— Любопытно, правда? — Гордеев ткнул пальцем в экран. — Энергетическая установка. Отсюда открываются Двери, ведь сами Ключи не вырабатывают энергию… Перед вами свидетельство небывалого торжества человеческого разума. Не жалко?

Мальцев покосился на Гордеева с удивлением. Очевидно, как бы ни подействовал манкуртал, Михаил Яковлевич по-прежнему оставался самостоятельной личностью, лишь знак поменялся с минуса на плюс. Вот таким бы манкурталом накормить преступников, политиков и прочих остро нуждающихся… Жаль, что случай Гордеева, вероятно, один на миллион, да и то неизвестно, надолго ли и чем кончится.

Не дожидаясь ответа Мальцева, Гордеев уже работал за клавиатурой.

— Каждая ракета, — говорил он, перебирая клавиши пальцами, — имеет у нас собственное имя. Это как-то элегантнее, чем номера, вы не находите? Та, которую мы запустим, называется «Черный Стражник». Она предназначалась Нью-Йорку… Водородная боеголовка в десять мегатонн.

Слушая Гордеева, произносившего ужасные слова с восхитительной непринужденностью, Мальцев вновь ощутил приступ страха. Да этот народный комиссар попросту потешается над ним… Манкуртал — фикция. Они уже решили нанести атомный удар, и вот Мальцев присутствует при том, как будет уничтожено полмира… На экране возникли зеленоватые строчки:

ЧЕРНЫЙ СТРАЖНИК

ЦЕЛЬ — НЬЮ-ЙОРК

КОД ЦЕЛИ 085 316

КОД ТРАЕКТОРИИ 442 031

Коды цели и траектории нам не нужны, — бормотал Михаил Яковлевич, — ведь ракета никуда не летит… Обнуляем их… Могли бы обойтись и без этого, но если мы подготовим к запуску нацеленную ракету, параметры участка выведения покажутся на экранах операторов центра, а это нам ни к чему…

После слов «КОД ЦЕЛИ» и «КОД ТРАЕКТОРИИ» выскочили ряды нолей, что несколько успокоило Мальцева, хотя он не знал особенностей программы и Гордеев мог запросто обмануть его. Монитор высветил новую надпись: ДАТА И ВРЕМЯ СТАРТА

— Тут можно нажать ENTER, и ракета взлетит прямо сейчас, — комментировал Гордеев. — Так как я лишил ее боевого задания, она при таком варианте упала бы где-нибудь в Фоксхоле… Не забывайте, что для бомбардировки Земли надо еще открыть Двери в строго определенных пространственно-временных координатах, а я этого не сделал… Кстати, в данный момент это рискованно, мы вне оптимального интервала… Итак, сегодня, ровно через час? Правильно?

— Да, — нервно сказал Мальцев.

— И последнее — крышка люка пусковой шахты. Нам ведь нужно, чтобы она оставалась закрытой. Так как подобной идиотской операции программа не предусматривает, поступим иначе.

Гордеев подошел к сейфу, набрал код цифрового замка. Внутри оказались не обычные для сейфов полки с каким-либо содержимым, а сплошные ряды выдвижных подносов для компакт-дисков, таких, как в системном блоке любого компьютера, но установленных подряд сверху вниз. Ровный свет зеленых индикаторов свидетельствовал о том, что все блоки заряжены и функционируют.

Открыв два блока одновременно, Гордеев поменял компакт-диски местами.

— Вот так, — удовлетворенно сказал он. — Теперь вместо команды на открывание люка последует совсем другая… Все?

— Нет, не все… Сигнал тревоги.

— Ах да… — Михаил Яковлевич вернулся к компьютеру. — Полагаю, десять минут…

— Вы уверены, что за десять минут они не успеют… Остановить?

— Конечно, уверен. — Гордеев сосредоточенно потыкал пальцами в клавиши. — Теперь бы и я не успел, даже за час, притом они не знают моих личных кодов. Нет, им ничто не поможет, включая взрыв этой комнаты. Ведь здесь — только начало цепи. Сейчас работает множество защищенных, дублированных программ, линий, каналов…

— Но им хватит времени покинуть опасную зону?

— Хватит.

Мальцев мысленно отметил фразу Гордеева о том, что и сам он не сумел бы теперь предотвратить запуск ракеты. Значит, дело сделано, если отбросить прошлые сомнения… Олега не посещали высокопарные сентенции типа «я спас наш мир, а за это не страшно и погибнуть». Нет, ему хотелось жить… Не вечно, как эти упыри из коммунистической утопии, а просто жить, снова увидеть свою квартиру, слушать музыку, встречаться с друзьями, целовать девушек… Поэтому он испытал настоящий приступ животного страха, когда по возвращении к броневику с Гордеевым произошло то, что произошло.

Попрощавшись с капитаном Петровым и приоткрыв дверцу Машины, Гордеев вдруг смертельно побледнел, набрал полную грудь воздуха, шумно выдохнул и пошатнулся.

«Конец, — подумал Олег, в котором вопили страх и обреченность, заглушая все остальное. — Конец действию манкуртала, а вместе с ним и моей жизни. Убьют, наверное, не сразу… У них такая богатая фантазия!»

Кремнев готов был броситься на Зорина, невзирая на близость пистолетного ствола. И он сделал бы это, потому что больше ничего не оставалось… Если бы Зорин внезапно не опустил пистолет.

Отступив шага на два, Зорин взмахнул тростью и упал.

Не веря своим глазам, Кремнев смотрел, как его враг корчится на полу. Ему было некогда размышлять о причинах, впрочем, и для бессмертного, очевидно, не проходят даром столь страшные физические повреждения.

Ногой Кремнев выбил пистолет из ослабевшей руки Зорина, подхватил его, сунул в карман, отцепил шнур от портьеры и связал почти не сопротивлявшегося противника.

— Ключ! — заорал он. — Где Ключ?

На губах Зорина вскипала пена, он что-то невразумительно хрипел. Кремнев наклонился, приблизил ухо к обезображенному, отталкивающему лицу, ставшему еще отвратительнее в муках агонии. Он услышал не ответ на свое требование и даже не проклятье, а что-то странное и совсем будто к ситуации не относящееся.

— Апоптоз, — стонал Зорин. — Апоптоз, Корнеев… Меморандум номер восемьдесят один «а», смерть… Корнеев…

Изо всех сил Кремнев пнул Зорина ногой в бок.

— Где Ключ? — яростно взревел он.

Но Зорин все тянул свою бессознательную литанию. Поняв, что толку от него в этом состоянии не добиться, Кремнев плюнул и обыскал карманы лежащего. Ключа не было — вернее, был, но другой: ключ от двери, за которой Зорин запер Богушевскую.

Вставив этот ключ в замок, Кремнев распахнул дверь и в сопровождении не отстававшей от него Иры ворвался в большую полутемную комнату.

Он не сразу увидел Зою — она лежала на кушетке в углу. Кинувшись к ней, Кремнев отшатнулся.

Немыслимые перемены произошли в лице женщины — в первый момент Кремнев даже подумал, что это не она. Кожа пожелтела и висела дряблыми складками, как у глубокой старухи. Глаза в окружении резких морщин ввалились и покраснели. Бледные губы дрожали, сморщенный лоб усеивали крупные капли пота, продавленные крылья носа имели восковой цвет. Женщине, лежавшей перед Кремневым, было по меньшей мере лет девяносто…

Богушевская протянула трясущуюся руку, похожую на высохшую лапу мертвой птицы, и Кремнев осторожно сжал ее в ладонях.

— Боже, — прошептал он. — Что это…

Зоя ответила так, как будто он задал ей вопрос, хотя его слова были всего лишь вербализованным горестным вздохом.

— Апоптоз, — слабым голосом произнесла она непонятное слово, только что слышанное Кремневым от Зорина.

— Что? — машинально переспросил Кремнев и ощутил след слезы на щеке.

— Мне рассказал об этом Зорин в минуту откровенности, — задыхаясь, вымолвила старуха. — Они все боялись этого… У них был ученый, Корнеев, он потом покончил с собой… Он принимал участие в разработке виталина, препарата бессмертия… Он написал меморандум… В организме человека есть программа старения и умирания, апоптоз… Виталин должен был выключать ее, но Корнеев считал, что этот эффект временный, а потом произойдет мгновенное включение программы апоптоза… Ну, как плотину прорвет. Он не мог доказать… Экспериментально не подтверждалось… — На лице Зои появилась кривая усмешка. — Теперь подтвердилось. Они проигнорировали утверждения Корнеева, они так рвались к бессмертию! Но в глубине души боялись. И вот… Думаю, это произойдет со всеми нами, раньше или позже. С Зориным — тоже? Или ты…