрустированные цветным стеклом, миниатюрные бронзовые модели парусных лодок, фигурки фантастических животных из слоновой кости, отделанные голубым фаянсом. Слейд брал в руки то один, то другой предмет, не особенно прислушиваясь к рекламным трелям Михаила Игнатьевича.

Наконец он остановился на статуэтке из яшмы с вкраплениями ляпис-лазури, изображающей бога Осириса.

— Сколько вы хотите за это?

Костров рассчитывал продать Осириса максимум долларов за двести, поэтому в соответствии с идеей о прибавлении нулей без колебаний заявил:

— Две тысячи.

Слейд немедленно полез в карман и вручил ошеломленному Кострову две тысячи долларов сотенными.

— Небольшие суммы у меня всегда с собой, — спокойно пояснил он.

У Михаила Игнатьевича перехватило дыхание. Этот Мищенко может сделать его богачом… Но уже следующая фраза Слейда оказалась для Кострова ушатом холодной воды.

— К сожалению, в вашей коллекции меня больше ничто не привлекает. Это все, что у вас есть?

— Да… Постойте… Нет, не все, — Костров вспомнил о стилете, — есть еще одна очаровательная вещица, но она у моего друга.

— Что за вещица?

— Бронзовый стилет изумительной работы.

— Гм… А как бы взглянуть на него?

— Нет ничего проще. — Костров взялся за телефон, набрал номер Левандовского, но никто не ответил. Михаил Игнатьевич посмотрел на часы — А, понятно, он в институте… Да нет, скорее уже направляется домой. Если мы поедем к нему сейчас, наверняка застанем.