— Какая разница, откуда поступает, как у нас говорят, подряд, главное — от кого. Надеюсь, тебе это понятно, будущий следователь?
Марина не разделяла моего бодрого настроения.
— Не находишь ли ты нужным поставить в известность об этом компетентные органы? — сухо спросила она.
— А ОВИР МВД СССР тебе что — не компетентные органы?
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
— Да ты что? — возмутился я. — Я же еду встречаться с братом. Понимаешь, с родным братом!
— Не кричи и не смотри на меня как на сумасшедшую — проговорила уже мягче дочь. — Я все прекрасно понимаю, оттого и болит душа.
Из дневника Марины
«Что делать с отцом? Эти письма и посылки от нашего дядюшки сделали жизнь в доме совершенно невыносимой.
Виктор, видя мое настроение, старается меня как-то расшевелить, предлагает то одно, то другое, А я стала, кажется, несносной. Грублю. Капризничаю. Он терпит. Молодец. Чувствую, хочет спросить, что со мной происходит, а не решается. Ох уж эта мне корректность, воспитанность!
Но я ничего Виктору не рассказала. Стыдно признаться и боюсь, а чего, и сама толком не знаю. Потерять его?! Чушь. Мне так нужна дружеская помощь. Ведь не будешь же жаловаться на родителей любому? Да еще по такому щепетильному, вопросу. За какие грехи свалилась такая беда?
Вот и молчим…
Отец на самом деле едет к брату за границу. Дядя уже в Вене. Прислал отцу приглашение. И он как очумелый собирает документы на поездку. А что, если мне пойти в ОВИР и рассказать о своих сомнениях, тревогах?»
Вена
Оказывается, не так-то просто, как казалось вначале, выехать за границу. Пришлось изрядно помотаться, понервничать и немало ждать. Но вот, слава богу, все позади.
Собирала меня вся семья. К моему удовлетворению, и Марина была небезучастна. Смирилась. И вот вокзал. Прощание. Последние наставления. Поезд тронулся — и я в дороге.
В Вене в мое распоряжение были выделены две комнаты. Вся квартира, в которой жил Зоря, состояла из пяти. Ничего себе — квартирка. Представляю какая у него вилла!
А ведь он пока один! Семья переедет позже. Я с нескрываемым восхищением осматривал обстановку. Все было для меня в диковину. И обои, и сантехника, и линолеум, и мебель.
Вела хозяйство Фани, экономка, стройная, миловидная, жгучая брюнетка и на вид серьезная женщина с большими вишневыми глазами. Она приехала с братом из Канады.
— Располагайся, приводи себя в порядок после дороги. Фани покажет тебе все, что надо. Вообще все здесь в полном твоем распоряжении, — улыбался Зоря. — Извини, у меня сейчас, как назло, много неотложных дел, я должен уехать, так что действуй. Деньги на столе, машина у подъезда. Шофер предупрежден. Вечером поговорим. Вопросы есть?
Я еще не мог опомниться. Какие могут быть вопросы? Когда меня всего распирало от первых впечатлений.
— Спасибо.
Зоря уехал. Я вместе с Фани осмотрел квартиру. Со вкусом обставлена. Об отделке и говорить нечего. Особенно меня поразили просторные кухня, ванная, туалет. А какая фактура! Пальчики оближешь. А разноцветные с причудливыми рисунками кафельные плитки. Мягко льющийся свет. Не выходил бы отсюда совсем. А ковры, как скажет жена, с ума можно сойти.
Приняв душ и позавтракав, я отправился в город. Шофер повез меня на «венский Бродвей» — улицу Кернтерштрассе.
Вот бы посмотрели на меня жена и дочки или мои соседи Елисеевы. Да и Савельев тоже. В какой роскошной машине я еду. И шофер со мной весьма приветлив. Он знает немного русский язык и с грехом пополам, но все же объясняется.
Город меня поразил. Я, правда, мало что запомнил, настолько было много впечатлений. Улицы сверкали витринами, поражая обилием красок и реклам, а люди медленно, словно сонные, шли по тротуару, будто бы им не было до этого никакого дела и нет у них других дел, кроме как слоняться по улице. А ведь кругом роскошные, манящие к себе магазины, бары, рестораны. Такое впечатление, что здесь люди не работают, а только праздно шатаются,
Я попросил шофера остановиться. Но это оказалось непросто. Здесь не как у нас в Москве, где хочешь, там и припаркуешься. С большим трудом водитель нашел место и то строго предупредил, чтобы я быстрее возвращался: за стоянку надо платить. Я вошел в первый попавшийся магазин. От ярких красок и обилия товаров зарябило в глазах. Продавец, не успел я войти в зал, тут же оказался около меня. Оглянулся. Народу — никого. Смущенный, покинул магазин. Покупать ничего не собирался. Хотел просто поглазеть. Оказывается, здесь так не принято. Раз зашел, значит, покупай. Вот бы у нас так. Какая бы была красота.
К вечеру мы вернулись домой. Я устал, болела голова, гудели ноги. Появилась слабость. Отчего бы это? От перемены климата или от праздных впечатлений? Или простыл в дороге.
А через час появился и Зоря.
К сожалению, он был не один. Меня это несколько смутило. Я рассчитывал, что если не целый день, то уж вечер проведу наедине с братом.
— Мне сказали, что ты даром не терял времени, — весело начал брат. — Молодец. Ну, как впечатления? — И, не дождавшись ответа, продолжал: — Знакомься. Это мой друг и компаньон, его ты можешь не стесняться. Большой знаток и почитатель России.
Передо мной стоял высокий, слегка сутулящийся, элегантно одетый, совершенно седой, с холеным лицом мужчина. За большими роговыми очками скрывались серые холодные глаза. Его губы украшали чаплинские усики. Они ему шли. Во рту он держал сигарету.
— Роджерс Керн, — отрекомендовался он, обнажив в улыбке золотые зубы.
— Алексей Иванович, — ответил я и спросил: — Уж не родственник ли известной Анны Керн, которую так любил Пушкин?
Я помню чудное мгновенье,
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты… -
продекламировал Роджерс на приличном русском языке и, осмотрев меня внимательней, продолжал: — Такой вопрос мог — задать только русский. К сожалению, Алексей Иванович, я лишь однофамилец. Но и этим горжусь. Люблю Пушкина.
— Наша гордость…
— Моя тоже. Больше того — гордость мировой литературы, — мягко поправил Роджерс.
— Верно, — согласился я.
— Надеюсь, бывали в пушкинских местах?
— К сожалению, нет.
— Непростительно, Алексей Иванович. Обязательно побывайте. Получите огромное наслаждение… — посоветовал Роджерс, слегка погладив свои усики.
Я впервые ощутил угрызения совести за свое невежество. Какой-то иностранец лучше меня знает историю моей Родины, а я, можно сказать, живу рядом и…
— Ну, а как доехали? — спросил Роджерс.
— Спасибо. Хорошо.
— Очень надеемся, что здесь вам понравится.
— Я уже кое-что видел и не мог удержаться от восторга.
— О! Это только начало. Мы постараемся сделать ваше пребывание здесь приятным и небесполезным.
В наш разговор вмешался брат, и я не успел спросить Роджерса, где он учился русскому языку.
— Мы едем в ресторан, — сказал брат. — Надеюсь, ты успел отдохнуть с дороги?
— Какое там — отдохнул, наоборот…
— Ничего, у тебя все еще впереди. Не будем терять времени.
Зоря критически осмотрел меня:
— Извини, Алешенька, но ты немного того… старомодно выглядишь. Может быть, тебе подойдет что-нибудь из моего гардероба? Извини еще раз, бога ради, но… сам понимаешь — ресторан.
Я не был смущен предложением брата. Он прав. Наверное, мы едем в очень дорогой ресторан. Костюм у меня новый, приличный. Но, вероятно, не очень модный. Я посмотрел на костюм брата. Ну, конечно. Разница очевидна. У меня борта широкие, острые, у него — маленькие, округленные.
