— Да что ты, мне не жалко! Да я и сыта уже, — улыбнулась Каверза, с обожанием глядя на него. — Понравилось?

— Очень вкусно, спасибо, сестрёнка! Однако пора мне, пожалуй, возвращаться.

Каверза обняла его на прощание, прижалась доверчиво. И пока хвостатый пробирался ко дворцу тёмными переулками, несмотря на все тревоги, теснящиеся в сердце, с губ его не сходила улыбка.

Марта громко, с облегчением рассмеялась.

Хитринка достала светляка, завела, встряхнула. Окон в кузове не было, только узкая решётка между ними и Карлом, и когда Прохвост закрыл двери, стало совсем темно. Да и от города они отъехали, фонарей поблизости не было.

В зелёном свете стали видны лица стоящих рядом. Прохвост подвинул бочку, сел, указал Хитринке на вторую. Волк подошёл к Марте — он был с неё ростом — и ткнулся мордой в щёку.

— Ай! — завопила Марта, хватаясь за лицо.

Надо думать, морда у зверя была не мягкая, и в подпрыгивающем фургоне его прикосновение вряд ли оказалось нежным. Но волк, виляя хвостом, вознамерился ткнуться ещё.

— Нельзя! — скомандовал Прохвост, вытягивая руку. — Марта, иди ко мне.

Он подхватил девчонку на руки, и волк заскулил, пытаясь положить лапу ей на колено.

— Да чего привязался! — воскликнула Марта. — Лапы мокрые, холодные. Сядь в сторонке!

Зверь послушно сел, фыркнув паром. Красные его зрачки не отрывались от девчонки.

Ворон захлопал крыльями, утратив равновесие на своей жёрдочке, и перебрался на свободное колено Прохвоста.

— Хорош, Верный, хорош! — сообщил он, кланяясь.

— А вот скажите мне, — послышался из-за решётки голос Карла, — это я уже от старости слаб глазами стал, или там был волк?

— Он и сейчас с нами, — ответила Хитринка, настороженно следя за зверем.

Теперь, когда она знала, что это особенный волк, было уже не так страшно. Самую чуточку меньше. Хотя, если подумать, ничего подобного! Здоровенное страшилище, которое легко могло перекусить любому из них ногу, сидело прямо здесь, в закрытом кузове, откуда не было выхода. Приди ему в голову напасть, и они обречены. А ведь похоже, что этот зверь не только выполняет приказы, но и обладает собственной волей. Откуда она берётся, что подскажет ему сделать в следующую минуту?

— Меня, пожалуй что, разорвёт от нетерпения, — сообщил Карл, — поскольку останавливаться нам не следует, а я страсть как хочу поглядеть на волка. Неужели вправду Верный? Да чтоб мне лопнуть, вот так день! Чего ж тогда Эдгард навешал мне лапши, что отдал его на переплавку? Как это всё вышло, хотел бы я знать!

Всё же они ненадолго остановились у знакомых деревьев, где темнел брошенный экипаж с дырой в стекле. Карл отыскал ружьё, бросил в кабину и застучал в кузов. Прохвост ему открыл.

— И впрямь Верный! Я эту пасть без зуба из тысячи узнаю. Гляди-ка, что это тебе к спине привертели? Похоже, тот, кто это делал, знал и о птице. Ну, Эдгард, старый лис, наверняка вас использовал для каких-то своих делишек! Жаль, вы не расскажете.

Затем Карл обратил внимание на светляка.

— Ах, чтоб меня! — воскликнул он и взял поделку в руки. — Где спёрли?

— Спёрли? — ощетинилась Хитринка. — Мы чужого сроду не брали, а этих светляков у нас на болотах полным-полно! Только заводи да бери даром.

— Да ладно, — недоверчиво сказал Карл, ещё немного покрутил светляка в пальцах, а затем поставил на бочку. — Всё, едем дальше, по нашим следам наверняка уже кто-то пустился. Парень, ты со мной в кабину.

— Это зачем? — не понял Прохвост.

— Зачем, зачем. Затем, что я ту ночь не спал, и эту предстоит провести в дороге. Будешь следить, чтоб я не отключился. Всё, живей давай.

Прохвост перебрался в кабину, и Хитринке стало ещё неуютнее. Теперь они с Мартой остались совсем одни рядом со здоровенным механическим зверем.

Зато девчонка не боялась ни капли. Она немного посидела на бочке, потом спустилась, погладила волка по боку.

— Только больше не толкайся! — строго сказала она. — Ой, какой тёплый здесь.

Карл протиснул сквозь прутья свою куртку, Марта набросила её на лежащего волка и примостилась у его бока, положив голову на широкую спину. Зверь застыл неподвижно, как каменный, чтобы её не потревожить, лишь иногда косил глазами и шумно выпускал из ноздрей пар.

— Как хорошо, — пробормотала девчонка. Спустя мгновение она уже спала.

— Так вот, о светляках, — сказал Карл. — Чтобы не уснуть, буду байки травить. Когда Каверза была совсем крошкой, вот не старше Марты, она стащила одного такого. В то время она ещё не со мной жила, а по большей части где придётся, но иногда и в той дыре, где обитала её семейка. Ну, стоило ей там появиться, её папаша заметил светляка, отнял и сдал перекупщику, а на деньги бутылку себе купил.

— Да как он мог! — возмутился Прохвост.

Зато почему-то путь, которым сама Каверза получила светляка, его не смутил.

— Он и не так мог. Да, лиха она с ними хлебнула. Ну, а светляк стал для Каверзы последней каплей, и больше ноги её в родительской лачуге не было. Уже после, как со мной жила, заявилась она однажды из города, вся сияющая, как начищенная сковорода — увидела того самого светляка у старьёвщика, уж не знаю, сколько рук он с тех пор прошёл. Я говорю, идём скорее, выкупим. А она: не надо, я его уже упёрла, ну, то есть, взяла незаметно.

Хитринка хмыкнула. Это же надо, дважды украсть одну вещь!

— Вынимает она, значит, светляка из-за пазухи, а был он такой, как ваш вот этот, — продолжил ничего не заметивший Карл. — Не такой изящный, но тоже с ключом, с лапками, с усиками. И чтоб вы знали, мне известен только один мастер, который их делал. У него-то Каверза сперва и взяла светляка.

— Ага, взяла, — фыркнула Хитринка.

— И это был Ковар. А теперь скажите, ребята, откуда у вас на болотах появлялись эти светляки?

— Откуда? Да они вроде бы всегда были, — задумчиво сказал Прохвост. — Мы ещё совсем малышами помогали деду их собирать и заводить.

— Их кто-то приносил?

— Если и приносил, мы того никогда не видели. Для меня они были такой же частью Моховых болот, как хижины, камыши и орешник на берегу. Никто ведь не думает, откуда берутся земля, вода и кусты, так и о светляках я никогда не думал. Наши местные их брали освещать хижины или просто в потёмках бродить, удобнее ведь, чем со свечой. Да и свечи не каждый мог себе позволить. А светляки не переводились. Дедушка очень их любил, всё время следил, чтобы завод у них не кончался. Когда его не стало, я сам взялся за это дело. Но наше поселение совсем опустело, и теперь, когда мы ушли, о светляках уж точно некому заботиться. Жалко их, надо бы потом за ними вернуться.

— Очень интересно, — сказал Карл, — кто же это смастерил такую прорву светляков. В то время, когда я знал Ковара, ему стало не до глупых поделок. А потом мальчишку прямо из моего дома забрали во дворец, и оттуда он уже живым не вышел. Так кто мог продолжить его дело и таскать светляков к болотам, где жила ваша семья? Вот так загадка.

— А точно он умер? — осторожно спросил Прохвост. — Вот, к примеру, ты верил, что зверь переплавлен, а оказалось, что нет. И Эдгард на самом деле только притворился, что погиб. Что ты видел — могилу на кладбище?

— А если подумать, и могилы не видел, — ответил Карл. — Ну, я кладбища терпеть не могу. И не подумал бы туда идти, чтобы поглядеть, какой поставили камень над парнишкой, которому ещё жить да жить. Да только если б он остался жив, уж я бы о нём за эти годы услышал. Ведь я и сам бывал в городе Пара, и Каверза не раз бывала, и столица не так велика, чтобы без следа поглотить такого удивительного мастера. Да что там город, если кто рождён с золотыми руками, слава идёт по всем Лёгким землям. Но мы с ним больше не столкнулись, и ни словечка о Коваре уже никогда не слышали. Так что я скорее поверю, что он и вправду давным-давно по ту сторону земли.