– Брок, а ведь документы в Аквилиту мог привезти и Дрейк.

– Мог, – согласился мужчина, и морщинка стала еще заметнее. – Клер было важно вернуться, а я все испортил.

– Все еще можно исправить, Брок. Все не так уж и плохо.

Он лишь кивнул, и Вик судорожно стала придумывать новые вопросы:

– А… Ты не боишься потенцитовой интоксикации у Клер?

Кажется, этим вопросом она сделала только хуже – у Брока пальцы сжались в кулаки, и лишь усилием воли он сдержал в себе… Злость? Обиду? Свою беспомощность перед новым драконом?

Когда он заговорил, его голос был старательно бесстрастен:

– Нет, адер Дрейк обследовал её и сказал, что этого не произошло. Рядом Верния – тут, по счастью, низкий уровень потенцитовой пыли. Иначе… – его кулаки снова судорожно сжались – выдержки надолго не хватило.

– А в катакомбах… – Вик нахмурилась: её теория внезапного скачка уровня эфира у Брока лопнула, как мыльный пузырь. Она забыла главное – в катакомбах и Брок, и Малыш из-за чумы были в противогазах и защитных костюмах. А Кюри потому и спустился без защитного костюма в катакомбы, принося чуму, что хотел стать магом!

Брок задумчиво посмотрел на Вик, ожидая продолжения. Она потерла висок, вызывая у мужчины улыбку и спросила:

– Ради всех линялых белочек… Объясни, как тебе удалось стать гранд-мастером и остановить силовой шторм? Я думала, что ты в катакомбах надышался потенцитовой пыли, но ошиблась.

– Вики… Я ни за что бы не рискнул с потенцитовой пылью – в больших дозах она и мужчин убивает. Каторжане, добывающие потенцозем, долго не живут.

– Но как тогда ты пережил силовой шторм и спас меня?

– Я хаотик, как и Лео. Я не думал, что там в катакомбах выдержу, но силовой шторм вынес меня в максимально возможную ступень владения эфиром.

Вик удивленно замерла:

– То есть… Ты там даже не знал, справишься ли ты, но бежать отказался?!

– Я не мог бросить тебя – ты бы умерла, Вик. У меня не было выбора.

Она принялась ходить по кабинету, провожаемая тяжелым, задумчивым взглядом зеленых, совсем не злых глаз:

– То есть умереть вместе лучше с твоей точки зрения, чем если бы я это сделала в одиночку?

Он дернул плечом:

– В одиночку умирать плохо.

– А вдвоем веселее… Брок… Ты… Ты…

Он прервал её:

– У меня был шанс – я же хаотик. И победителей не судят.

Она закачала головой:

– Броооок… Ты невозможен.

– Ммм… А ты знаешь, кто такие хаотики? – Кажется, он решил, что теперь его очередь менять тему: – А то я тут подумал – я плохой учитель: ничего тебе не объясняю. Эван – понятное дело, ему банально некогда.

– А тебе есть когда – то в Петлянке купаешься, то в Ривеноук.

– Там я купался вместе с тобой. Возвращаясь к теме хаотиков, Одли думает, а я его мнению доверяю, что Эван тоже хаотик.

Вик тут же замерла:

– Это плохо?

– Это не совсем законно – в Аквилите закрывают на такое глаза, а в Тальме хаотиков принудительно подвергают запечатыванию.

– Почему?

– Потому что хаотики непредсказуемы. Сейчас он уровня ученик и не видит даже эфира, а через миг под влиянием эмоций может скакнуть и испепелить полгорода.

– Так бывало?

Брок серьезно подтвердил:

– Бывало, к сожалению.

– А откуда берутся хаотики?

– Точно никто не знает, но… Есть теория, что хаотики рождаются от союза магов с людьми с низким или почти нулевым потенцитом в крови.

– С вернийцами…

– С карфианами, с ренальцами, с нерху…

Вик поджала губы – у них в родословной затесались выходцы с Нерху.

Брок задумчиво посмотрел на неё и добавил:

– Возможно по этой причине, подозревая в тебе хаотика, отец Корнелий и портил тебе жизнь. Но сейчас ты вышла в предел своей силы. Ты уперлась в потолок и больше не хаотик.

– А Эван…

– А Эван еще нет.

Поездка в поезде до Ариса прошла спокойно – все шесть часов Зола проспала под действием успокоительных. Рауль не решился отправляться в поездку без них – Зола бывала непредсказуемой в последнее время. Её не разбудил даже пограничный контроль на границе с Ондуром, она еле проснулась только на вокзале Ариса, под долгий гудок паровоза, обозначающий конец поездки, немного растрепанная, усталая, такая родная и необходимая, как воздух. Его Зола. Его любовь и его главная ошибка.

Арис встретил легким теплым дождем, ажурными газовыми фонарями, разбивающими темноту ночи, яркими вспышками многочисленной неоновой рекламы на домах и гомоном неспящего города. В последнее время Рауль редко приезжал сюда, и внезапно с уже непривычными уху шальными, полными пикантных намеков песнями, лившимися из кафешантанов и задевавшими в сердце давно забытые за ненадобностью струны авантюризма, с фривольными афишами танцевальных заведений, то и дело попадавшимися на глаза, с ароматом горячего шоколада и пряностей, витавших в воздухе, пришло осознание, насколько он соскучился по Арису. Кажется, с трудом передвигавшаяся из-за успокоительных Зола разделяла его чувства – она тоже жадно прислушивалась к напевному ондурскому языку прохожих и всматривалась в широкие проспекты, вспоминая город, где когда-то они жили… Рауль с удовольствием бы прогулялся, заново узнавая когда-то любимый город, из которого пришлось спешно сбегать, но Зола была уставшей и одурманенной успокаивающими. Пришлось ловить паромобиль и отправляться в гостиницу.

В номер заселились почти в полночь, и Зола тут же ушла в свою спальню, прося не тревожить. Рауль, пока лакеи наводили порядок и раскладывали вещи, тщательно проверил свой саквояж, в котором перевозил склянки с лекарством – после разгрома лаборатории он спешно синтезировал новую порцию, но в её качестве было не особо уверен, хотя Джеральд, мнению которого Рауль всегда доверял, успокаивал, что все пройдет хорошо. В этот раз Джеральд, всегда сопровождавших их с Золой в поездках, остался дома – присматривать за Абени. В Аквилите было довольно опасно.

Ночь в незнакомом месте далась Раулю тяжело: чужие запахи, странные, непривычные звуки, доносившиеся из соседних номеров, волнение за Золу – как все пройдет в больнице профессора Манчини, – не давали заснуть. Он ворочался в огромной пустой постели, вспоминая времена, когда Зола еще была с ним, когда можно было потянуться и обнять её, когда можно было прижать её к себе и утешить, и утешиться самому, забывая страх неудачи. Сейчас между ними была пропасть, которая становилась все глубже и больше с каждым витком болезни Золы. И ничем эту пропасть не заполнить, никак не зарастить – он бездарь, он не может спасти даже свою любовь… Только под утро, выпив воды, которую ему принес Ака, один из трех лакеев, сопровождавших в поездке, Рауль заснул. Ему снился еще веселый и беззаботный Арис, в котором не надо было бояться полицейских, смеющаяся Зола, беззаботная юность, когда весь мир мог им покориться. Каким же наивным идиотом он тогда был, особенно когда позволил Золе исполнить свою мечту и стать феей.

Рауль проснулся глубоко за полдень, чего с ним обычно не бывало. Разбудили его крики мальчишек-газетчиков на площади перед гостиницей:

– Свежие новости! Криминальная хроника этой ночи! Страшная находка в городском парке для гуляний! На одном из аттракционов нашли труп карфианина недельной давности! Что это – черный ритуал или нелепая мистификация? Только в наших новостях!

Рауль поморщился – за два года жизни на Золотых островах он привык к тишине. На Братьях, где жила карфианская община, не принято было громко веселиться или орать.

Молчаливый Мбени подал завтрак в постель:

– Доброе утро, аиби Рауль.

– И тебе доброе утро, – принимаясь за яичницу и сухие лепешки с острым соусом, отрешенно отозвался Рауль. Мбени был из пустынников, и до сих пор привыкал к новой жизни, привычно называя Рауля аиби – «молодым господином» на родном языке. Даже Джеральду не удалось его переубедить. – Нера Зола уже встала?

– Давно, аиби. Она позавтракала на рассвете и вместе с Акой ушла гулять.