— А где твой дом?

— У такого же дерева, как вот это вот, дяденька. А ты, собственно, чего такой любопытный? Я тебя тут раньше не видовал, дяденька. Сам-то кем будешь?

— Гость, судя по всему, — задумался Балдур. — Так как земли эти называются, кто в князьях этой вотчины?

— Нет у нас ни князей, ни вотчин. Есть только я и яблони, вот и хожу каждый день собираю что получится и жду.

Балдур не хотел продолжать разговор. Он знал, что всё это лишь дурной сон, очередной трюк его сознания. Шаг назад, который он сделал, готовый вернуться в свою реальность, вырвал из его уст еще один вопрос. Вопрос, которого он сам и не ожидал.

— Чего ждешь?

Мальчик повернулся, и насупился. Он положил лукошко на землю, что моментально утонуло в высокой траве.

— Не чего, а кого, и это не твоё дело, дяденька. Когда он придет, то меня обязательно заберет отсюда. Ведь он меня любит, а я его. Пока что велено мне собирать по яблоку в день, с каждого дерева, так я могу насытиться дожидаясь.

— Может, я тогда тебе помогу? Соберем как можно больше яблок, сочных, наливных, чтобы ждалось вкуснее.

Мальчик резко улыбнулся, но на полушаге отступил, и сдвинув брови, заявил:

— Не-а, дяденька. Сначала назови свое имя.

Мужчина улыбнулся и ответил…

***

— Балдур? Балдур! Да очнись ты!

Грубый и приглушенный шепот Сырника вывел из его из транса. Человек протер глаза и уставился пустым взглядом на свою тарелку, с разбросанными повсюду кусками хлебных корок.

— Что с тобой происходит? — вновь прошептал Сырник. — Какого выпердня меня посадили на этот убогий стул? Я чувствую себя как дитё. А ты знаешь, как я не люблю, когда меня принижают из-за размера. Давай я лучше к тебе на плечо, а Балдур? Эй! Ты слышишь меня?

— Слышу, — сквозь зубы процедил тот. — Не вопи, на нас и так вся местная братия смотрит. Жрать хотел, вот и сиди, как закончится, я первый отсюда ускользну.

Сырник поперхнулся, но сумел прикрыть рот рукой.

— Со мной же ведь, так? Ты же не бросишь меня на потеху этим… живодерам? В кого я только не обращался! То в овцу, то в мужика здоровенного, то в бабу желанную. Балдур? Эй, я с тобой разговариваю!

— Т-c-c! — прошипела Дэйна и кивком указала на князя. — Сейчас ритуал начнется.

В тронный зал вошел пожилой мужчина в цветастых и богатых нарядах дворцового волхва. Он подошел к молодоженам и поклонился. Они коротко кивнули в ответ. Колдун возвысил руки к небосводу и закрыв глаза, зашептал молитвенную песнь.

— Раз вы молчите, я тогда озвучу то, что у всех на уме. Какого пса Солнцеликий один в один, что батька варягов на озере? Как там его, Ратобор?

— Ратомир, — коротко ответила Дэйна. — Ты много времени проводишь в Велпосе и лесах, Сырник. Ратомир и князь, и воевода варягов, что помог нам. Я тоже сначала не признала его в кольчуге и внутренностях рыбьих, но путь был долгий.

— И ты нам ничего не сказала? — звучным шепотом спросил аури.

Она улыбнулась, когда на неё пал взгляд нескольких гостей.

— Я не знала, что ты настолько не знаком с политическим миром Бролиска, да и сам князь своим поступком дал знать, что желает личность свою оставить неназванной.

— Он шутник еще тот, — внезапно вмешался Ярик. — Как ни отчудит, то хохма, и никогда неизвестно, чего от него ждать.

— К слову о неожиданностях, Ярослав. Не соизволишь ли нам рассказать, каким образом тебя половина этого зала знает?

Ярика заданный вопрос не смутил ни на секунду.

— Потому, что я их знаю.

— Ты имеешь в виду Ярослав, — улыбнулась Мира.

— Ну да, говорю же, я их знаю, а Ярослав это я.

Балдур повернулся к Сырнику, и качнув головой спросил.

— Стоит спрашивать?

— Может в другой раз, — маленький Аури покачал головой. — Когда место удобнее будет, а то я чую, что за Ярославом целая басня таится. Как в принципе и всегда.

Волхв заканчивал молитвенную песнь, но Балдур чувствовал, как любопытство прогрызается словно паразит через его грудь и вот-вот вырвется наружу. Перед тем как колдун окончил, и церемония перешла в самый важный и сакральный момент, Балдур успел прошептать мимолетно.

— Так кто ты?

— Я зажиточный купец и искатель приключений, который нанял тебя и всех остальных, — Ярик, словно тюлень, довольно похлопал себя по груди.

— И что это значит?

— А то, что в глазах этих людей, вы мои слуги.

Балдур лишь успел открыть рот, как колдун громко запел «Песнь Славящую» и все присутствующие присоединились к ним. Балдур славил богов как полагается, поэтому выбора между продолжением разговора или важным ритуалом у него не было.

Князь и княгиня Красносолнечного княжества встали. Ратомир Солнцеликий и Елена Родославящая повернулись друг к другу и сделали шаг вперед. Первым начал супруг. Он медленно потянулся к ожерелью из невероятно прочного конского волоса, и на его ладонь скатился одинокий желудь медового оттенка. Ратомир уверенно, но очень осторожно вплел его в золотистые волосы своей суженной. Она улыбнулась и поклонилась. Это была его клятва, его обещание любить и хранить её всеми способами, а также в первую ночь посадить семя будущего сына. Таково требовал обычай Красносолнечного княжества. Каждый, начиная с холопа и заканчивая князем, с отрочества носили желудь на шее, который в один день вплетут в волосы своей суженной.

Слова были бесполезны перед взором богов, как и заученные клятвы. В тот момент, пока новобрачные обмениваются подарками и беззвучными обещаниями, позволялось говорить лишь волхву-ведуну Матери Земли.

Елена Родославящая коснулась кончиками пальцев подарка своего мужа, и на её бархатных щечках заиграл постыдный румянец. На запястье левой руки замерцала красная ленточка с узорами и символами княжества Трилесье. Она аккуратно распутала узелок, и брачная ткань легла на обе её ладони, вытянутые перед собой.

После Елена повернулась к ведуну, поклонилась. Старик учтиво позволил ей нарушить молчание. Женщина подняла голову к богам и, глубоко вздохнув, запела. Супруга медленно обходила вокруг своего суженного и исполняла песнь невесты из Трилесья. Она клялась любить его перед взором богов, хранить семейный очаг, и что одарит мудрым женским советом и лаской. Согревать в холодные ночи разум и тело. Она пела об их детях и детях их детей. Славила Рода, славила Мать Землю, а ежели лихо наступит, она поцелует его и крепко обнимет.

Елена Родославящая обошла Ратомира ровно три раза, заканчивая свою песнь. Она вернулась откуда начала и бережно повязала ленточку на его левое запястье. Традиционно в Трилесье жена считалась левой рукой своего мужа, потому что правой он рубил врага, а левой защищал от него же.

Когда обмен клятвенными подарками закончился, до полноценной супружеской жизни их разделял всего один шаг. Елена в силу своего возраста жутко нервничала, особенно перед таким взрослым, мудрым, опытным и могучим князем. Румянец на её щеках заиграл красным заревом, а глаза предательски заблестели. Ратомир искренне улыбнулся, и резко, совсем бесцеремонно схватил её за талию, затем, прижав к себе, поцеловал. Девушка успела лишь пискнуть, перед тем как ощутить первый поцелуй своего законного мужа. Зал ахнул.

Крупный мужчина с заметным брюхом резко встал. Под его глазами давно проявился хмельной румянец, а из густой и длинной бороды сверкала счастливая улыбка. Он поднял бокал и заметно пошатываясь прокричал.

— Слава! Я князь Доброгост Родославящий, вверяю тебе Ратомир Солнцеликий дочь свою! Слава! Береги её и храни, да и будет у вас дюжина детей! Слава! Поднимайте чарки люди добрые, пейте и гуляйте! Радость нынче в царстве нашем славном! Слава! Слава богам! Слава!

Гул голосов и рокот аплодисментов воцарился в зале. Елена оторвалась от губ своего уже законного мужа, по её щеке прокатилась слеза счастья. Она широко улыбнулась, когда они оба повернулись к гостям, благодаря всех поклоном. Ждать пришлось недолго, как раздался тост еще одного интересного гостя.