— Что ему там нужно, — с подозрением пробормотал Зак, — вот странный англичанин… Уж не ходит ли он по ювелирным магазинам, везде расплачиваясь своими чеками… А если…

Ювелир всмотрелся в лежавший перед ним чек. Печать показалась ему не вполне четкой, расплывчатой… И подпись выглядела так, будто ее обводили дважды… Неужели подделка?!

Тем временем лорд Джон Фитцрой обращался к ювелиру Цандеру.

— Это украшение, — говорил он, раскрывая футляр, — я только что купил в магазине напротив… Сначала оно мне не понравилось… Но потом я все же купил его… А вот теперь передумал. Я хочу его продать. Но мне неловко снова возвращаться в тот магазин… Английский лорд не может так поступить, и я даже готов к денежной потере. Я заплатил сто тридцать тысяч, возьмите за сто двадцать.

Пока Цандер пристально разглядывал колье, Исаак Аронович Зак окончательно убедил себя в том, что чек фальшивый. Цандер был его конкурентом, вдобавок Зак терпеть не мог его лично. Однако если англичанин окажется аферистом, убытки понесут оба. Есть еще и цеховая солидарность… Этот Цандер — человек пренеприятнейший, но нельзя не признать, что дело он ведет честно, как и сам Зак. И потом, англичанина необходимо задержать!

Зак схватил телефонную трубку. В магазине Цандера к хозяину, занятому разговором с лордом Фитцроем, подошел приказчик.

— Лев Адольфович, вас просят к телефону.

— Не видишь, я беседую с клиентом…

— Сказали, срочно…

Цандер пожал плечами, извинился перед англичанином и прошел в кабинет, где взял лежавшую на столе трубку телефонного аппарата.

— Слушаю, Цандер.

— Лев Адольфович, это Зак. В ваш магазин вошел англичанин…

— Да, он здесь сейчас.

— Он купил у меня колье, расплатился чеком… По-моему, чек поддельный…

— Вот оно что! Он предложил мне купить это колье за сто двадцать тысяч. А я-то думаю, зачем это ему на десять тысяч себя наказывать…

— Ах, так вот он что задумал… Постарайтесь протянуть время, задержите его, а я позвоню в полицию.

Повесив трубку, Цандер возвратился в торговый зал. Еще издали он заметил, что англичанин беспокойно озирается. Ювелир начал долгий разговор издали, ссылаясь на то, что крупные приобретения в данный момент не входят в его планы. Этим он достигал двух целей: получал возможность пространно повествовать о трудностях ювелирного дела вообще и своих в частности, затягивая время, а также создавал у англичанина впечатление, что он просто пытается сбить цену. Надежда на то, что сделка так или иначе может состояться, не даст англичанину уйти.

Расчет Цандера сработал. Когда лорд Фитцрой уже явно начинал нервничать, в магазин вошли двое полицейских, вооруженных шашками на черных портупеях и револьверами на оранжевых шнурах. Командовал ими офицер в форме с серебряными погонами. Англичанин встрепенулся, Цандер сделал полицейским знак. Офицер подошел ближе.

— Это вы называете себя лордом Джоном Фитцроем? — осведомился он.

— Что значит «называю себя»? — возмутился британский джентльмен. — Я есть лорд Джон Фитцрой! Вот мой паспорт!

— Паспорт, — усмехнулся офицер. — Прошу вас следовать с нами!

— Что это значит? Я арестован? За что?!

— Вам все объяснят в участке.

— Я протестую! Я подданный британской короны! Вы ответите за это!

Не удостоив лорда Фитцроя взглядом, офицер обратился к Цандеру, указывая на колье.

— Это та самая вещь?

— Да, — кивнул ювелир.

— Она будет возвращена владельцу.

— Владелец я! — воскликнул лорд Фитцрой. — Это моя вещь, я купил ее…

— Ваша так ваша, — не стал спорить офицер. — Вот выясним, что ваша, приходите в магазин и забирайте. А пока — прошу вас следовать с нами…

Англичанин обреченно посмотрел на каменные лица полицейских. Поняв бесполезность дальнейших протестов, он только махнул рукой.

Лорда Фитцроя привезли в полицейский участок, располагавшийся в одном помещении с пожарной частью. Когда англичанина выводили из закрытого полицейского экипажа, на каланче появились три черных шара. Это означало пожар; из каретного сарая вылетел пожарный обоз. Впереди скакал верховой, громко трубя; за ним неслась квадрига могучих лошадей, запряженная в ярко-красную линейку, где спиной к спине сидели пожарные. Вслед за линейкой неслась пароконная повозка с инвентарем и паровая машина для накачивания воды, также на пароконной подводе. Звуки трубы, звон колокола, сверкание медных блях на лошадиных сбруях и начищенных касок пожарных — все это делало выезд обоза очень внушительным зрелищем. Но Фитцрой-Кордин больше смотрел на черные шары. Ему припомнилось выражение «ночевать под шарами»… То есть — в полицейском участке.

— Прошу вас, — с вежливой иронией произнес офицер.

Участок произвел на британского джентльмена гнетущее впечатление. Спертый, прокуренный воздух, грязные полы, обшарпанная мебель… Из-за дверей камер доносились крики, ругательства, женский плач. По коридору расхаживали городовые, перебрасываясь порой отрывочными фразами: «Ну что, на Ивана будем составлять? Он в пивной изрядно буянил»… «Да ну его, пусть проспится, да и выгоним…»

— Excuse me, officer, — взволновался лорд Фитцрой, — не оставите же вы меня здесь? Я ни в чем не виноват, и я требую…

— Разберемся, — оборвал его офицер. — Если вы ни в чем не виноваты, вас выпустят… Давыдов! Этого господина — в отдельную…

Англичанина заперли в относительно опрятной камере, где имелось даже чистое постельное белье. Здесь ему предстояло провести две ночи, до понедельника.

Этого дня с нетерпением ждали и ювелиры. В понедельник утром чек лорда Джона Фитцроя был предъявлен к оплате в Русском Коммерческом банке. Он оказался самым настоящим, и деньги по нему были выплачены незамедлительно.

Лорда Фитцроя немедленно освободили. Полиция принесла извинения, но этого англичанину оказалось мало. Появившись у Зака, он настоял, чтобы при разговоре присутствовал и Цандер.

— Джентльмены, — сказал он, — дело обстоит самым серьезным образом. Мне нанесено оскорбление подозрением в мошенничестве. Две ночи меня продержали в полицейском участке. Мало того, по вашей вине я не вернулся вовремя в Лондон, из-за чего сорвана важная финансовая операция. Общую сумму причиненного мне вами ущерба я оцениваю в полмиллиона рублей. Именно эта сумма будет фигурировать на судебном процессе против вас, который я, без сомнения, выиграю. Но ваши потери этим не ограничатся. Репутация ваших предприятий будет подорвана настолько, что я очень удивлюсь, если вы сумеете избежать разорения.

— Уважаемый сэр, — проговорил Зак, бледный как полотно. — Помимо наших извинений, которые мы нижайше просим принять… Из того, что вы сразу не обратились в суд, а пришли к нам, можем ли мы заключить, что есть надежда уладить проблему по-другому?

— Мне претит мысль о любых сделках с вами, — ответил лорд Фитцрой, — но вам повезло, я тороплюсь вернуться в Англию, а судебный процесс — дело долгое… Но если мы не договоримся, разумеется, я останусь.

— Мы готовы выслушать ваши условия, — сказал Цандер.

— Они просты. Кроме ста тридцати тысяч, которые господин Зак должен мне за возвращенное ему колье, вы оба заплатите еще сто семьдесят тысяч, сейчас, наличными. Как вы их между собой поделите, меня не касается… Дополнительно господин Зак выплачивает мне пятнадцать тысяч рублей в качестве компенсации за те два дня, в течение которых он незаконно владел купленным мной колье. Таковы мои условия, и если вы, джентльмены, считаете их несправедливыми, позвольте откланяться — и встретимся в суде…

— Мы просим дать нам время для совещания, — сказал Зак.

— Не возражаю, но не более получаса.

Ювелиры вышли из кабинета, оставив лорда Фитцроя одного. Он закурил толстую сигару, раскрыл лежавший на подоконнике журнал и начал его перелистывать.

Совещание не затянулось. Когда Владимир Андреевич Кордин покинул ювелирный магазин Зака, в его саквояже лежали триста пятнадцать тысяч рублей.