Вик улыбнулась:

– Дело в том, Брок, что у меня одни догадки – я их могу совершенно честно вывернуть так, как захочу. Даже цереброграф пройду. – Она добавила про себя: «Только таблетки регулатона найду!»

Брок качнул головой и ничего не сказал – подъезжали к госпиталю. Одли только присвистнул от удивления: почти в темноте, только несколько эфирных светляков тускло освещали площадь перед госпиателем, из огромных паровых грузовиков выгружали раненых на носилках…

– Твою же дивизию, – прохрипел Одли. – Это же где так Тальму… То есть нас… Побили?!

Эван, припарковав паромобиль у госпитальной ограды – ближе места просто не было, – открыл дверцу и сказал напоследок:

– Подождите тут в тепле паромобиля. Я постараюсь найти Николаса – вдруг он сможет вас осмотреть. Я постараюсь быстро.

Вик глянула на Брока – тот вновь заледенел, глядя в окно. Видимо, опять вспомнил свой потенцит. И не утешить – общего эфира нет, а обнимать при Одли странно. Да и сам Брок не поймет – не принято в Тальме утешать объятьями. Это только для детей и тайком для влюбленных.

Одли тоже закаменел, отвернулся в сторону, давая Броку возможность побыть наедине со своими мыслями.

Только где-то через полчаса, а то и больше из госпиталя в сопровождении Эвана выбежал Николас. Он, заглянув в паромобиль, спешно набросил на Брока и Вик диагностические плетения, а потом сразу же лечебные:

– Переохлаждение, катар, угроза пневмоинфекции… – Усталый Николас, в грязном, забрызганном халате, выпрямился и сказал: – Эван… Мест в госпитале нет…

– Ничего, я присмотрю за ними дома.

Николас вздохнул:

– Я постараюсь утром забежать, проверить их… И, Эван… Рыбачий, кажется, пал. В шесть доставили на дирижабле выживших оттуда. Сам видишь… На очереди Маяковый остров, ты же понимаешь? Через пару дней, если ничего не изменится, Аквилита… Уезжай. Увози Вики…

– Я не могу, Ник. Ты же не уедешь?

– Я не могу – у меня тут пациенты. – Николас развел руки в стороны.

Эван ответил почти так же:

– А у меня горожане, которых надо защитить… Береги себя.

– И ты… – Николас медленно, сгорбившись, направился в госпиталь. Его окликнули из одного из грузовиков, и Ник собрался и рысью рванул на крик – снова спасать, снова вести бой за жизнь.

Вик сжала до боли глаза – война оказалась так рядом, а она ничего сделать не может. Впрочем, у неё своя война – с чернокнижником, с Особым управлением, с несправедливостью мира. Ей надо отстоять честь Ривза и защитить Брока. И не дать брату отправить Эвана на виселицу.

Эван сел за руль паромобиля, обвел взглядом Брока с Вик, сонно сидящих на заднем сиденье, и сказал:

– Что ж… Теперь домой. Лежать в кроватях и лечиться. Брок, это особенно тебя касается – тебя вечно на подвиги тянет.

Брок сипло откашлялся и признался:

– Не тянет, честно. Я чувствую себя Ривеноук, готовящейся к ледоставу… Буду лежать и выздоравливать.

Одли понятливо хмыкнул – Ривеноук даже в самые суровые зимы не замерзала:

– Раз все будет хорошо, то пойду я, надо вернуться в Управление… – он принялся открывать дверь паромобиля, но Эван его остановил:

– Одли, на паромобиле, даже с учетом того, что придется заезжать домой, получится все же быстрее, чем на своих двоих – паровики уже не ходят.

Одли недоуменно повернулся к Эвану, захлопывая дверцу:

– Прости… те… Нер комиссар, я немного не понял. Вы подвезете меня? Меня, да? В Управление… Я серж, вы комиссар… Как-то вот…

Эван качнул головой:

– Не так. Я сам вместе с тобой поеду на службу. – он снял паромобиль с ручного тормоза и резко дернул кулисный механизм, выезжая на улицу и разворачиваясь. Тут до дома было минут пять езды, особенно по пустым из-за комендантского часа улицам.

Одли, игнорируя хриплый смешок Брока, напомнил:

– Нер комиссар… Праздничный день.

Эван никак не отреагировал, и Одли продолжил:

– Последний выходной.

Все, чего он добился – косой взгляд Эвана. Не более того. Одли крякнул и пустил в ход главный козырь:

– Молодая жена, которая пострадала…

Эван все же ответил:

– Вот именно потому, что пострадали мой констебль и мой инспектор, я и еду в Управление. Еще вопросы, серж?

Тот лишь выдохнул:

– Трое. Трое драконоборцев на меня одного…

Брок со смешком сказал:

– Хочешь другого комиссара? – он с трудом подавил кашель. – Кого-то вроде Шекли или Фейна?

Вик счастливо смотрела в окно, за которым быстро проносились темные дома. Для Эвана она по-прежнему была на службе констеблем, а не женой, и вот это разграничение приятно грело сердце. Хотя жаль, что он сейчас уедет на службу – все же взять чернокнижника она хотела сама. Вик отдавала себе отчет, что сейчас важно искать по горячим следам – вдруг найдут, но привитая отцом гордость за лично законченное дело, требовала присоединиться к поискам, несмотря на состояние здоровья. Но тогда и Брок полезет вслед за ней, а он сейчас несколько не в той форме… Вик напомнила себе, что главное – это взять чернокнижника, а не взять его самой. Пора привыкать, что она не одна. Она чуть поежилась плечами, и Брок крепче прижал её к себе, пытаясь согреть. Эван лишь глянул в зеркало заднего вида и промолчал.

Одли хохотнул в ответ на слова Брока:

– Упаси нас небеса от такой пакости. Только обязанность комиссара – остужать горячие головы, а не лезть в самое пекло.

Эван твердо ответил:

– Не бойтесь, серж. Под ногами путаться не буду. Что-то еще?

– Нет, ничего, – качнул головой Одли, разворачиваясь в кресле к Броку: – Рыжий?

– Ммм? – может, Брок ответил бы и более осмысленно, но тут его вновь скрутил приступ кашля. Вик осторожно достала из-под кожаного ремешка вольт и тайком сунула его Броку в ладонь – ему важнее. Она себя чувствовала дико уставшей, её клонило в сон, скорее всего из-за лечебных плетений Ника, но в целом, она гораздо легче перенесла купание в Ривеноук. То, что они, кажется, чуть-чуть утонули там… Умерли, что точнее… Она говорить Эвану пока не будет. Кто его знает, понравится ему жена-утопленница или нет?

Одли подождал, когда Брок отдышится, и лишь тогда продолжил:

– Ты не сказал главного в отчете: как дверь вскрыли?

– Руной уничтожения, – сипло сказал Брок. – Напитал из потенцитового кристалла – у Вик завалялся.

– Руну ножом вырезал или по старинке рисовал?

Брок со стоном понимания, что все пройдет мимо него, признался:

– Кровью, конечно…

Эван лихо припарковался у дверей дома. Тот был погружен во тьму – Поттер всегда досконально выполнял требования властей. Ни отблеска света наружу. Внутри, наверное, свет тоже приглушен, хоть в доме пока никто не спит. Старое правило Тальмы – прислуга не ложится спать, пока не легли хозяева. Надо будет слугам жалование, что ли, поднять – за неудачных хозяев.

Эван вышел из паромобиля, осматривая улицу – пусто, никаких военных патрулей или, хуже того, постов. Все же Томпсон прислушался к словам отца Корнелия. Одной проблемой меньше.

Двери дома спешно открылись – на пороге стоял, освещая улицу узким лучом керосинового фонаря лакей Стив. Эван сжал зубы – он потом переговорит с парнем и постарается все объяснить. Вроде, разобрались же с Чарли, суд не грозит, хотя… Если снова началась та летняя бесовщина, то все может быть. Надо быть готовым ко всему. Тогда, по лету, даже надежные люди предавали.

Эван открыл пассажирскую дверцу, подхватывая босую Вик на руки, и понес жену домой, шепча на ухо нежности – с момента их внезапной свадьбы прошло чуть больше пол-луны, но он до сих пор поражался, что они все-таки вместе, и позволял себе невообразимые глупости. Самое главное – они нравились Вики… Аквилита распаляла холодные нравы Тальмы, и пусть с Аквилитой все будет хорошо! Эван обвел взглядом напоследок темное небо – темных абрисов военных акул-дирижаблей видно не было. Или уплыли, или усилили маскировку.

Брок выбрался сам и похромал к крыльцу. Одли остался в паромобиле, что-то быстро записывая в планшет.