— Как удачно, Ника, что ты подумала об этом…

— Еще бы! Я очень предусмотрительна. А теперь отдайте коньяк… Давайте, что вы так вцепились? И быстро переодеваться! Теплая одежда на заднем сиденье.

— Теплая одежда? — поразился Шерман. — Вот это воистину предусмотрительность!

Он, перегнувшись, достал джинсы, водолазку, свитер и теплую куртку — все совершенно новенькое.

— Да не смотрите как на чудо, — поторопила Ника. — Переодевайтесь, а то простудитесь!

— Ника, где ты взяла все это?

— Ну, сначала я обшарила вашу квартиру, как заправский жулик, но ничего подходящего не нашла. Ваши костюмы для таких вылазок не годятся… Поэтому пошла и купила. По-моему, размеры как раз.

— А деньги ты где взяла?

— Домой к себе съездила, — беспечно ответила Ника, закуривая.

— Домой, — пробормотал Шерман, глядя на Нику как-то особенно, как еще никогда не смотрел. — Ты съездила домой…

— Да что в этом такого? Вы будете переодеваться или нет?

— Буду, — лаконично заявил Шерман. Думал он, разумеется, о Нике. О двадцативосьмилетней девушке, до того напуганной странными и страшными событиями, что однажды она даже не решилась войти без сопровождения в собственную квартиру, а потом боялась остаться одна в квартире Шермана. И вот эта девушка едет домой за деньгами, чтобы привезти ему теплую одежду. Она не говорит о том, как страшно ей было… А ей было страшно. Очень страшно.

— Спасибо, Ника. — Шерман застегнул куртку под горло. — Спасибо…

Ника с улыбкой прижалась к его плечу:

— Теперь поехали? — Она включила зажигание. — Вы поведете или лучше я?

— Конечно я. Ты так устала…

— А вы — нет?

— Я же суперагент, — засмеялся Шерман, обошел «Эскорт», открыл дверцу. Ника пересела на пассажирское место, не протестуя — она действительно устала. Стоит ли говорить, что ночью в машине она не спала…

Шерман выжимал из «Эскорта» если не все, на что тот был способен, то процентов девяносто пять. Ника беспокойно ерзала на сиденье, оглядывалась, поправляла без нужды зеркальце заднего обзора.

— Надеюсь, Джон, они за нами не погонятся? — Шутливый тон дался ей не без усилий.

— И я надеюсь. — Шерман принял предложенную интонацию, чем немного успокоил Нику. — Думаю, мой побег еще не обнаружен… А их должен сильно удивить первый побег в новейшей истории Штернбурга!

— Само собой… — Ника коротко рассмеялась. — Заплатить кучу денег, чтобы сесть в тюрьму и сразу сбежать… Но, Джон, вы нашли там что-нибудь?

— Как тебе сказать… И да, и нет. Поговорим об этом, когда приедем.

Ника перестала вертеться и уставилась на дорогу. Ее следующая фраза прозвучала как будто без всякой связи с предыдущим, а между тем связь тут была, и самая непосредственная.

— Я звонила в больницу… В ту, где Борис…

— Как он?

— Без изменений.

Ника открыла дверь квартиры Шермана ключом, который он дал ей.

— Вы, конечно, проголодались, — сказала она.

— Ничуть. В Штернбурге отменно кормят… Здоровая пища.

— Завидую! Я проголодалась ужасно.

— Сейчас я что-нибудь…

— Ни за что!

— Тебе не понравилось, как я готовлю?

— Еще как понравилось… Но вам срочно нужна горячая ванна. А я пока пошурую в холодильнике.

Шерман не стал возражать и дисциплинированно отправился в ванную. Когда он вернулся в халате, Ника уплетала бутерброды с ветчиной и сыром, запивая их крепким чаем.

— Хотите чаю, Джон?

— Хочу.

— Так что же вы нашли в Штернбурге? — спросила Ника, наливая ему чай.

Шерман положил перед ней фотопроспект из агентства.

— Туристским аттракционом, — он пользовался авторучкой как указкой, — занято лишь юго-западное крыло, вот это. Внизу подземные лабиринты. Юго-восточное крыло разрушено, вот здесь я выбрался наружу… За ним, дальше на север, есть студия — тут на снимке этого крыла не видно, оно загорожено башенкой.

— Какая студия?

— Там они снимают порнофильмы, — усмехнулся Шерман, — не то с ведома участников действа, не то без ведома. Я едва все не испортил, хотел было броситься выручать девушку. К счастью, вовремя сориентировался — там все было добровольно и взаимно.

— Выручать? — Ника подняла взгляд. — Вам показалось, что…

— Ну да, что ее обижают.

— Джон, вы странный человек. Вокруг нас убийства, опасность грозит многим людям. И вы сами говорили, что эта группа натворит еще чего похуже, если уже не творит… А вы могли крупно влипнуть из-за девушки, которую, видите ли, обижают в порностудии! А обо мне вы подумали?

Выражение лица Шермана изменилось. Он смотрел на Нику с каким-то малопонятным удивлением, вряд ли относящимся к ее словам, и в то же время чуть виновато. Ника ощутила в нем некую трогательную растерянность, так не вязавшуюся со сложившимся представлением… Но она могла и ошибаться.

— Понимаешь ли, Ника, — медленно произнес он, — я не знаю, как ответить… Такое бывает, что проходишь мимо чего-то ради важного, главного или единственного. Но потом, когда достигаешь цели, это сидит в тебе. Допустим, ты предотвратил катастрофу космического корабля, спас экипаж, сотни пассажиров… А кто-то остался в шлюзе без кислорода, и ты знал об этом. Если бы ты бросился его спасать, потерял бы время. Могли погибнуть все, и он в том числе. Ты все рассчитал правильно, но тот — он остался в шлюзе. И это в тебе сидит.

Глаза Ники расширились.

— Но, Джон… Так ведь нельзя! Вот в вашем примере, случись такое еще раз, вы бы стали вытаскивать того, из шлюза?

— Не знаю. Скорее всего, нет.

— Если приходится выбирать между одним и многими…

— Ника, это не математическая схема, где одно действие обязательно приводит к одному результату, а другое — к другому. На самом деле никогда не знаешь наверняка. Хотя там я об этом не думал…

— Где, в студии?

— В какой студии? — Шерман будто очнулся. — Ах да, конечно. В студии.

Потянувшись за фаянсовым заварочным чайником, Ника так и не взяла его в руки, задержав взгляд на Шермане:

— А откуда такой пример, Джон? Почему космический корабль? Космических кораблей с сотнями пассажиров не бывает.

— Просто пример, — сказал Шерман с легкой досадой. — Из фантастического фильма… Вернемся к Штернбургу.

Авторучкой он обвел круг на фотографии:

— Самое интересное я обнаружил вот здесь, на северо-западе. Что-то вроде гигантской цистерны, там искусственное озеро. Если в Штернбурге есть что искать — а я думаю, да, — то именно здесь. К сожалению, я не сумел провести детальную разведку, но я намерен посетить Штернбург еще раз.

Ника вздрогнула:

— Когда?

— Послезавтра. Приготовления будут сложными, они займут целый день.

— Послезавтра… И во сколько мы отправляемся?

С усталой улыбкой Шерман покачал головой:

— Ника, ты со мной не пойдешь.

— Да нет, я как раз пойду с вами.

— Нет. — Шерман вздохнул. — Твоя поездка за мной на «Эскорте» тоже не была прогулкой в детском парке, но сейчас положение сильно осложнилось. Если мы копаем в нужном направлении, то смотри, что есть теперь у наших противников. Происшествие у дачи Щербакова — раз. Загадочный клиент, купивший тур и немедленно сбежавший, — два. Моя фальшивая анкета в агентстве — три. Ты считаешь, что они не насторожатся по-настоящему после всего этого?

— Ну и что? Вы же идете.

— Да, я иду. Но ты — нет.

Отодвинув зазвеневшую на блюдце чашку, Ника резко встала:

— Мистер Шерман, если нет никаких шансов вас уговорить…

— Что тогда?

— Тогда я ставлю ультиматум.

— О! Это любопытно.

— Смейтесь, смейтесь, будет еще смешнее. Прямо отсюда, сию минуту я еду в ФСБ. Там я рассказываю все от начала и до конца. О Кедрове, о списке и убийствах, о даче Щербакова, о вас, о вашей магнитоле-передатчике, о Штернбурге, о том, как вы там побывали и что нашли, и о том, что вы собираетесь вернуться туда снова. Все без утайки. Вот так-то, сэр.

Шерман в отчаянии всплеснул руками: