Плут взял со стола кружку, ополоснул, налил себе воды и выпил.

— Так вот, — продолжил он, — мы пошли на дворец. Со стражниками на стене немного поспорили, проложили путь, тут и папаша Ник с девчонкой подоспели. Я-то её знал, видал прежде, мы все за ней понемногу приглядывали...

— Ага, только рядом вас никого не оказалось в нужный момент, — сурово произнесла Хитринка.

— Да мы же в стороне держались, чтобы Грета не знала, — виновато развёл руками Плут. — И когда...

В это время женщина вышла из комнаты.

— Согрели воду? — спросила она. — Мне инструменты бы промыть. Я-то, конечно, привыкла извлекать из женских тел младенцев, а не пули, но, думаю, справлюсь.

Карл отнёс вскипевший котелок в комнату, затем ушёл в другую. Хитринке с кухни было видно, как он копался в большом сундуке.

— Эй, мужчина! — позвала его врачевательница. — Иди-ка сюда, подержишь свою девочку, чтобы не дёргалась.

Карл поспешил, на ходу роняя какие-то тряпки. Дверь за ними захлопнулась, и Хитринка прислушалась в тревоге.

— Так слушай дальше, — отвлёк её Плут, трогая за руку. — Папаша Ник с Мартой прибыли, когда двор был полон наших, а остальные заперлись во дворце. Как туда попасть, мы не знали, а он двинулся прямиком в мастерскую и открыл потайной ход к комнатам второго этажа. Я пытался его уговорить не тащить туда девчонку, да у него были убедительные шестизарядные доводы, и люди его встали стеной между нами. Марта, бедная, так была напугана, что и дураку казалось ясным, из затеи добра не выйдет. Да только этот осёл ушёл, оставив своих у двери, а люди его вроде не враги нам, стрелять друг в друга не хотелось. Пока искали другой ход, то да сё, наружу повалили стражники. Мы немного отступили, выбора-то не было, те сели в машины, и хотя с потерями, но прорвались наружу. И господин Ульфгар с Мартой были там. Тут уже я понял, что останавливать их надо любой ценой. Доводилось слышать сказки о вратах и других мирах...

Из комнаты донёсся крик Каверзы, затем её же ругательства. После наступила тишина. Прохвост так и дёрнулся, и Хитринка видела, что ему до смерти хочется поглядеть, всё ли хорошо, но он не решается.

— Сядь, — повелительно сказал ему Плут. — Ты не поможешь, помешаешь только. Так вот, и мы, и папашины люди, какие ещё оставались, похватали экипажи, что под руку подвернулись. Кто у казарм взял, а я одного почтенного горожанина вытряхнул наружу. Неловко вышло, он из города собирался уехать, а я его вещи не успел выгрузить. Ну, надеюсь, он не пропадёт без этого добра. Так вот, добрались мы до Вершины. Неплохо бились, но если б не господин Тень со своим волком, не успели бы.

— А волк откуда? — хмуро спросила Хитринка. — Братец, вы же говорили, его у Разводных Мостов в сеть поймали.

— Представляешь, твой отец тоже там был, — с готовностью пояснил Прохвост. — Тогда же, когда и мы. Оказалось, те рычаги, которые дёргал Арно, опускали только одну половину мостов, и если б не твой отец с другой стороны, нам бы не проехать. А я и не заметил второго экипажа, мало что соображал в те минуты. Так знаешь что? Он и Арно забрал, и волка отбил. Арно сейчас где-то в Золотых Песках, был живым, надеюсь, поправится.

Тут Хитринка даже подпрыгнула от радости.

— Так что ж ты мне раньше не сказал! — вскричала она. — С таких важных новостей начинать нужно! Ох, прямо камень с души! Значит, мой поцелуй на удачу всё-таки сработал.

Прохвост неожиданно нахмурился.

— Возможно, — ответил он. — Но других больше не целуй. Я тоже хорош, стоял там и ничего ему не сказал. Запомни, если к тебе ещё кто-то пристанет с такой просьбой, отправляй их всех ко мне, я разберусь.

— Ты сам будешь их целовать? — с недоумением спросила Хитринка.

Прохвост затруднился с ответом, поглядел на Плута, но тот сидел с непроницаемым видом. Тут из комнаты вышел Карл.

— Чего орали? — спросил он.

— Арно жив! Ты знал?

— Да откуда бы мне знать? А кто сказал?

— Да этот... тот самый, — замялась Хитринка.

— Её отец, — пояснил Прохвост. — Карл, ты видел другой экипаж у Разводных Мостов?

— Да видел какого-то олуха, который там торчал. Подумал ещё, что за остолоп, как бы нам под колёса не влез.

— Так вот, это он и был! — заявил Прохвост так гордо, будто это был его собственный отец. — И волка он спас, и Арно оттуда забрал.

— Ну, молодец, что могу сказать, — хмыкнул Карл.

— А как там дела обстоят? — спросила Хитринка, кивая на дверь комнаты.

— Всё будет хорошо, — прозвучал ответ.

Правда, сказано это было тоном, который мог означать что угодно. Хотелось расспросить ещё, да было ясно, что Карл не настроен болтать.

— Вот что, — прибавил он. — Дуйте в свободную комнату, стелите постели и спите. Ночь на дворе, а вы небось давно не отдыхали. Тьфу, вот старый осёл! Сыр у меня где-то был, погодите.

— Да мы долго можем без еды, — сказала Хитринка. — Мы на болотах, знаешь, иногда по нескольку дней не ели. Правда, мы тогда всё больше сидели на месте, а не бегали туда-сюда...

Тут её живот громко сообщил, что он вовсе не против сыра. И когда Хитринке протянули кусок, она совсем не возражала. Пусть и подсохший немного, это был самый прекрасный сыр в мире. Может, даже в трёх мирах.

— А я вам вроде достаточно провизии подвозил, — сказал Плут.

— Да, Хитринка, знаешь, это он был последним торговцем, которому я металл отдавал, — пояснил Прохвост. — Ты вроде тоже его разочек должна была видеть. А этот металл, на какое дело он пошёл? Может, на этот красивый экипаж?

Прохвост почти светился от радости, ожидая ответа.

— Да, наверное, и туда немножко, — ответил Плут, помявшись. — Я, знаешь, не следил. Думаю, на разные полезные вещи, да.

Хитринка поглядела на Плута, прищурившись. Она-то распознавала обман куда лучше, чем её доверчивый наивный братец, и готова зуб была дать: сейчас тот самый случай, когда им рассказывают сказки. Видимо, правда огорчила бы Прохвоста, потому и Хитринка решила не лезть с расспросами.

— На болоте ещё старики оставались, — сказала она. — Мы всегда с ними делились. Надо бы после их отыскать да пристроить куда-то, сами они в холода не справятся.

— Я запомню, — пообещал Плут. — А теперь идите вправду отдохните. Если что случится, я вас подниму.

Когда Хитринка стелила постели и взбивала подушки, она думала, что уснуть в эту ночь точно не сможет, так и сказала Прохвосту. Но едва легла, как наступило утро, разбудив её тёплым светом солнечного луча, заползшего на щёку. В комнате больше никого не было.

Хитринка натянула платье и вышла в коридор. Дверь комнаты Каверзы была открыта, так что она заглянула туда первым делом.

Каверза уже пришла в себя, и взгляд её, брошенный на гостью, был вполне осмысленным.

— Не бросила меня, — сказала она, слабо улыбаясь. — Говорят... стражника уложила?

— Молчи, — перебила её Хитринка. — Я уверена, тебе нельзя болтать, ясно?

И она зажмурилась и потрясла головой, чтобы забыть того стражника.

Каверза прикоснулась к её руке и едва заметно пожала.

— Спасибо, — прошептала она. — Я вот ещё сказать хотела, гитара... Гитару мою пусть возьмёт Прохвост. Ему она понравилась...

— Эй, ты что это хочешь сказать? — вскричала Хитринка, опускаясь на колени у изголовья. — У тебя всё в порядке! Ты ещё сама сыграешь на гитаре!

Но Каверза лишь покачала головой, прикрыв веки, и ничего больше не пояснила. Хитринка страшно перепугалась, затем решила бежать во двор, найти кого-то, позвать на помощь, добиться ответа, поправится ли Каверза. Но тут в дом вошли.

Послышались голоса, заскрипели половицы, и на пороге возник Гундольф. Ему пришлось чуть пригнуться, чтобы не стукнуться о притолоку.

— Да что ж ты не созналась, что в тебя попали, — виновато сказал он Каверзе, которая приоткрыла глаза. — Я бы разве тебя тогда бросил? Ну, по всему выходит, теперь я должен жить и совершить что-то стоящее, чтобы твой поступок не был напрасным.

Но хвостатая не ответила ему. Она и не глядела на Гундольфа, может, и не слышала даже. Взгляд её был устремлён на того, кто вошёл вместе с ним.