Ноги разъезжались, ботинки стали неподъемными. Пару раз Брок скользил и падал, марая руки и замачивая брюки в воде. Утешало одно – твари было гораздо хуже. Ему еще при этом было холодно! Самого Брока уже давно бросило в жар. Он даже куртку расстегнул.

Брок с трудом, сипя и хватая холодный воздух горлом, дошел до набережной, где Петлянка подло уходила в узкую трубу. Воды было по грудь Броку, и лезть в темноту и холод не хотелось совершенно. Насколько он помнил, там в тоннеле никаких неприятностей, вроде разветвлений, нет. Значит, тварь, так и не выползшая на берег, всяко прошла через трубу. Её след тут отсутствовал. Брок снова выругался и полез по крутому склону наверх, на набережную. Лезть в трубу – увольте. Он туда полезет, когда все отчитаются, что вплоть до истока Петлянки тварь не выбралась на берег. Только тогда он полезет в этот проклятый тоннель!

Брок спешно почистил ботинки от грязи о ближайший поребрик и похромал через веселящуюся и бурлящую толпу.

Играла музыка, леры танцевали уносящий голову прочь каталь, беззаботно кружась у летней веранды. И, казалось, что вернуться туда, в эту толпу благородных, уверенных в себе лер и леров легко и просто. Что, однажды, он снова будет там – в офицерском мундире, с заслуженными потом и кровью, отобранными королевским указом орденами, достойным членом общества, а не осужденным на смерть, чью казнь временно отложили. Однажды он вернется туда. Или смирится с судьбой, что вероятнее.

Пахло океаном и вкусно едой – под ложечкой у Брока засосало: он давно не ел, и денег нет, а красть у уличных торговцев, наводнивших этим вечером набережную, пока Владыка Джастин еще не навел тут свои порядки, Броку не позволяла совесть. Пусть он уже не полицейский, но в душе́ он все равно офицер и лер. Он сейчас только проверит след и… Пойдет вдоль океана дальше, выслеживая тварь, даже не зная, правильно ли он угадал направление.

Глаза после темноты долго перестраивались, но Брок все же смог увернуться от внезапно возникшего на его пути молодого мужчины в офицерской форме Тальмы. Спешно срощенная нога застонала от боли.

Сердце пропустило удар, когда Брок рассмотрел, кто же преградил ему дорогу с гадкой усмешкой на губах.

– Какие люди и без наручников! – ухмылялся знакомый до последней черточки на лице парень младше Брока с щегольскими тоненькими усиками, уложенными помадой. И кулаки сами зачесались дать сдачи – тут руки Брока не были скованы кандалами.

Он знал – он не может себе этого позволить. Он не имеет права причинять неприятности Эвану. И задача сейчас – не дать сдачи зарвавшемуся щенку, теша собственное эго, а найти тварь, пытавшуюся убить Викторию. Это другое. Брок предупреждающе прошептал:

– Я еще и без магблокиратора…

Брок вспомнил, что этого офицера звали Ривз. Сам он его прозвал: Джеб, джеб и хук справа – за комбинацию любимых ударов, когда висел на крюке в камере, как боксерская груша.

– Ну ты, тварь! – прошипел в лицо Брока откровенно злой Ривз. От него несло вином. – Ты еще будешь болтаться на веревке и плясать на потеху публике, вернийская крыска!

– Лер, я очень спешу…

– Стояяяять, я сказал… Иначе запляшешь уже сейчас!

Брок попытался обойти Ривза, но вокруг уже возникли его сослуживцы, и к каждому у Брока был свой счет, к кому-то больше, к кому-то чуть меньше, в зависимости от синяков, вырванных зубов и перебитых костей.

Лер Палач. Его звали Блек, но он слишком любил допросы, и переломами Брок был обязан именно ему. Иногда казалось, что Палача даже ответы не интересуют.

Лер Сноб. Он всегда с такой брезгливостью заходил в камеру, что Брок чувствовал себя ничтожеством. Его звали лер Гилл, и, кажется, он был единственным, кто действительно родился лером, а не назывался так из-за офицерского звания.

Лер Ты все равно заговоришь. Этого звали Фейном. Свои обязанности он выполнял, явно скучая, и эта скука пугала хуже увлеченности допросом Палача.

Нер Шекли – секретарь Сноба. Невзрачный человечишка, всюду совавший свой нос. Он очень любил фиксировать следы пыток на Броке – видать, нравятся ему такие снимки.

Дружки Ривза, встав полукругом, рассматривали Брока с любопытством вивисекторов. Они все были магами. Хотелось ругаться в небеса – ну почему сейчас?! Сейчас он не имеет права рисковать собой. Он отвечает за жизнь Виктории.

В руку Ривза вцепилась какая-то красивая нерисса в вечернем шелковом платье и манто из северной лисицы:

– Пойдем, Энтони, брось ты этого кера – ты сейчас не на службе… Хватит жить долгом.

Брок многое мог сказать ей о долге, но не стал – она нерисса. Их берегут от правды жизни. Её глаза с неприкрытым отвращением скользнули по его лицу и фигуре. Он даже знал почему. Седой. Худой, с еле сведёнными синяками и парой выбитых зубов. В грязной одежде и ботинках. Наверное, будучи старшим инспектором, сам бы пришел на помощь нериссе, прогоняя прочь грязного попрошайку, но вот унижать попрошайку бы не стал – Брок знал, как легко оказаться на улице без средств к существованию. Для этого подчас довольно лишиться одного жалования за луну. Одно жалование, и ты уже не можешь заплатить за крышу над головой, оказываясь в порту, вместе с крысами, откуда уже не выбраться. Это Аквилита. Это проклятая, ужасающе дорогая Аквилита, где даже инспекторам проще жить в офицерском общежитии, чтобы сводить концы с концами.

– Давай веселиться, Тони, – жеманно сказала нерисса. – Я хочу танцевать!

Она потянула его прочь, но Ривз весьма грубо скинул её руку и шагнул к Броку. Тот, обводя взглядом окруживших его офицеров, понял, что уходить придется с неприятностями. Или терпеть до последнего. И избави его боги от таких нерисс, как эта, вновь попытавшаяся вцепиться в руку своего ненаглядного Тони. Её деликатно оттащил в сторону Палач. Надо же, еще какие-то благородные замашки в нем есть!

– Милая… – буркнул абсолютно неадекватный Ривз, сжимая и разжимая кулаки. – Я просто обязан проучить эту крыску, чтобы она о себе много не возомнила. Думает, раз появился покровитель, так все, простили и забыли? Неееет, это так не работает! Крыска, ты еще будешь ходить по улицам, вздрагивая от каждой тени!

Брок не удержался и посмотрел прямо на нериссу – пусть глупа, но девушка же, она не заслужила дракона в мужья:

– Нерисса, отойдите, прошу. Сейчас будет безобразная сцена. И на будущее учтите: не стоит выбирать в пару тварь – потом кулаки твари могут обрушиться и на вас. Проверено неоднократно.

Ривз с ревом: «Ты кого обозвал тварью!» – бросился на Брока. Тот легко ушел от удара, нырнув под руку – мелькнул открытый бок Ривза, но Брок подавил желание ударить – он не может подставлять Эвана. Тот и так много заплатил за его свободу.

Брок ушел бы – оказавшись за спиной Ривза, просто спрыгнул бы с набережной на пляж, но чьи-то руки толкнули его в грудь, возвращая к Ривзу. Сломанная и еще не до конца зажившая нога подвела – Брок чуть не растянулся на мостовой, инстинктивно хватаясь за Ривза и снова уходя от удара. В этот раз прямой панч в лицо почти достиг цели – щеку Брока обожгло болью. Он не удержался и эфирной петлей рванул Ривза за ноги, бросая на мостовую – достал!

Нерисса тут же неблагородно завизжала:

– Полиция! Нападение на офицера!

Брок выпрямился и сплюнул кровь, чувствуя, как магическая удавка, сплетенная Палачом, пережимает ему горло. В глазах стало темнеть – кажется, угроза быть повешенным была вполне реальна.

– Чтоб ты сдох… – прошептал в сердцах Брок прямо на развалившегося на мостовой Ривза. Колени подгибались, в глазах темнело. Надо было решаться. Если пьяный Ривз не в том состоянии, чтобы доказать магическое нападение, то переть против троих почти трезвых офицеров чревато повторной виселицей – в Тальме казнили и за меньшее. Сомневаться в том, что прилипала Шекли уже все зафиксировал, не приходилось – этот не расставался со своим служебным фиксатором даже вне службы, как оказалось.Только и помирать от рук мразей глупо. Надо решаться.