— На тот берег? — совершенно невинной интонацией повторил колдун. — Так вам для этого певчий приливов нужен! Без него су… су…

— Су … ? — улыбнулся Ярик.

— Суда! — Наконец смог пересилить себя Вокрут, явно не работая в паре со своим языком и разумом. — Суда без певчих не ходят, правила такие… пра-а-а-вила, да и гневается она сильно… у-у-у-у тс-с-с как гневается.

— Кто гневается? — спросила Дэйна, явно адресовав вопрос старику.

— А? Никто! — на его лбу появилась легкая испарина, а тонкие как тростинки пальцы задрожали. — Горячка белая у колдуна. Говорю же, пьёт, что твой пень, вот и несет бред всякий.

Балдур наконец не выдержал, и схватив колдуна за фанакрин, прокричал:

— Приди в себя, ты певчий! Нам на тот берег нужно. Собирай свои певчие амулеты и ленточки и пулей в корыто, пока я тебе все зубы не выбил!

— Балдур! — рядом с ним оказалась Мира и коснулась его плеча. — Мне тоже не терпится покинуть это место, и клянусь богами, я мечтаю увидеть его рожу в ледяной воде, но это уже слишком. Что на тебя нашло?

Стервятник задумался на секунду. Это и вправду не было похоже на него, терять контроль над собой подобным образом, особенно из-за пьянчуги. Он отпустил колдуна, который выпучив глаза смотрел на человека, а затем сделал шаг назад. Что-то внутри него заставило это сделать, нечто буквально приказало его телу схватить бедолагу и занести кулак для удара.

Момент, за ним другой, и Балдур понял, что ощущения исходят откуда-то извне. Они проникают в него через кожу, воздух с каждым вдохом. Сырник? Они провели вместе достаточно времени, и зачастую могли ощущать сильные чувства друг друга. Нет. Сырник был насторожен, сфокусирован и изучал сторожку своим пристальным взглядом. Опасение, возбуждение, но не гнев.

Значит откуда-то извне. Старик упоминал что их деревня зачарована, возможно проклята, и это каким-то образом частично завязано на певчих. Неужто сам аност и все предыдущие накапливали злость в этой богами забытой деревушке.

— Балдур! — резкий голос Ярика вырвал его из размышлений. — Иди подыши. Я поговорю с нашим любителем острых ощущений.

Мужчина кивнул в ответ. Ему действительно нужно было остыть и понять, что всё же произошло. Он неспешно вышел из сторожки, ровно настолько далеко, чтобы слышать разговор внутри и видеть происходящее. Сырник по-прежнему молчал.

— А вы простите кто? С кем имею честь и удачу иметь дело? — вновь принялся за своё певчий.

— Намного важнее кто ты, — с неисчезающей улыбкой на лице, произнес Ярик, и усадив колдуна, сел напротив него. — Ты ведь Вокрут Ан’Раффэн, профессор института духовных наук и почетный стипендиат академии наук, верно?

— Окончивший с тремя медалями и царским знаком отличия, на секундочку! — докончил тот. — Откуда вы? Мы знакомы?

— Конечно, знакомы! Виделись последний раз, когда ты решил стать певчим приливов. Ты ведь певчий, верно?

— Верно.

— И хороший певчий?

— Один из лучших, почетный стипендиат академии наук и имею три медали и знак отличия! Царские! Простите, я все же не могу припомнить вашего имени и лица не узнаю. Откуда мы…?

— Позапрошлый год, Стрибоговьи скалы, — сказанул наугад Ярик, сохраняя лицо профессионального лжеца.

— Позапро… Стрибогвьи скалы? — Вокрут почесал нос когтистым пальцем, и чуть было не лишил себя зрения, но его вовремя успел поймать Ярик.

— Выпьем!

— Выпьем!

Вокрут Ан’Раффэн осушил свою чарку, и звонко ударив по столу, произнес:

— Ванюша!

— Так точно, так меня и звать. — Широко улыбнулся Ярик.

— А что же ты мой сердечный сразу не представился. Времени сколько утекло, я едва смог тебя узнать. Расскажи, куда тебя дорога повела опосля скал?

Аност резко оживился, а сон как рукой сняло. Он профессиональной точностью бывалого кабачника наполнил два сосуда и протянул Ярику. Оба выпили.

— Давай лучше так. Я тут с товарищами собрался на тот берег, слыхал там кабацкая хорошая есть. Айда с нами, по пути поговорим, а потом хорошо и посидим.

— Певчий покрутил пальцем в воздухе и ответил. — Было бы крайне неразумно отказываться от столь манящего предложения, поэтому как человек ученный, я и не стану. Только вот проблема одна есть, друг мой, чтобы на берег тот попасть, вам нужен певчий приливов.

Мира огорченно выдохнула, и было направилась к выходу, где внимательно слушал Балдур.

— Стечением невообразимых наукой обстоятельств, в том числе чередой моих жизненных выборов, которые совершил ранее, так получилось, что я являюсь одним из них.

— Тогда в путь? — поднял чарку Ярик.

— В путь!

Вокрут резко встал, и тут же сел, огорченно цокнув. Ученый аност, который лишь с виду напоминал обычного пьянчугу, как оказалось, обладает недюжинной силой воли. Вторая попытка, третья, четвертая. На пятый раз певчий пискнул выдохом полным грусти и безысходности, и скрестив руки на груди заключил.

— Прости, Петруша, но я вынужден отказать. Выходить на волны в таком состоянии было бы полной безответственностью и крайней формой отсутствия профессионализма.

— Хорошо, — наконец прервала своё молчание Дэйна. — Здесь мы его не оставим, вдруг будет пить до утра. Старик ты говорил у вас есть постоялый двор?

— Держится еще, божьими лишь усилиями. — Захрипел тот.

— Бросим его в угловую комнату, окна с дверьми забьем, кабачнику велим не наливать ему даже под страхом смерти, а на утро в путь. Нам самим не мешало бы отдохнуть, имея крышу над головой. Петруша, хватай своего закадычного в охапку, а ты старый, указывай, где ваша кабацкая.

***

Балдур стоял не ветхом балкончике второго этажа заведения, которое попросту называлась «Крот». На дворе было затемно, но его все еще не отпускали мысли и эмоции, которые он испытал в сторожке у Вокрута. Они отпечатались тошнотворным привкусом на губах, и никак не смывались, сколько бы он не старался.

Стервятник закинул голову и взглянул на звездное небо. Яркое светило давно скрылось за горизонтом, выпуская на помост большой шар песчаного цвета. Огромное небесное тело, что существовало по соседству с миром, в котором жил человек, было в десятки раз больше. Оно нависало над землей на небосводе и, казалось, тоненькая ниточка вот-вот порвется, и оно по всем своим весом рухнет им на головы. Это могло произойти в любой в момент, но вместо этого, шар бездыханно парил, правя ночным небосводом. Балдур прищурился, ему показалось что он может разглядеть каждую песчинку, каждый камешек на столь титанической планете. Он было протянул руку, в надежде прикоснуться, но лишь жадно схватил воздух, что просочился через его пальцы. В сравнении с подобным гигантом невольно начинаешь чувствовать себя ничтожеством. Не более чем насекомым, что бессмысленно мечется по муравейнику в попытке найти себе дело. Найти себе суть. Все эти мысли, вперемешку с неизвестно откуда вырвавшейся наружу злостью, тревожили разум и прогоняли сон.

— Всё складывается не лучшим образом, не так как мы планировали.

Сырник сидел на балконном поручне и меланхолично ковырялся в зубах деревянным прутиком.

— Было и похуже, — не стал медлить человек.

— Похуже, чем быть в долгу у Серого Волка? Чем носить отметину, от которой за версту пасет смертью? Ты оптимист, Балдур. Хотя может ты и прав. Только в этот раз всё иначе. Не могу понять только как? Отряд весь в сборе за долгое время, теперь самое время пить да танцевать, только вот медовуха не такая терпкая на вкус, да ноги вяжутся в танцах. Ощущение будто…

— Тухло и наиграно, — добавил тот. — Слишком много вопросов, слишком многое происходит, потому что происходит. Только ноги от волка унесли и снова вляпались. Плохо, тухло и наигранно.

— Думаешь кто-то или что-то ведет нас по этому пути? Заставляет ступать на нужные тропы и встречать нужные лица?

— Не думаю, на такое способен только Яруша, но он мне ясно дал понять, что у него есть свой мотив, но вмешиваться не станет. Да и смысла не вижу в встрече с Серым и отлагательством с переправой. Не в его это стиле, слишком…