Гилл переспросил – его выпихнули из операционной гораздо раньше Вик:

– Адер Дрейк?

– Он… – подтвердила Вик. – Он обещал, что не отпустит Маркуса. Марка, – поправилась она, вспоминая, что Гилл называл его именно так. – Оперирующий хирург сказал, что совершенно бессмысленно умирать на операционном столе, когда добрался до него живым с несовместимыми для жизни травмами.

– Так и сказал? – бледно улыбнулся Гилл, поправляя на себе футболку с коротким рукавом – сорочке и пиджаку не повезло в сражении с медицинскими ножницами.

– Так и сказал…

Он вспомнил о приличиях и извинился:

– Простите за мой внешний вид.

– Вам не за что извиняться, – сил говорить не было, но надо, надо – проклятый этикет, проклятая Тальма!

– Я почти в нижнем белье перед вами…

Вик прошептала, закрывая бессильно глаза – мимо прокатили каталку с телом, полностью укрытым белой простыней, словно смерть напоминала, что она рядом и никуда не уйдет:

– Главное, что живой. Остальное, поверьте, такая мелочь.

Гилл, вот же воспитание леров, тут же вспомнил, что он мужчина, и что его обязанность заботиться о нерах:

– Вам что-нибудь принести? Может, вызвать паромобиль? Или телефонировать мужу, чтобы он вас забрал?

Вик устало приоткрыла один глаз:

– Я останусь тут.

– Вы уверены? Может, тогда позволите подлечить вас?

Она без слов протянула ему правую, забинтованную руку:

– Буду премного вам благодарна. Мне завтра на дежурство с утра, я думала, что опять не выйду на службу.

Мужчина улыбнулся:

– Рану я залечу, но вряд ли ваш муж разрешит вам завтра выйти на службу – кровопотерю я вам не возмещу. Потерпите пару дней – как раз седьмица закончится, будет выходной день, после него и вернетесь.

Вик просто снова закрыла глаза, не собираясь ничего объяснять: Гилл – мужчина, он ничего не поймет. Чужой эфир бодрящей волной промчался через неё, возвращая силы и усмиряя тупую боль в руке.

– Вот так, Виктория. Это все, что я могу сделать. Может, все же вызвать мотор?

Она призналась, выпрямляясь и открывая глаза:

– Я хочу дождаться конца операции.

– Мне казалось, что вы недолюбливаете Марка.

– Я не обязана его любить, но я его уважаю, как человека.

Гилл отпустил её руку:

– А я… Я… Небеса, только бы он жил. Насколько я его люблю, как друга, настолько и ненавижу как человека. Но не он, вот отнюдь не он должен был там так пострадать. Не он. Это я должен был там лечь. Аквилита всегда забирает Эвироков.

– Это она по глупости. И Гилл…

Он представился:

– Кайл.

Вик твердо сказала – этот скорбный тон и страдания по чести она уже видела у Брока:

– Кайл, не вам решать, кто должен там был погибнуть.

– Марк – сверхчеловек, вы же понимаете. Такие, как он, вершат историю, такие как он…

Она оборвала его – подобные разглагольствования она терпеть не могла:

– Сверхлюдей не существует! Это выдумка, как и выдумка про недорасы карфиан и ренальцев. Люди равны.

Гилл развернулся к ней на скамье, всматриваясь в лицо – Вик оставалось надеяться, что медсестры смыли с него всю кровь:

– Вы говорите прямо как Марк.

– Значит, возможно, мы еще станем с ним друзьями. – Это уже не казалось Вик странным. Она дружила с Дрейком, так почему с этим инквизитором она не найдет общий язык? У них по крайней мере один подход к пыткам и преступлениям.

– Если он выживет.

– Он выживет. – уверенно сказала Вик. Иначе и быть не может. Боги же позволили довести его живым до госпиталя. Тут Дрейк, он обещал не отпустить. – Кайл, хочу предупредить вас: думайте, что говорите – не наговорите под впечатлением от взрыва то, о чем потом будете жалеть.

– У меня так почти не бывает. – признался мужчина. Вик смотрела на него так недоверчиво, что он пояснил: – Потому что потом приходит Марк, и все всё забывают. Ненавижу его за это. Кстати, при всем желании не могу наговорить чего-то опасного – Марк мне вчера снова правил память. Из-за него я Олфинбурге славлюсь, как ветренный и забывчивый человек – Марк вечно копается в моей памяти, как у себя дома. А вы говорите – он не сверхчеловек.

– Благими намерениями вымощены дороги прочь от богов – в пекло и одиночество. Так бывает. Марк – обычный человек, иначе он бы так с вами не ошибался. Может… Поговорим?

– Давайте я принесу нам чего-нибудь. Должен же быть тут чай или хотя бы кофе… Хоть что-то. Мне кажется, на площади перед госпиталем были торговцы.

– Давайте я, как наименее пострадавшая…

Гилл встал, опережая её:

– И все же. Мужчины изначально создавались для охоты.

– Удачной охоты, Кайл. – смирилась Вик – нравы Тальмы из некоторых каленым железом не вытравить.

– Спасибо…

Вик старательно собиралась с мыслями. Со стольким надо разобраться! Надо разговорить Гилла, надо понять, что в неё вложил Маркус, уверенный в своей скорой смерти, надо разобраться в деле чернокнижника, но сперва надо телефонировать Эвану – он волнуется за неё. Вик попыталась вспомнить, что случилось с её сумочкой и зонтом-тростью, с которыми она, как любая тальмийская нера, никогда не расставалась… В паромобиле их точно не было, значит, она их потеряла у инквизиции. Интересно, какой тут процент возврата найденного имущества? В сумочке не было большой суммы денег, зато там были документы. Будет жалко, если они пропадут – восстанавливать их будет сложно. Вик на всякий случай проверила карманы юбки – знала, что никогда не кладет мелочь туда, но иногда же случаются чудеса… Карманы были девственно пусты. Даже платок остался у Брока. Значит, придется просить Гилла помочь с мелочью, чтобы телефонировать домой – Поттеру будет проще из дома найти Эвана, тот мог выехать на место взрыва – Эван из тех, кто не умеет отсиживаться в кабинете, действуя вопреки всем должностным инструкциям.

Мимо с тазом в руках промчалась Абени в своем сером платье сиделки.

Вик позвала её, та махнула рукой на ходу:

– Я сейчас, нера Ренар! Подождите секундочку! – Абени влетела в операционную и плотно закрыла за собой дверь. Вик многого бы отдала за то, чтобы узнать, как там Марк. Ей оставалось только ждать и надеяться на лучшее. А кругом раздавались стоны и хрипы – война щедро отсыпала Аквилите своих жертв. Головная боль снова проснулась – от едких запахов, от звуков, от беспокойной болезненной алой иглы мыслей Марка, вложенных в неё. Знать бы еще, что Марк хотел до неё донести, но пока даже думать об этом было больно – стоило только подумать об этом, как в голове начинался болезненный хаос из символов, громких слов, каких-то картинок иной жизни.

Абени, словно забыв про Вик, снова промчалась по коридору, уже прочь из операционной, скрываясь за безликой дверью без надписей. Только номер – поди еще догадайся, что там прячется.

Вик решила, что не будет отвлекать нериссу – у неё много дел, но тут Абени вновь показалась в коридоре – с подносом в руках она прицельно направилась к Вик.

– Добрый вечер, нера Ренар! – девушка сделала легкий книксен и присела рядом на скамью: – Не думала, что так быстро встречу вас тут.

– Несчастный случай. – улыбнулась Вик.

Абени, став серьезной, кивнула:

– Я слышала… Взрыв. Отца Маркуса до сих пор оперируют. Говорят, что он слишком слаб – хотят закончить операцию, погрузить в стазис и дать время на стабилизацию состояния… – Она подала с полноса Вик горячее, влажное полотенце: – вытритесь, пожалуйста. Это я для вас захватила.

– Благодарю, – Вик тут же принялась оттирать от крови руки и лицо.

– Тут есть женская уборная дальше по коридору направо, если нужно. – подсказала Абени. – если нужно, я могу телефонировать к вам домой и сообщить о вас.

– Это было бы очень любезно, Абени.

Девушка грустно улыбнулась и невпопад сказала:

– Я была неправа… Помните наш разговор о магии? Я должна стать феей, раз магия мне дана. Я чувствую себя такой бесполезной сейчас, когда вокруг столько страдания и смерти, а так бы могла помогать и спасать чьи-то жизни. Я решилась – сказала адере Вифании, что как только найдется свободная минутка, так проведем ритуал. Адер Дрейк как раз тут…