Весна была ранней и ещё холодной. Мальчишка шагал, зябко ёжась в большой, не по размеру жилетке. Приходилось донашивать старые вещи мастера, и хотя тот не был здоровяком, на хвостатом всё болталось. Он был слишком мал и худ для своих семнадцати лет.

Их вели во дворец. Большой, грубый и громоздкий, тот возвышался на пологом холме. По рассказам отца хвостатый помнил, что прежде город здесь и заканчивался, держась будто чуть в стороне от холма. Но за последние годы всё изменилось, дома окружили холм, с одной стороны — старые, с другой — новые. Впрочем, стены так густо покрыла копоть, что старые от новых не отличить. Лишь на богатых улицах мойщики дважды в неделю проходились по каменным фасадам.

Когда мальчишка увидел дворец в первый раз, тот его разочаровал. Помнилось, конечно, из рассказов отца, что в постройке использовались металл и камень, но ведь в воображении вставали лёгкие шпили и механические чудеса. Однако же это здание, приземистое и неуклюжее, вовсе не было красивым.

— Оно и не для красоты строилось, — пояснила позже Грета. — Для защиты.

Видимо, для этой же цели вокруг дворца возвели забор — точь-в-точь как тот, что окружал город.

Двое, что вели мастера Джереона и хвостатого, кивнули охранникам у ворот. Те молча кивнули в ответ и посторонились, пропуская пришедших.

Мальчишка, прежде здесь не бывавший, глядел во все стороны, хотя и смотреть-то было особо не на что. Всё здесь вымостили камнем, не оставили ни клочка живой земли. Глазу не за что зацепиться.

Лишь перед главным входом стояла на постаменте бронзовая фигура в мундире — высокий, широкоплечий человек с хищным профилем, гордо вскинувший голову. Хвостатый уже знал, что это и есть господин Ульфгар, потому что видел такие же статуи внизу, в городе.

Внутри дворца оказалось ужасно тихо. Захлопнувшаяся дверь разом отрезала все звуки города, и мальчишка даже схватился за уши, испугавшись, что оглох.

Мастера с учеником провели наверх по лестнице, укрытой алым ковром, немного вытертым. И в начале, и в конце лестницы, и у входа парами стояли стражи из числа охраны дворца — их легко можно было узнать по светло-серой форме, по цвету почти сливающейся со стенами. Чем ниже чин, тем грязнее работа и темнее мундиры.

Гостям велели ожидать в просторной комнате с рядами книг у стен. Полки тянулись от пола до самого потолка. И кроме полок и книг, здесь не было ничего, лишь тёмно-алый ковёр на полу да одно высокое окно.

— Как думаете, зачем мы здесь? — вполголоса спросил мальчишка у наставника.

— Не болтать! — прикрикнул страж у двери. — Ждите!

Ждать пришлось недолго.

— Вы и есть мастера? — раздался низкий голос за спиной.

Двое, не отрывавшие взглядов от входа, испуганно обернулись. Мальчишка успел заметить движение целого ряда полок, встававших на место.

По алому ковру к ним приближался человек, который что-то нёс, прижимая к груди. Был он сед и плечи его согнули годы, но хвостатый сразу понял, что это и есть сам господин Ульфгар. Статуи довольно точно изображали его. Они только не могли передать редкий цвет глаз, светло-голубых, точно лёд, необычно молодых и ярких на бледном морщинистом лице.

Мастер тут же склонился в поклоне. Не распрямляя спины, покосился на мальчишку, дёрнул за рукав, и тот поспешно поклонился тоже.

— Довольно, — махнул рукой правитель. — Давайте сразу к делу. До меня давно доносились слухи, что в городе живёт одарённый мастер, а недавно мои стражи доложили, что и его ученик делает успехи. Хочу это проверить. Вот вам шкатулка, которую в детстве подарила мне мать. Она играет тридцать три мелодии, способна и на другое — вы сами разберётесь. Механизм, увы, поизносился. Я дам вам месяц, чтобы её починить. Справитесь — щедро награжу.

— Это такая честь для нас, господин Ульфгар... — забормотал мастер, бережно принимая шкатулку из рук правителя. — Сделаем всё возможное...

— Довольно, идите, — кивнул тот. — Да запомните: никому ни слова, и чтобы содержимое шкатулки не видел никто, кроме вас. Если пойдут сплетни, их источник для меня будет ясен, и награда ваша тогда окажется совершенно иной.

Мальчишке не терпелось обсудить всё это с наставником. Ещё бы, каков успех — из всех мастеров города выделили именно их! Но пришлось терпеливо ждать, пока они не покинут территорию дворца.

А там, у ворот, произошла неожиданная встреча.

— Гундольф! — ахнул мальчишка. — Это ведь ты?

Светловолосый крепыш в ладно сидящем тёмно-синем мундире, возвращающийся в замок с тремя спутниками того же чина, округлил было глаза, но тут же презрительно скривился.

— Я тебя, крыса, знать не знаю, — процедил он. — Чего лезешь, проблем захотелось?

— Должно быть, обознался, — ответил хвостатый, чувствуя, как в груди растёт обида.

А что он мог ещё сказать?

Марта уверенно шла впереди, остальные — за ней. Прохвост и Хитринка держались рядом, незнакомка шагала чуть в стороне, с насмешкой поглядывая на них.

— Что это за слова такие, про птиц? — спросила наконец Хитринка. — Что это значит?

— Забавные вы ребятишки, — широко улыбнулась Каверза. — Если не знаете, почему вы тогда с ней?

И она указала на Марту.

— А впрочем, — тут же добавила эта странная девушка, — не говорите. Мне наверняка ни к чему это знать. За стеной разойдёмся и будем считать, что никогда не виделись.

Марта тем временем остановилась.

— Вот это место, — сказала она, опускаясь на колени прямо в грязь.

Затем надавила на неприметный камешек, торчащий из стены, и раздался щелчок. Девочка прокрутила каменный осколок сперва на несколько оборотов вправо, потом чуть влево, после опять вправо.

Большой булыжник справа от камешка выдвинулся вперёд и оказался обманкой — дверью, ведущей в толщу стены. За ним чернел ход.

— С той стороны тоже дверь, — сказала Марта. — Придержите, а то темно, да не спешите за мной, я огляжусь сперва. Если кто будет идти, захлопните дверь, чтобы щёлкнуло. Никто чужой не должен знать, что здесь есть вход.

И она уползла в темноту. Было слышно, как она возится и пыхтит, отпирая вторую дверь.

Хитринка тревожно озиралась по сторонам. Всё окутывал дым, машины за стеной шумели — вот как тут углядишь опасность, если она появится?

— Волк! — ахнула вдруг Каверза. — Уходим, живо!

И шустро нырнула в проход следом за Мартой.

— Скорее сюда! — прозвучало изнутри. — Скорее, и дверь закройте!

Но Хитринка столбом застыла в растерянности, глядя на тёмный силуэт, приближающийся скачками. Дым размывал очертания, но чем ближе был зверь, тем отчётливее он становился виден.

Прохвост силой заставил её пригнуться и втолкнул внутрь, сам прыгнул последним и потянул дверь. Она щёлкнула, и почти сразу после этого снаружи прозвучал глухой удар. Волк промедлил всего на мгновение. Было слышно, как его лапы царапают камень.

— Не шумите, — прошипела Марта.

Она выглядывала наружу через приоткрытую вторую дверь. За дверью виднелся сад, раскачивались голые ветви кустарника, а чуть поодаль серела высокая глухая стена какого-то здания.

— Странный какой волк, — задумчиво и негромко произнёс Прохвост. — Мне почудилось, что на спине у него сидело что-то живое.

— На волках никто не ездит, — фыркнула Каверза. — Вот именно, что тебе почудилось. Эй, малявка, путь чист?

— И это вместо благодарности, — вздохнула Марта. — Ведь так сразу и не скажешь, всё ли в порядке. Вроде тихо, но...

— Ну так пропусти тогда.

И Каверза пролезла наружу. Ноша, висящая на её плече, раз или два ударилась о стену, издав тонкий нежный гул.

— Это что за улица? — спросила она, оправляя наряд.

— Это Приют, — ответила Марта.

— Дальше разберусь, — донеслось снаружи. — Если что, вы меня не видели... ах, проклятье! Здесь стража!

— Ой, — пискнула Марта и потянула дверь на себя. Та захлопнулась, и трое остались в темноте.