К Моховым болотам хвостатый направлял Плута. Тот говорил, больше половины хижин в запустении, остались лишь старики, да ещё парнишка с девчонкой, брат и сестра. Брат постарше и темноволосый, а девчонка — полукровка с рыжими волосами. Если при них есть кто из старших, этого не заметно. Может, сидят в доме.

Плут брал у парнишки листы металла со старых хижин, а взамен оставлял еду. Металл приходилось выбрасывать позже: прогнивший, он ни на что не годился.

— Зачем мы вообще это делаем? — спрашивал Плут. — Тебе важны эти люди? Так давай их всех заберём, места хватит.

— Пусть всё остаётся как есть, — неизменно отвечал господин Тень. — Я просто хочу их поддержать, но не вижу причин, зачем бы их тащить сюда. Полукровкам в городе не место, тем более когда город встаёт на дыбы и жаждет крови.

И вот он вернулся во дворец, увидел лицо Гундольфа, шагнувшего ему навстречу, и понял, что отдыха не выйдет.

— Они взяли Грету! — тревожно произнёс страж. — Всё из-за девчонки!

— Что? — насторожился хвостатый, и усталость разом слетела с него. — Рассказывай подробнее!

— Волки господина Ульфгара учуяли что-то в Приюте. Стражи туда набежало, взяли Грету. Господин Ульфгар тут же за неё принялся, а после я напоил караульных и прошёл к ней в камеру. Она сказала, под её крылом была девчонка из пернатых, и она не уследила, девчонке-дуре захотелось поглядеть на праздник. Ну, поглядела, вернулась, а по её следам уже шли волки. Грета спровадила девчонку за стену, задержала волков, а сама убежать не смогла. Послала пернатую на Моховые болота, тебя искать, значит. Она ж думала, ты там.

— Когда это было? — схватился за голову Ковар.

— Да пару дней назад уж. Я Грете и сказал, что нет тебя ни на каких болотах, а ты в городе все эти годы жил. Она тогда меня самого за девчонкой отправила, сказала, раз не найдёт тебя, то уж наверное, в Приют вернётся. Рассказала, где в стене есть такая дверь, о которой никто не знает, и где мне, значит, ждать надо. А откуда там эта дверь?

— Не время о том говорить. Так девочка не вернулась?

— Вернулась. Грета мне объяснила всё, чтобы шёл я с ней на Вершину, что девчонка оттуда спрыгнет, и крылья у неё вырастут. А потом, сказала, пусть она своей кровью откроет врата в другой мир и идёт туда за помощью к своим родичам, а я чтоб позаботился, значит, что она в безопасности.

— А ты не пошёл? Где девочка, или господин Ульфгар схватил и её?

— Да она не одна вернулась, были с нею ещё какие-то девчонка и парнишка. Девчонка — полукровка, к слову. Я даже голову сломал, кто ж из наших прежних знакомых на Моховых болотах мог бы составить пару и народить такую. Так вот, раз при этой Марте уже были спутники, я их и послал к Вершине, уж как-то справятся. Не мог я Грету оставить. Без меня бы её не кормили и спать не давали. Ковар, что делать?

Хвостатый в эту минуту ощущал такие отчаяние и растерянность, как никогда прежде. Будто снова стал беспомощным мальчишкой, за которого некому вступиться. Но он быстро взял себя в руки.

— Гундольф, я в город, а ты готовься. Поедешь к Вершине, я добуду приказ о твоём назначении. Останешься там на случай, если дети доберутся. Останови их, слышишь? Я думаю, Марта слишком мала, чтобы проходить Испытание.

— А Грета как же?

— А об этом я уж позабочусь.

И хвостатый поспешил к выходу, едва не переходя на бег. Такое поведение могло бы вызвать вопросы во дворце, но сдерживать себя удавалось с трудом.

Трое присели за пыльный стол, стряхнув перед этим серый налёт со стульев.

— Так послушайте, — сказал Гундольф. — У ворот ещё я узнал, что всех городских собрали да и заперли в теплицах. Сюда уже дошли сообщения о бунтах в других городах. В Пограничье фабричные на стражников напали. Из города Пара когда уезжал, там пока просто забастовали, на работу не вышли, мастерские встали, но напряжение так и витало в воздухе. Стражников с улиц стянули ко дворцу, все богатеи носа наружу не казали, только рабочие шагали туда-сюда, и я в форме ощутил себя довольно неуютно. В Бронзовом Ключе вроде и вовсе что-то подожгли, только связь с ними оборвалась почти сразу, а там и с другими городами востока. Ну, а здесь люди правителя решили не доводить до такого, собрали народ, даже тех, кто отдыхал после смены, сказали, важные новости. Согнали всех и заперли. Так вот, если б мы отвлекли стражников у входа и выпустили людей, то под шумок бы и за нашими пробрались.

— А если люди Эдгарда не на стороне правителя, почему они не помогут горожанам? — наморщила лоб Хитринка.

— А им оно надо? Там, в доме, хорошо если с десяток людей. Хотят тихо пересидеть, я думаю. Если с правителем разделаются, стражникам придётся сложить оружие, куда им ещё деваться-то? Тогда всё здесь закончится без крови.

И Гундольф вздохнул, опустив голову.

— Вот она, вся моя жизнь, всё зря, — сказал он. — Так старался выслужиться, надеялся на что-то, а как всё кончится, с нуля придётся начать. Как прежде, когда мальчишкой ободранным заявился в город с болот. Только уж и отца рядом нет, чтобы пристроил на место.

Брунгильда погладила его по руке.

— Не печалься, — утешила она. — Главное, чтобы мы остались живы. Остальное устроится.

— Да врёшь ты, — покачал головой Гундольф. — Я-то, конечно, и другую работу найти могу. Да и кто бы ни занял дворец, стражники ему всё одно понадобятся, опять могу пойти улицы патрулировать. Вот только — ради чего?

Брунгильда обязана была что-то ему сказать. Взрослые всегда знают, как поддержать друг друга. Да только она сидела с таким видом, как будто её вина в том, что Гундольф утратил смысл жизни. Хитринка даже рассердилась.

— Ради чего? — сказала она. — Ты наверняка нужен кому-то. Знаешь, когда дедушки не стало, бабушка тоже решила вдруг, что ей незачем жить. Вот прямо так и сделала: легла, прощения попросила, что больше не может, да и померла. А она была нам нужна, ещё и как!

— Это другое, — сказал упрямый Гундольф. — У бабушки твоей вправду были вы, а у меня — у меня никого.

— И всё равно, — не сдалась Хитринка, — это не значит, что ты бесполезный. Да хоть в Приют пойди работать, там явно твёрдой руки не хватает.

— Ага, спасибо за совет, — ответил стражник. — Ну ладно, давайте действовать, что ли.

Хитринке поручили самое простое: зайти с тыла и поднять шум, чтобы кто-то из стражников отошёл поглядеть. Там их всего-то оказалось трое, и то больше для проформы. Навесной замок и так отлично справлялся, оставалось лишь следить, чтобы никто не попытался его открыть.

Всего-то делов — пробраться незаметно, дунуть в медный рожок и нырнуть под прикрытие кустов, растущих вдоль стены. Ветви, конечно, всё ещё голые и мало что скрывают, но стоять на одном месте Хитринка и не собиралась.

Брунгильда волновалась так, будто это Хитринке, а не им с Гундольфом предстояло разоружить оставшегося стражника (или стражников). Она и вовсе пыталась настоять, чтобы Хитринка осталась в доме, но даже Гундольф признал, что их двоих и одного ружья будет недостаточно против трёх вооружённых людей.

И вот Хитринка вынырнула из переулка. Проскользнула к зданию теплицы, стоявшему без ограды, достала из торбы рожок, набрала воздуха в грудь и решительно подула.

Затем выглянула из-за угла.

Ничего не изменилось, и потому Хитринка прогудела ещё раз, надеясь, что её не слышно от ворот. Бегать от всех городских стражников не входило в её планы.

Из-за угла кто-то показался, и она немедленно нырнула под прикрытие стены, шмыгнула дальше, за кусты, едва не зацепившись. Пробежала вперёд, не распрямляясь во весь рост, и добралась до ближайшего переулка. Затем набралась решимости, метнулась через открытое место и тут же оказалась под прикрытием домов.

— Стой! — крикнул кто-то позади. Затопали сапоги.

Ага, так она и собиралась стоять.

Этот переулок был давно заброшен, дома покосились, от одного и вовсе остались только стены, зияющие провалами окон. Ни двери, ни крыши, потолочные балки упали, пробив доски пола. Хитринка влетела в этот дом, пробралась у стены, где пол казался крепче, и выбралась в окно на противоположной стороне.