Ковар же в свободное время возился с деталями волка, поражаясь, и как только мастер Джереон ухитрился оставить их существование в тайне. Старик разобрал зверя на мелкие части и тщательно вычистил, прежде чем опускать в масло. Но зачем ему было врать, что он переплавил детали, и зачем понадобилось их хранить?

— Значит, думал тебе его отдать, как подрастёшь, — выдвинул версию Карл. — А что не сказал — так любые секреты проще хранить в одиночку. Ты вон и сейчас какой настырный, нос свой всюду суёшь, а по малолетству небось был той ещё занозой. Носился бы со своим зверем и трещал о нём без умолку на всех углах, или пристал бы с просьбами починить, и не учился бы толком. А кончилось бы тем, что о волке прознали, забрали его, а вас казнили. Так что мастер твой умно поступил: отдал тебе волка, выставил за порог, и пусть тебя одного казнят. Надо бы и мне тебя поскорее гнать взашей. Ты ведь не собираешься этого зверя оживлять, когда закончишь?

— Посмотрим, — уклончиво ответил хвостатый. Он собирался.

Некоторые детали требовали выпрямления, и это оказалась самая лёгкая часть работы. Что-то в прошлом нанесло волку страшный удар в левый бок, там всё было разворочено, и Ковар не сразу сообразил, как восстановить. Он долго возился с формами, отливал новые детали и ссорился с Карлом.

— Не для этого тебя мне навязали! — сердился хозяин дома, указывая пальцем на полусобранного волка. — У нас есть другая работа!

— Я всё успеваю, — обыкновенно отвечал на такое хвостатый.

— Только спать не успеваешь и есть! — не утихал Карл. — Жалкий-то какой стал, тощий! Ошибку в расчётах сделал, вот, гляди. Если хочешь себя убить, так просто выйди в поле да пусти пулю в лоб, чего тянуть.

— Где там ошибка? — хмурился Ковар. — Дай-ка я пересчитаю...

— Погоди, погоди, а вот это не мои ли болты ты взял? Из жестяной коробки на второй полке? Да у меня всё под счёт, каждый болтик! Как смел без спроса тащить, ещё и для этакой дрянной работы, ах ты гад хвостатый!.. И горелка не на месте стоит. Тоже брал?!..

— Не кричи на братишку! — неизменно встревала между ними Каверза, сверкая тёмными глазами.

Несмотря ни на что, однажды настал день, когда Ковару больше нечего было делать с волком, кроме как попытаться его завести. В левом боку как раз находился отсек для подачи угля. Неясно только было, что делать потом — следовать за зверем, чтобы вовремя подбросить новую порцию? Или волк к нужному времени вернётся сам? Хвостатый решил, что разберётся позже.

— И думать не смей! — заорал Карл, разгадав намерения своего напарника. — Эта дрянь нас прикончит! Почему я вообще не залил его смолой, пока ты спал? И чего только понадеялся, что тебе мозгов не хватит его собрать...

В конце концов было решено, что испытания пройдут за забором, со стороны пустошей, в тёмное время. Мастера, пыхтя от напряжения, волокли волка по земле.

— Проклятый дохляк, — прошипел сквозь зубы Карл. — Такое чувство, будто я один его тащу.

— Ну так не лезь, — так же сердито ответил хвостатый. — Без тебя справлюсь. Почему у тебя в хозяйстве тележки нет?

— Ещё поучи меня, как хозяйство вести!

Тащить далеко не пришлось — задняя стена сарая, что выходила на пустоши, поднималась. Её специально так устроили, чтобы летательный аппарат легко выкатывался наружу. Было решено запереть двор и приставить лестницу к сараю, чтобы Ковар мог завести волка и немедленно влезть на крышу. Каверза порывалась поглядеть, но ей настрого запретили выходить из дома.

Карл заранее занял место на макушке сарая, чтобы не путаться под ногами, и держал наготове лопату.

— Она тебе зачем? — поинтересовался хвостатый. — Я так думаю, от волка ею не отобьёшься.

— Это чтобы закопать, что от тебя останется, умник, — ответил Карл. — Давай уже, не тяни. А всё же зря мы не привязали зверя.

— Да к чему его тут привязывать? — возразил Ковар.

Затем он опустился на колени, подбросил угля в топку, чиркнул спичкой. Быстро прикрыл заслонку и в два счёта взлетел по лестнице.

Ничего не произошло. Волк всё так же стоял неподвижно, неловко, покривившись из-за отставленной задней лапы. Прошла минута, вторая, но он не шевелился.

Карл хмыкнул, кашлянул, а затем расхохотался на весь двор.

— Эх, ты, горе-мастер! — выдавил он сквозь смех. — А я-то уж испугался, что у тебя и вправду получилось!

— Да это огонь потух, наверное! — сконфуженно произнёс хвостатый. — Я проверю.

Он спустился, подошёл к зверю и открыл заслонку — пламя горело.

— Назад, слышишь? Назад! — заорал Карл на крыше.

Но прежде, чем Ковар успел среагировать, волк встряхнулся и обошёл его одним плавным движением, отрезая от лестницы. Он сразу начал казаться живым, а не грубой металлической поделкой, до того был гибок. Зверь поводил носом, будто принюхиваясь, моргнул глазами, в которых разгоралось алое пламя.

Хвостатый замер. Вспомнил, как в детстве был уверен, что в волке нет злобы. Есть ли в нём сейчас эта уверенность?

— Пошёл! Пошёл! Проваливай! — раздалось со стороны дома, и из окна вылетела сковорода. Она упала на землю недалеко от зверя.

— Каверза, ты ещё куда лезешь! Захлопни окно немедленно! — зарычал Карл. Он спустился на несколько ступенек, метя в волка лопатой.

Зверь обнюхал упавшую сковороду, вновь поглядел на Ковара, будто бы с вопросом. Затем потрусил вдоль забора. Вскоре раздался треск.

— Проклятая скотина! — заорал Карл. — Он забор мне сломал!

Волк добрался до сарая и заскрёб дверь лапой.

Хвостатый осторожно пошёл следом, невзирая на предупреждающие окрики. Карл ругал его на чём свет стоит, и в эти вопли вплетался тревожный голосок Каверзы, но любопытство вело вперёд. И Ковар подошёл к сараю, медленно протянул руку, не сводя глаз со зверя, отвёл створку.

Волк прошмыгнул внутрь, к печи, и с хрустом принялся пожирать уголь из ящика.

От шума проснулся Вольфрам, углядел волка в свете фонаря и страшно всполошился. Даже странно, ведь раньше, в неживом виде, зверь вообще его не волновал.

— Летите, птицы! — закричал ворон незнакомым голосом. — Улетайте, глупые, спасайтесь!

И забился в клетке, и издал нечеловеческий вопль, будто его раздирали на части.

Волк и ухом не повёл, но спустя несколько мгновений в сарай влетела Каверза, напуганная, с огромными глазами на белом, как мел, лице. Она немедленно вцепилась в Ковара, лопоча что-то неразборчивое и давясь слезами.

— Жив? — злобно донеслось от порога. — Всё, поиграли и хватит, отойди, прикончу этого зверя. Это тебе не игрушки!

Волк тем временем наелся и улёгся у огня. Положив морду на лапы, он поглядел искоса на людей и заскулил тихонько.

Хвостатый протянул руку.

— Нет, не трогай его, Карл, — попросил он. — Видишь, я был прав. Он не такой, как другие волки.

— А ты знаешь, что у него в башке? Это сейчас он тихий, а в следующую минуту и броситься может! Зверюга здоровенная и тупая, да ещё и ты, пока чинил, навертел ерунды небось. Гляди вон, девчонку как напугал. А ты иди в дом, непоседа, кому говорили там сидеть и не выходить! Помереть раньше срока спешишь?

— Ладно уж, идёмте в дом все вместе, — сказал хвостатый, подхватывая Каверзу на руки. — Карл, ворона возьми, пусть эту ночь побудет с нами, беспокойный он. А волка здесь оставим — если до утра не сбежит, поглядим, что делать дальше.

И они, оставив вопреки обыкновению створку не прикрытой, погасили фонарь и ушли в дом.

Хитринке было не по себе в этом доме и хотелось уйти. Того же мнения, похоже, держался и Прохвост.

— Нет уж, — недоверчиво сказал он, — лучше мы пойдём по своим делам. Похоже, вы с Каверзой друзьями не были, так что о делах её я говорить не стану, да и не делилась она ничем.

— Друзьями, может, и не были, — нахмурился Карл, — да только если она хоть какое-то место в мире может назвать домом, то вот это. А я вроде как вся её семья, только эта паршивка ничего не умеет ценить.