– Ложь, – только и сказал Аранда. – Вы не могли это видеть на мужчине. Только не на мужчине.

Он вернул листок и посмотрел на карманные часы:

– Простите, но я опаздываю на поезд. Деловая поездка.

– И все же, по поводу руны.

Аранда прищурился и сказал:

– Я буду в поездке три дня. Приеду – поговорим, но в Управлении полиции. Информация слишком важная и секретная, чтобы сообщать её первому попавшемуся констеблю. Простите, нера Ренар, но это не мой секрет.

Она заставила себя улыбаться, несмотря на разочарование – надавить на Аранду было нечем. Он или будет добровольно помогать, либо не поможет вообще, и тогда блокировка магии может оказаться вечной.

– Да, конечно, нер Аранда. Я сообщу комиссару, он вызовет вас. До свидания, – она чуть наклонила голову и пошла прочь.

– До свидания, – уже в спину глухо сказал Аранда.

Вик сжала губы – если руну нельзя увидеть на мужчинах, то ответ прост – это печать. Карфианская печать для женщин-магичек. Только и всего. Ну и мнение о женском уме у этого Аранды!

Симон, стоя у рабочего телефона и держа трубку у груди, позвала Вик к себе:

– Виктория, тут тебя просит некто сержант Одли. Говорит, очень важно.

Сердце ухнуло куда-то в пятки – первой мыслью было, что что-то случилось с Эваном… Второй – то, что Брок не усидел дома и опять куда-то влип. Верной оказалась вторая. Одли буквально взмолился:

– Вики, солнышко, девочка, приезжай в Управление – у Брока срыв. Только ты и спасешь – его уже и кофе не спас.

– Сейчас буду, – вздохнула Вик – все равно с Университетом была плохая идея, проще по поводу печати обратиться к отцу Маркусу. Он был в Карфе, быть может, что-то знает о руне.

Брок нашелся в гулком пустом помещении на первом этаже, оборудованном под зал для тренировок. Тут были новомодные тренажеры с гирями, шагоходы, навроде тех, что применялись раньше в тюрьмах для выработки электричества, даже паровая дорожка для бега и два ринга для бокса. Вдоль побеленных стен стояли низкие скамейки и полки со спортинвентарем.

Брок, раздевшись по пояс, в серых классических брюках, даже не поменяв обувь, мрачно бил боксерский мешок голыми руками. Удар левой прямо в корпус. Быстрый повтор удара. И добивающий правой – под челюсть невидимому врагу. Вик узнала связку – джеб, джеб и хук справа. Снова, снова и снова, костяшки пальцев уже рассекло, но Брока это не волновало. Он опять пытался кого-то уничтожить. Наверное, кого-то из подвала Особого управления.

– Брок… – Вик замерла в дверях тренировочного зала, провонявшего резиной, потом и тальком. Мужчина её то ли не услышал, то ли проигнорировал, продолжая сражаться с боксерским мешком, полным песка. Вик вздохнула и направилась к Броку. Каблуки её ботинок громко стучали, конкурируя с глухими ударами кулаков по мешку.

– Брок, – снова мягко повторила Вик, замирая рядом с мужчиной. Она не знала, чем может ему помочь – общего эфира не было, а другие способы в их мире под запретом.

Брок все же прекратил бой, поймал руками тяжелый мешок, уперся лбом в него:

– Дай догадаюсь… Одли попросил?

Вик еле слышно сказала, чтобы не нарушать царящую тут тишину, разбиваемую только тяжелым дыханием Брока:

– Нет. Я искала прицельно тебя. – Серж настоятельно просил не выдавать его.

Брок медленно развернулся к Вик, складывая руки на груди. В глаза смотреть он отказывался:

– Слушаю.

Вик захотелось обнять его – до того он походил на побитого, несчастного щенка, только нельзя же. Небеса, и почему их мир так странен и нелеп, когда дорогого тебе человека ты не в состоянии утешить, потому что это неприлично?

– Что случилось, Брок?

Он отрицательно качнул головой:

– Неважно.

У Вик перехватило дыхание, рассказывать ему сейчас, что на нем блокирующая эфир печать, было глупо и совсем несвоевременно.

– Брок, и все же…

Он взмахнул рукой в сторону подслеповатого, давно немытого окна, словно это все объясняло. Вик обернулась, замечая, что на обшарпанном подоконнике лежат два конверта.

Брок подсказал:

– Вскрытый конверт. – Он развернулся к боксёрскому мешку и, пока Вик шла до окна, снова принялся с остервенением кого-то добивать. Глухие удары и громкое дыхание Брока гулко раздавались в пустом помещении. Запах крови усилился – мужчина не жалел себя. Знать бы еще, кого он убивает или… За что он себя наказывает. Вик отдавала себе отчет, что с Броком второй вариант был более жизнеспособным.

Вик, заметив огромный еще невскрытый пакет там же на подоконнике, не стала его трогать, а послушно достала письмо из грубо надорванного конверта и принялась читать.

«Сим письмом извещаем лера Брока Мюрая де Фор в том, что его невеста лера Элизабет Агнес Клер де Бернье погибла 29 снеженя 2913 года в окрестностях города Арс-де-Гра во время штурма города.»

Дальше Вик читать не стала – там шли привычные извинения и прочая словесная мишура, которая, считается, должна притушить боль от потери. Только никаким словам, тем более казенным, не закрыть дыру в груди, которая возникает от потери близкого. Вик осторожно сложила письмо в конверт. Шуршание бумаги выдало её.

Брок прекратил молотить мешок и вновь прислонился в нему лбом:

– И вот кто я после этого?!

Вик положила конверт обратно на подоконник и ответила невпопад:

– Ты не виноват в случившемся.

– Кто я после этого?! – Гулкое эхо принялось носиться на залу, и гораздо тише Брок добавил: – Я хотел мира…

– Не ты начал войну.

Брок выпрямился и посмотрел на Вик:

– Но я её не остановил. Я должен был. Я все делал именно для этого.

Вик напомнила:

– Если кто и виноват в случившемся, то я. Не полезла бы к Полли…

– При чем тут это?

– А причем тут ты? – парировала Вик. – Ты не начинал войну.

Брок молча развернулся к мешку и вновь принялся отрабатывать удары. Вик поняла, с кем же он все же воюет – с самим собой. Потому и перчаток нет. Вот же глупыш…

Она ответила на его первый вопрос:

– Ты по-прежнему человек. Мужчина. Офицер и лер. Тот, кого я уважаю, и на кого я всегда могу положиться.

Брок глухо возразил, продолжая глупое избиение самого себя:

– Я не защитил её. Я должен был защитить свою невесту…

Вик подошла к Броку и напомнила очевидный факт:

– Ты её даже никогда не видел.

– И что с того? – Брок прекратил наносить удары, разворачивая к Вик, и тяжелый мешок по инерции толкнул его в бок, чуть не заваливая на пол. Брок еле удержал равновесие. – И что с того, Вики? Зачем я вообще сейчас живу. Справедливее было, если бы я так и остался в том подвале, если бы меня все же расстреляли. Это было бы правильно – я сильно сглупил.

– Это бы не вернуло ей жизнь, – отрезала Вик.

Брок уперся взглядом в носки ботинок, а глаза при этом были больные, колючие.

– Ты, наверное, не знаешь… Войну начала Верния.

Вик оборвала его:

– Это говорит Тальма. Что было на самом деле – мало кто знает, и, если знает правду, то молчит. Потому что это выгодно. Брок, ты ни в чем не виноват.

Дверь со скрипом открылась – на пороге стоял в расстегнутом мундире Эван. В руках у него было три огромных кружки. Судя по горькому аромату, перебивающему витавший в воздухе запашок пота, это был кофе.

Брок прищурился и снова спросил:

– Одли?

Эван приподнял бровь:

– Одли? Причем тут он? Мне сообщили, что тут видели мою жену, случайно заглянувшую в Управление.

Он прошел к Вик, подавая одну из кружек ей, а другую Броку:

– Держи. И что тут происходит?

Вик, пока Брок собирался с мыслями, опередила его:

– Эван, я была в библиотеке. Там с рунами Карфы глухо. Зато у нера Аранды удалось узнать, что руна, которую нам нанесли с Броком, возможно, печать. Он сказал, что вернется из поездки через три дня, тогда и поговорит, но только с тобой. Больше узнать ничего не удалось. Хочу съездить к отцу Маркусу – вдруг ему что-то известно про печать.