— А Каверза? — прозвучал встревоженный голос Прохвоста. — Как же она?

— Справится, наверное, — спокойно ответила Марта. — Я уже видела таких. Ей наверняка не впервой бегать от закона. Ш-ш-ш!

Хитринка сидела ни жива ни мертва. С одной стороны мог ещё поджидать волк, с другой — стража. Что так, что так — неминуемая смерть. И какая страшнее, поди ещё угадай. Проклятая девчонка, как же всё было хорошо до её появления!

За дверью со стороны Приюта раздался какой-то звук, затем скрип.

— Они не сумеют открыть, — пробормотала Марта, но особой уверенности в её голосе не было.

И тут впереди засияла, разрастаясь, полоска света. Марта завизжала, отползая, но кто-то её ухватил и живо вытащил наружу. Визг зазвучал приглушённо, будто из-под ладони.

— Тихо! Да тихо же, — сказал кто-то. — Помереть раньше времени желаете? Давайте сюда, быстро.

Хитринка с Прохвостом переглянулись, затем друг за другом выбрались наружу.

Высокий широкоплечий человек в сером костюме со множеством пуговиц держал на руках извивающуюся Марту, зажимая ей рот. Был он хотя и молод с виду, но в светлых волосах кое-где белели седые нити. И усы носил необычные — они не ограничились только губой, а тянулись по щекам широкими полосами и затем поднимались к вискам.

— Дверь за собой прикройте, — велел он. — Да не визжи ты. Думаешь, будь я случайным человеком, знал бы, как открыть?

Марта примолкла, но едва незнакомец отнял ладонь от её лица, закричала:

— Это стражник! Бегите!

— Вот дурёха, — проворчал сквозь зубы тот, вновь зажимая девчонке рот и озираясь. — Если другие услышат, беда. Я от Греты. Хотите жить — слушайте меня... ай!

И он встряхнул укушенной ладонью.

— У Греты не было таких знакомых! — успела выкрикнуть Марта.

— Много ты о ней знаешь, девчонка? — зашипел стражник. — Слушайте, вы вроде поумнее...

Он посмотрел на Прохвоста, затем на Хитринку. На неё он глядел как-то уж очень долго. Она даже поёжилась под пристальным взглядом серо-голубых глаз.

— Я помочь хочу, — наконец сказал стражник. — Думал бы в темницу вас бросить или ещё что, стал бы тогда время терять на разговоры? Вы вот что, за стеной пройдите, за забором стоит крытая повозка. Спрячьтесь там и ждите. К вечеру я освобожусь, заберу вас и передам весточку от Греты. Да живее, живее! Двое погнались за вашей спутницей, но они вот-вот могут вернуться.

И он поставил Марту на землю. Та притихла, только сердито глядела круглыми глазами.

— А где Грета? — спросила она.

— Если успеете убежать, я после всё скажу, — ответил стражник. — Чего тянете? Прочь, прочь!

Хитринка не знала, что и делать, но тут почувствовала, как кто-то берёт её за руку. Это был Прохвост. Он и Марту подхватил, и втроём они пробрались между стеной из грубого серого камня и сухим колючим кустарником, росшим к стене вплотную.

Марта, обхватив Прохвоста за шею, глядела назад.

— Вы думаете, ему можно верить? — спросила она наконец.

— А что у нас за выбор? — ответил Прохвост. — Да ведь и вправду не похоже, что этот человек задумал причинить нам вред. Хотел бы схватить — хватал бы сразу.

Сложнее всего оказалось перебраться через забор. Он был высоким, выше роста Хитринки, и что скверно, через дорогу от Приюта находилась булочная. Улучить момент, когда переулок пустовал, оказалось непросто.

Прохвост усадил Марту на плечо, и она выглядывала из-за стены, натянув капюшон на самый нос.

— Можно! — скомандовала, наконец, девочка.

Прохвост тут же подбросил её наверх, затем помог Хитринке, а под конец вскарабкался и сам. Они спрыгнули прямо на крышу повозки. Та загремела, но если кто, привлечённый звуком, и выглянул в окно, то никого уже не увидел.

Странная это оказалась повозка. У неё была одна дверь и два сиденья под крышей. То, что впереди, рассчитано на одного и окружено кучей торчащих и блестящих штук. Самая большая, округлая и плоская, располагалась прямо перед сиденьем.

Заднее же место было широким — на нём без труда смогли разместиться в ряд трое таких, как Хитринка, Марта и Прохвост. Окна слева и справа зашторивались, но то, что впереди, ничем не закрывалось, потому пришлось пригнуться.

Марта не сумела долго усидеть на одном месте, принялась всё рассматривать и трогать.

— Не делай этого, — предостерёг Прохвост. — Вдруг с места стронемся, что тогда?

Но девчонка уже тянула на себя выдвижной ящичек.

— Денежки! — обрадовалась она, выгребая содержимое и ссыпая себе в карман.

— Что творишь? — отдёрнул её Прохвост. — Разве можно брать чужое?

— А вы разве никогда не берёте? — без смущения спросила Марта. — За своим нужно хорошо следить, а если вот так оставляешь, то всё равно что приглашаешь других поживиться.

— Верни!

— И не подумаю!

— Тише, — прошипела Хитринка, — кто-то идёт!

Пожилой горожанин вышел из булочной и неспешно побрёл прочь, глядя под ноги. По счастью, он не заметил возни в механической повозке.

— Ой! — сказала Марта. — А вы можете раздобыть еду? Пахнет так вкусно!

— Мы не будем ничего покупать за чужие деньги, — строго ответил ей Прохвост. — И...

— А кто сказал «покупать»? — удивилась девчонка. — Можно ведь взять незаметно.

— Ты в своём уме? — возмутилась Хитринка. — Чему тебя только в приюте учили!

— Учили, что выживет тот, кто сам о себе позаботится, — спокойно ответила Марта. — Это злой мир, если сам не возьмёшь, то никто не даст. А будешь сидеть и ждать, что кто-то оценит твою скромность — ну, так и просидишь. Так что, принесёт кто-то булку, или мне самой пойти?

— Вот тебе новый урок, — сказал Прохвост. — Гляди, чем рискуешь. Попадёмся — верная смерть. А просидим голодными до вечера, не помрём.

Марта надулась, но примолкла.

— А что означает фраза про птиц? — спросила у неё Хитринка. — Ну, та, которую сказала Каверза.

— Принесёшь булку, скажу, — сделала попытку Марта.

— Ты ведь понимаешь, что мы можем пойти своей дорогой, и останешься одна со своими бедами? — напомнила ей Хитринка.

— Ох, ладно. Грета в саду возилась в свободное время, хоть тут почти ничего и не росло, и меня с собой обычно брала. И иногда пропускала людей за стену, или из-за стены кто-то приходил. А эти слова — пароль. И о том, что делала Грета, нельзя никому говорить, ясно вам?

— То есть, твоя Грета помогала тем, у кого не было разрешения находиться в городе, — задумчиво произнёс Прохвост. — Интересно, ей-то что за выгода была.

— А никакой, — пожала плечами Марта. — Ничего она у них не брала. Просто назло повелителю Ульфгару... ой, опасно о таком болтать! Вдруг нас сейчас как-нибудь подслушивают, а я такое про Грету говорю!

— А что, есть такие устройства, при помощи которых нас могут слышать издалека? — встревожилась Хитринка.

— Если есть, я не удивлюсь, — ответила девчонка.

Все встревоженно огляделись. Внутри повозки было столько неведомых деталей, трубок и рычагов, что слова Марты не казались чем-то невероятным.

— Может, нам лучше отсюда уйти? — прошептала Хитринка.

— Куда? — так же тихо ответил Прохвост. — У выхода стражники, и в городе любой может остановить, наверное, а у нас пропусков нет. Здесь пока безопаснее всего.

Они решили дождаться темноты, а потом и сами не заметили, как задремали. Проснулась Хитринка от того, что повозку затрясло.

— Скоро приедем, — кивнул ей тот самый стражник. Он сидел впереди и поймал настороженный взгляд в зеркальце, закреплённом над передним окном.

Хитринка толкнула Прохвоста, и тот открыл глаза. Затем она приподняла краешек плотной шторы и поглядела на высокие белые и бежевые дома, проплывающие мимо. Над дверями красовались светящиеся надписи, ярко горели большие окна первых этажей, отражаясь в мокрой мостовой, и за стеклом были выставлены наряды, прилавки с едой, какие-то непонятные побрякушки.

Повозка миновала большое округлое здание, сверху донизу переливающееся огнями, с закреплёнными у купола крыши белыми лицами. Одно смеялось, а второе плакало, и по щекам текли слёзы, капая вниз. Это достигалось при помощи умело направленных лучей света.