Брок дохромал до Вик и сел рядом, заглядывая ей в глаза:

– Все хорошо?

Вик с трудом сдерживала в себе гнев, чтобы голос не дрожал и не срывался в крик:

– Я не боюсь эту тварь, Брок. Хоть знаешь… Тварь хорошо воспитана, и это пугает – при личном общении никто же не поймет, что это за человек… – она взяла сэндвич и принялась его ожесточенно есть. Брок вздохнул и присоединился к трапезе. Напротив сел Одли. Лео остался стоять, лишь утащил со стола баночку с паштетом.

Спокойно поесть им не дали – прибежал совсем молодой констебль:

– Простите, там странный труп откопали – детектив Стилл срочно зовет вас.

Брок встал сам и подал руку Вик:

– Держишься?

Она напомнила:

– Меня хотя бы не били, и я не тонула в Петлянке.

Брок белозубо сверкнул улыбкой:

– Зато проклятье ты точно носила…

– Ты тоже, – шепотом напомнила Вик и под руку с Броком похромала к захоронению.

За пределами острова опустилась тьма, совершенно непроглядная с левого, вернийского берега: ни огонька, ни отблеска, словно там нет ни одной живой души. Правый берег утопал в свету – в Аквилите праздновали Новый год и веселились. Эван, наверное, вел в катале чью-нибудь смущающуюся жену, какого-нибудь детектива или даже констебля, чтобы показать свои широкие взгляды… Взлетали в низкие, затянутые тучами небеса магические фейерверки, и если не оглядываться на Ривеноук, отражающую в воде буйство огней, то сердце вздрагивало, как от военной канонады.

Поляна на острове, где шли раскопки, была освещена эфирными светляками. Они давали яркий, белый свет, почти не оставляющий теней, чтобы было легче осматривать тела. Весь снег был вытоптан до зеленой, уже примятой травы. Кучи вырытой земли перемежались с ямами, возле которых лежали женские неприглядные, обезображенные разложением тела. Уже обследованные трупы санитары заворачивали в непромокаемые резиновые мешки и уносили прочь к реке, где их потом погрузят на катер. Темный хвойный лес стоял на границе света и тьмы. Снег под сизыми от холода нелидами блестел от яркого света, как бриллиантовая крошка, и вглубь леса тянулись мрачные длинные тени от стволов деревьев, словно смерть на поляне протягивала свои корявые пальцы дальше, ища новые жертвы.

Вик невольно сжалась, и Брок согрел её своим теплом, передавая его через эфир. Только его тоже выбили из колеи события сегодняшнего дня – чувствовалась за надеждой, которую он внушал Вик, за верой в будущее, за уверенностью, что все будет хорошо, непроглядная тоска. Вик показалось, что еще чуть-чуть, еще одно мелкое событие, и Брок не выдержит. Как лавина срывается с горы из-за одной лишней снежинки, так и Брок взорвется от боли, если не случится чего-то хорошего. Его надломленная душа не вынесет очередную каплю горя или унижения.

Брок устало посмотрел на Вик, остановившуюся у края захоронения. Замотанный раскопками и вонью молодой констебль спешно откинул простынь с найденного мужского тела:

– Вот…

– Что думаешь о произошедшем? – спросил Брок, с трудом присаживаясь у тела.

И не понятно, что он имел в виду. Захоронения. Новый труп. Или Блека.

Рядом замер Стилл, тоже ожидая её ответа. Вик не могла подвести мужчин. Она осмотрела труп, содрогаясь от жестокости. На фоне того, что сделали с этим парнем перед смертью, даже звериная жестокость того же Блека меркла – Броку жизнь все же сохранили и почти не покалечили. Хирургическая методичность и скрупулёзность околомедицинских издевательств, которыми подвергли обнаруженного парня, просто поражала. Стилл, заметив шок от увиденного у Вик, спешно накрыл тело парня тканью:

– Простите, нера Ренар…

– Все… Правильно… – еле выдавила она из себя. – Это очень важная находка.

На голове у единственного трупа мужского пола были белые волосы, как и брови, и щетина. Состояние кожи и глаз уже не позволяло определить – был ли это альбинос или кто-то перенесший силовой шторм.

Вик прикрыла глаза, но все равно видела перед внутренним взором и удаленный язык, и ампутированные по локоть руки, и обрезанные по колени ноги. От человека оставили только огрызок, нуждающийся в постоянном уходе. Нечеловечная жестокость.

– Надо телефонировать в инквизицию… – Вик еле выдавила из себя: – Отец Маркус должен это видеть… Здесь есть связь?

Одли кивнул:

– В штабе…

Брок тихо предложил, в упор рассматривая её своими зелеными, отчаянно постаревшими глазами:

– Вики? Может, тебе там и остаться? Телефонируешь отцу Маркусу, дождешься его приезда, отдохнешь…

Она отрицательно мотнула головой и медленно начала, вспомнив вопрос Брока:

– Случившееся тут, может, и не дело рук мульти-убийцы. Мы даже до сих пор не знаем причину смерти женщин. Быть может, тут и нет убийств. Но совершенно точно ясно, что это дело рук маньяка. Человека, зацикленного на какой-то цели, ради достижения которой он ни с чем ни считается и не перед чем не остановится. Его надо остановить, пока жертв не стало еще больше…

Глаза Вик были сухи – видеть то, что ждало её саму не спаси её Брок, было отвратительно. Хуже было другое – понимание, что тварь, проделавшая это, свободно ходит среди жителей города. Она найдет эту тварь и добьется того, чтобы её вздернули на веревке. Такого, что случилось с погибшими девушками и парнем, просто не должно происходить в их цивилизованном обществе.

Лео, заметив, как у Вик совсем исчезли бледные губы и как залегли морщинки между бровей, помчался за кофе и круассанами – ничем иным он исправить этот дурацкий день не мог.

Стилл лишь кивнул, соглашаясь с её мнением.

– Что ж… Инквизиция, так инквизиция, – отчаянно улыбнулся Брок и предложил руку Вик. Они вдвоем направились к штабу. Левая нога у Вик болела, и это был прогресс – до этого она её совсем не чувствовала и боялась, что может случайно при ходьбе поставить ногу неправильно и упасть в лучшем случае. В худшем – сломать её. Теперь гадать, правильно ли она ставит ногу, не приходилось. Боль, как ни странно, радовала – это значило, что нога у Вик все же есть. Брок пытался вмешаться и купировать боль, но Вик раз за разом срывала его плетения. Боль отвлекала. Пусть лучше болит нога, чем душа.

Вик в штабе телефонировала в инквизицию, правда, переговорить с самим отцом Маркусом не удалось – у того оказался обет не пользоваться благами цивилизации. Вик кричать хотелось: не проще тогда вообще уйти в лес и там жить?! Обет запрещающий пользоваться телефоном – что может быть нелепее! И ведь он вполне спокойно пользуется гогглами. Не человек, а сплошная загадка. Хотя Вик уверили, что ему все передадут, и он приедет сразу же, как сможет.

Она положила трубку простого военного телефонного аппарата и посмотрела на стоящего рядом Брока. Почему-то он расплывался у неё перед глазами. Почему-то глупый обет отца Маркуса выбил её из колеи, она подспудно надеялась вновь услышать голос, так похожий на голос Дрейка…

– Оте… Отец Мар… кус… – почему-то голос тоже отказывал Вик, – скоро приедет.

Брок шагнул к ней и обнял, крепко прижимая к себе и гладя по голове. Офицер и молоденький морпех, отвечавший за телефон, очень тихо и очень понятливо отошли в сторону, давая Вик выплакаться.

– Я думала: Блек – тварь, но это вообще за гранью…

Одли покачался с носка на пятку, посмотрел на Вик, на Брока и промолчал, что обнаружили новую могилу, из которой достали тело женщины, тут же опознавая её – родинку «роковая любовь» над левым уголком губ вот уже седьмицу знал каждый констебль Аквилиты. И пусть все обнаруженные до этого трупы могли быть не жертвами мульти-убийцы, нера Моро точно была убита – ей кто-то проломил затылок. Одли потоптался рядом, а потом все же ушел прочь, давая время Вик прийти в себя. Брок справится – он рожден для утешения нерисс, пусть Вик и не нерисса, но даже леры-драконоборцы подвержены отчаянию.

Отец Маркус приехал через час. Он заметно изменился – переоделся в партикулярное, став похожим на простого горожанина-кера в видавшем виде костюме, старом пальто и кепке, вместо шляпы – наверное, чтобы лучше было видно белые волосы. Гогглы исчезли, и отец Маркус теперь подслеповато морщился из-за мощного магического освещения. Эфирное сияние исчезло – только видно, как природный фон пронизывал отца Маркуса.