– Даже если не лжет… Я в любой момент снова могу стать чудовищем – я не могу не пить, и я не знаю, кто подливал мне зелье.

Клер сказала очевидное:

– Значит, надо искать.

Грег кивнул:

– Надо… Как жаль, что в вашей истории я везде опоздал.

Клер не удержалась от злой шутки – она вырвалась раньше, чем женщина подумала:

– Даже о том, что не успели задержать?

– О нет, это единственное, за что я бесконечно благодарен Мюраю. С вами я не успел.

Она взяла Грега за руку – когда ты мальчишка, многое можно, в отличие если ты лера:

– А, может, и жаль. Если бы я оказалась у вас на допросе, вы бы остановились. Вы же настоящий офицер, а не как Джеймс. Вы бы не тронули женщину. И тайна зелья вылезла бы раньше.

Он качнул головой:

– И все равно, хорошо, что вам удалось бежать. Может, сменим тему? Она стала немного натужной…

– Давайте, Грег. – согласилась Клер. Она узнала главное – тут в катакомбах Грег, чтобы ни говорил о себе, не опасен.

– Так… – он задумчиво посмотрел в свод пещеры: – Что вы думаете о книге Генри «О клерках и капусте»?

– Думаю, её стоит почитать… – уклончиво сказала Клер – ей было стыдно признаваться, что три года она провела не читая.

– Я могу вам её подарить? – неожиданно просил Грег, пугая Клер. Она заставила сердце успокоиться – это не могло быть тем, чем казалось. Только все равно не удержалась и уточнила:

– Грег, это ухаживание?

– Почему бы и нет? – с невероятной серьезностью сказал Грег.

Клер удивленно приподняла брови:

– После того, что я вам рассказала о себе?

– А что вы такого сказали, что мешает мужчинам ухаживать за красивой девушкой?

– То, что я не девушка и не вдова. Я даже с нерой Ренар боялась заговаривать, чтобы не нарваться на отповедь. Меня не пустят ни в один приличный дом. Даже к нерам в дома я не рискую заходить, чтобы не узнать о себе много… Хорошего. Вы, правда, считаете, что стоит ухаживать за такой лерой? Учтите, я не из тех, кто бежит по первому зову. Вам не обломится, как говорят в порту. Пусть я пала, пусть я изгой в обществе, но я…

– …храбрая, гордая, сильная, уверенная, невероятная, красивая, восхитительная лера. Жаль, что мне, как вы сказали, не обломится даже если я сделаю вам предложение… Так я не могу вам подарить книгу?

– Нет, – резко сказала Клер. – Давайте лучше помолчим. Я уезжаю сегодня днем. Навсегда.

Грег отрицательно качнул головой:

– Вы не сможете уехать.

Дуло потенцитового револьвера уверенно смотрело ему в лицо:

– Только попробуйте мне помешать, Блек! Я не шучу.

Он вздохнул:

– Ошибка, Клер. Я имел в виду, что тоннель закрыт – железнодорожное сообщение временно невозможно. Только это…

Клер дрожащими руками откинула в сторону барабан, проверяя, чтобы камора револьвера была пуста – иногда револьверы сами стреляли. Убедившись, что пули нет, она вернула барабан на место, поставила револьвер на предохранитель и убрала его обратно в карман:

– Простите, это все темнота и тишина. Она и меня сводит с ума.

Грег деликатно спросил:

– Можно просьбу?

– Попробуйте. – честно сказала Клер. Она не была уверена, что захочет её выполнять.

– Не бегите дальше. Вы в Аквилите три года. Тут ваши друзья, тут ваши приятели. Тут знакомые, даже простая подавальщица в забегаловке знает вас. Стоит ли бежать отсюда, лера Элизабет Агнес Клер де Бернье?

– Можно я не буду отвечать на этот вопрос?

– Это не допрос. Да и на допросе у вас есть право не отвечать. Пойдемте дальше – у нас еще куча работы, Элизабет. Красивое имя...

Ночь вошла в свои права. Подморозило. Ветер с гор принес холод, превращая лужи в лед и в иней одевая деревья и кусты. Зимой в Аквилите всегда так – периоды сырости и дождей внезапно сменяются морозами и обильными снегопадами. А пахло все равно весной – нарциссы в парках продолжали цвести, хоть лепестки и побило морозами. Было тихо, звездно – ни облачка на небе, – и темно. Город смолк, город замер в болезненном оцепенении, город вслушивался в дыхание провала, который, как раковая опухоль, разъедал городские улочки, откалывая от них все новые и новые куски, с тихим шорохом съезжавшие в разрастающуюся яму.

Брок, выбравшись из катакомб через проход в музее Естествознания, замер в дверях, закрыв глаза, и долго, старательно дышал, прогоняя прочь воспоминания о затхлых тоннелях катакомб. Все же, когда над тобой небо, а не каменный свод, даже дышится легче, и плечи сами распрямляются – темнота подземелий больше не давит на них. Хотя груз ответственности за случившееся, Брок никогда не сможет с себя снять – это по его следам сюда в попытке разбогатеть пошел Фейн. Возможно, именно его неумелые действия по добыче самородного потенцита и привели к обрушению. Было противно от самого себя – он все же проболтался на допросе о потенците. Он подставил Эвана и Вики, а ведь они верили в него… И что теперь предпримет Блек? Думать о том, что может последовать дальше, было страшно. Эван за такое может отправиться вслед за Броком на расстрел. Если узнают о том, что и Вик была в курсе, то… И она очень рискует. Небеса, и как с таким жить? Словно его прежних ошибок с тем же самородным потенцитом мало…

– Почечуй? – раздался уточняющий вопрос, разбивая приступ самоедства. Одли, как раньше, встречал Брока после трудного задания – стоял, прислонившись к холодной, каменной стене, отгораживающей Поля памяти, и грел руки в шерстяных, видавших виды перчатках о стаканчик с кофе. На стене мелком была написана уже надоевшая всем фраза «Кто убил Яна?». Никакого Яна, уже проверили, никто не убивал…

Все так и не открывая глаз, Брок отозвался:

– Полный…

– Прорвемся? – Одли оторвался от стены и, сорвав несколько подмороженных сизых ягодок терна, подошел ближе, отряхиваясь от инея, осыпавшегося на него с колючих ветвей.

Брок открыл глаза, но смотрел не на друга – смотрел на огромный освещенный множеством мощных электрических фонарей провал, нарушающий принцип светомаскировки. Наверное, с небес провал выглядел как маяк, как приглашение вражеским дирижаблям – бомбить тут. На фоне звездного неба были хорошо видны поднятые тревоге тяжелые акулы-дирижабли – они патрулировали вдоль океана и Ривеноук. Справятся ли они, если Верния сегодня решит сровнять город с землей?

– Эй, рыжий, прорвемся же? – повторился Одли.

Брок честно ответил:

– Неуверен. Совсем неуверен.

– Кофе спасет ситуацию?

Брок отрицательно качнул головой, и Одли с наглой улыбкой приложился к стаканчику:

– Было бы предложено…

– Отдаааай, – взмолился Брок, – я околел, как нежить. Еще чуть-чуть, и трупное окоченение гарантировано…

– Держи! – Одли хохотнул: – а говорил, что кофе не спасет.

Брок доверчиво сделал большой глоток кофе – Одли же пил спокойно! – и тут же выругался, выплевывая почти кипяток:

– Вииииин!

Одли неожиданно завиноватился, хотя обычно его было ничем не пронять:

– Прости, я думал, что ты сперва пальцы погреешь… Совсем расклеился, рыжий. Пойдем, нас комиссар уже заждался.

Брок обернулся на музейную дверь:

– Кл… Лера Клер и Блек уже вернулись?

– Неа. – поежился Одли – замерз, пока ждал Брока. – Вернулся только Себ. А что? Сейчас пришлю сюда кого-нибудь, кто встретит их. Или..? – Одли внимательно осмотрел осунувшегося, пропыленного Брока. – Проблемы? Волнуешься из-за Блека?

Несмотря на весь свой простодушный вид, соображал Одли дай так Боги всем…

Брок, грея пальцы о стаканчик с кофе, все же поправил друга – Блек не совсем виноват, хотя в своих сновидениях Брок до сих пор то и дело проваливался в подвал, где висел на крюке, как боксерский мешок, и орал от боли, признаваясь сразу во всех грехах мира:

– Волнуюсь из-за эмпата.

– Так ить… – Одли мотнул головой в сторону провала. – Не заметил, что синих пятен среди развалин больше нет? Всех живых достали. Уже отправили в госпиталь орелиток. Прогноз по всем благоприятный – тяжелых нет… Так вот, Фейна среди спасенных нет. Себ облазил все, что мог – следы Фейна уходят под завал и обратно не возвращаются…