Она вообще ничего не знает, бешенные белочки!

Будем исходить из того, что нападать на полицию на глазах у горожан тут не принято, как и в Тальме. Во всяком случае в благополучных кварталах, а набережная – благополучное место, о чем однозначно говорило количество прогуливающихся нер и лер вчера вечером, даже с учетом того, что рядом злополучный порт.

Значит, нападавшего что-то привлекло в ней – и это отнюдь не механиты. Вик откинулась на подушку, короткие волосы, которые не заплетешь теперь на ночь, упали на лицо.

Её волосы – то, что не скроешь под шлемом. То, что могло спровоцировать нападавшего. То, что она пережила, как и Брок, как и Дрейк, силовой шторм, не скрыть. Только Дрейка год не трогали. Во всяком случае руки и ноги точно пока при нем. Про руны надо уточнить… Почему не трогали Дрейка, моментально напав на неё? Нужны женщины? Или… Она мысленно представила себя: беловолосая, бледная – веснушки исчезли до весны, со светлыми голубыми глазами. И Дрейк… Беловолосый, вечно грызущий карамель, светлые глаза, загорелая кожа… Вот оно! То, что отличает Дрейка от неё, кроме пола. То, что объединяет с таким же бледнокожим Броком, возможной следующей жертвой. Смуглая кожа Дрейка против светлой кожи самой Вик и Брока. Она снова яростно потерла висок – Эвану же это как-то помогает думать!

Альбиносы! Карфианин охотился не на переживших силовой шторм. Он, возможно, принял Вик за альбиноса.

Бешенные белочки, а в альбиносах что такого привлекательного для карфиан? И ведь статистики нападений на альбиносов она тоже не знает… А если ли вообще такая статистика тут в Аквилите. И к Чарли теперь не обратиться за помощью – он напридумывал себе страшилок про Эвана. Пока сам не поймет, что ошибся, связываться с ним не хотелось.

Альбиносы… Не будь раненой ноги, уже бы вскочила и мчалась бы в библиотеку – там смешные замки и сигнализация. И форма бы не остановила – расследование важнее. Только левая нога почти нечувствительной колодой лежала на кровати и мешала двигаться.

Вик сжала губы: а если снизить обезболивание? Если из-за него она не чувствует ноги и не может ходить? Где-то крайне близко дернулся Брок, но сил ему не хватило – пришлось смириться с тем, что поток эфира тек к нему от Вик, а не наоборот.

Дверь тихо открылась – на пороге стоял уставший Эван, со светляком над головой – Вик его днем научила делать такой. Он прошептал одними губами:

– Доброй ночи, солнышко… Еще не спишь?

– Тебя жду… – так же тихо отозвалась Вик.

– Вижу, не скучала, – Эван прошел в спальню и осторожно погладил спящую Полин по голове.

– Прости… Пусть поспит с нами, Эван?

Он, стаскивая с себя мундир и рубашку, согласно кивнул:

– Пусть поспит. Я бы тоже боялся одиночества в темноте после стольких лет жизни в катакомбах. Пусть поспит у нас…

Он переоделся в ночную рубашку и лег с другой стороны Вик, обнимая её со спины.

– Как все прошло? – тихо поинтересовалась Вик.

– Да как тебе сказать… – отозвался Эван, сильнее притягивая её к себе. От него пахло дымом, снегом и сигарами. Наверное, вечерок был тот еще – Вик помнила, что он не переносил табак.

– И все же…?

– Ривз не пришел. Фейн напился. Или изображал пьяного – я так и не понял. Гилл… Он внезапно заступился за полицию.

– Дааа..?

Эван кивнул, почти утыкаясь носом ей в затылок:

– Он просил не отбирать у констеблей фиксаторы.

Вик резко развернулась к мужу:

– Что? Ты отберешь фиксаторы?!

Эван вздохнул:

– Не я. Лер-мэр спит и видит это, заодно главный суперинтендант Тальмы этого требует. Я же… Я же надеюсь не опустить полицию Аквилиты до уровня Тальмы, а поднять полицию Тальмы до уровня Аквилиты. Но для этого мне нужна хорошая, а главное, честная статистика… А с этим в Аквилите пока сложно. Надеюсь, за зиму разберусь со статистикой…

– А ты знаешь, что плащи, как форма констеблей, морально устарели?

Эван рассмеялся:

– Вики, давай сперва разберемся с фиксаторами… Хорошо?

– Что-то еще интересное было?

Эван замер, не зная, стоит ли говорить ей о том, что Гилл – один из Эвироков. Он две седьмицы молчал об этом, надеясь, что эта информация не всплывет, и вот… Шекли все разболтал.

– Да как тебе сказать, Вики… Я боюсь, что скоро может начаться сведение счетов с приехавшими офицерами… Из-за Брока.

– А разве они не заслужили?

Эван нахмурился, и Вик осторожно рукой разгладила морщинку между бровей:

– Они сами напросились, Эван.

Он вздохнул:

– Солнышко, это не те люди, которых напугают кулаки и драка. Иного законного способа отомстить за Брока нет. Да и… Кулаки никогда ничего не решали.

– Это ты Броку скажи…

Эван скривился:

– Это другое, Вики… Я лишь повторюсь – дракой их не напугать. Это не те люди, которые боятся боли.

– Но они заслужили её – за Брока. И ведь можно сделать все по закону.

– Солнышко… Их сослали сюда, потому что по закону как раз сделать ничего не смогли. У Блека, о чьей склонности к насилию знают, поверь, все, есть хороший покровитель, который не даст его в обиду. У Фейна тоже самое. У Гилла – думаю, то же.

– У Ривза? – назвала Вик фамилию того, кого проигнорировал Эван.

– У Ривза… Для начала его надо протрезвить – он не отъявленная дрянь, как Блек и Фейн. Он был блестящим офицером, пока его что-то не сломало.

– И что же могло его сломать?

Эван потер висок:

– Возможно, Душитель с алой лентой.

– Ох… – только и выдавила Вик. Полин застонала и заплакала, и Вик резко развернулась к девочке, прижимая её к себе и утешая. Разговор заглох – Эван почти моментально заснул. Вик не стала его будить – ему приходилось тяжело последнее время. Не каждый день от тебя отказывается семья, а король бросает в свободное плавание, желая утонуть.

Сердце Вик зашлось от боли – не за Эвана, это опять её коснулись отголоски боли Брока. Куда это беспокойное хозяйство опять влезло? О драке на набережной ей еще днем рассказал Эван, а что случилось сегодня, пока оставалось тайной.

Утро у Брока было то еще – после неожиданного купания в ледяной воде Петлянки болело все. Даже шевелиться было трудно – мышцы ныли, их тянуло, как после хорошей драки. Брока то и дело бросало в жар. Сорочка, вместе с нательным бельем, промокла от пота. В голове плыл туман. Сухое горло драло, как при инфлюэнце, хоть кашля не было. За каждый вдох приходилось бороться – грудь раздирала боль, по сравнению с которой челюсти, где прорезывались новые зубы, почти не болели. Сердце словно рвали на части. Хорошо еще, что Вики по-прежнему поддерживала его. Надо показаться Деррику и все же сдаться, оставаясь хоть один день в постели – дальше так продолжаться не может. Пусть пока побегают парни, тот же Себ. Вик все равно пока в безопасности дома. Но для начала…

Он сел на кровати. Голова тут же закружилась. Брок потер ладонями глаза, перед которыми все расплывалось. Для начала надо стащить с себя грязную одежду и хотя бы принять душ. Вчера после возвращения из центра Аквилиты сил ни на что не было – он просто рухнул, как был, в уличной одежде, на кровать и отрубился от боли. Надо сделать усилие над собой и доползти хотя бы до ванной. Что-то он совсем расклеился. Хорошо, что этот год заканчивается через пару часов. Последняя луна была та еще.

Брок встал, шатаясь и на ходу стаскивая с себя теплый свитер, рубашку и фланелевую футболку. Он включил свет в огромной, уютной и прогретой ванной комнате, снял с себя брюки и замер, рассматривая себя. Псише у стены честно показало во весь рост худого, бледного доходягу в кальсонах, отцветавшего всеми цветами радуги – заработанные вчера гематомы добавляли новые узоры. Но не вид в зеркале поразил Брока – серебро не показывает потоки эфира. Брока поразила алая, несвойственного для эфира цвета паутина, как хищный цветок расцветавшая у него на груди. Проклятье! В смысле, проклятье, он словил проклятье! И корни проклятья уходили глубоко к сердцу, опутывая его так, что без остановки сердца и не выдрать.