Однако от неё исходила не только красота, но и нечто, от чего внутри становилось не по себе. Мира инстинктивно захотела отвернуться от неё и не смотреть ей в глаза. Хотелось уйти, и не оказываться в одном помещении с ней. Мира никогда не чувствовала себя так в присутствии кого-либо, тем более в присутствии другой женщины. Ей стало дурно, будто теперь пришло время надругаться над её достоинством, хоть и без поцелуев и крови.
Неизвестная рассматривала лицо и волосы меридинки, словно изучая с повышенным интересом. Она прошлась рукой по кудрявым волосам Миры, как та внезапно отдернула голову и зарычала в ответ. Инстинкт самосохранения включился как никогда. Она всё еще чувствовала дискомфорт от взгляда женщины, и ощущала ауру убийства и насилия, исходящую от неё, но стыд за своё поведение взял вверх.
Никогда она еще не пресмыкалась не перед кем. Не опускала голову, оголяя опасные артерии на шее. В страхе не отворачивалась от противника, что пытается подчинить её себе. Вместо этого она прикусила внутреннюю часть губы, принимая порцию бодрящего адреналина, и собрав достаточно крови плюнула ей в лицо.
— Я отрежу твои губы вместе с языком и скормлю свиночёртам, и, прежде чем они их сожрут, могу тебя заверить, они их вдоволь натрахают.
Неизвестная улыбнулась, обнажая белоснежные зубы с небольшими следами крови Балдура.
— Мира Лунагард. Дочь известного в Велпосе семейства Лунагард, нажившего состоянии на боли и похоти, — внезапно произнесла она.
Её голос казался мягким, насколько могут быть нежные и шелковые шипы прекрасной розы. Она говорила медленно и с расстановкой. Каждое её слово являло собой грацию речи языка, и звучало бы чистой музыкой для многих поэтов и музыкантов. Мира же прекрасно была знакома с подобным родом. Ей немало пришлось наслушаться сладких и заученных речей, чтобы отличить красоту от психической манипуляции, от которой буквально разило холодом и смертью.
— Да неужели? — язвительно заявила Мира. — На боли и похоти?
Семейство Лунагард конечно нельзя было назвать примерными гражданами Велпоса, но, с другой стороны, кого можно было назвать овечкой среди финансовой и политической знати полиса? Основной костяк прибыли приходился на торговлю с Бролиском, склады и ростовщичество, но Мира была уверенна, если глубоко зарыться в купчие книги отца, можно было найти пару моментов, но боль и похоть?
— Что тебе от нас надо? — продолжила Мира. — Не похоже, что ты собираешься нас убивать.
— Знаешь, почему вы здесь? — коротко спросила незнакомка, потирая меж пальцев каплю крови Балдура.
— Что-то мне подсказывает, что ты вот-вот расскажешь, — язвительно ответила Мира, всё еще ерзая и пытаясь освободиться от плена. Она чувствовала, как два клинка давят ей на спину, но добраться до них ей никак не представлялось возможности.
— Вы ведь и вправду считаете, что это божественное воссоединение, — с этими словами, незнакомка в ритуальном жесте, возвела руками к небесам. — Только вы все здесь по одной и той же причине: ложь. Ложь, о которой знают все, кроме Балдура.
Мира усмехнулась. Со стороны для неё всё это походило на монолог обезумевшего убийцы, что старается оправдать свои действия, пустыми предлогами и рассказами. Незнакомка не обращала на пренебрежение выказанное меридинкой и спокойно продолжила:
— Вы ведь ему не сказали? Никто не сказал, я права? — блеснула она краем глаза, поймав на себе взгляд Миры. — Бедный Стервятник, его в очередной раз использовали, а он как послушная зверюшка вывалил язык и побежал, лишь ему махнули рукой. Ты хороша, Мира, я преклоняюсь перед твоим женским искусством соблазнения. Ты держишь милого Балдура всегда на расстоянии вытянутого поводка. Не слишком туго, но и далеко не отпускаешь.
— Откуда ты его знаешь? — не удержавшись, спросила Мира, высказывая наконец явно накипевший вопрос.
— Я и не знаю, — с ядовитой улыбкой двояко ответила та. — Вопрос в другом, как поведет себя Красный Стервятник, когда узнает? Простит ли он тебя, как преданный пёс или возненавидит на веки, наконец сообразив, как вы втроем использовали его все эти годы.
Она подошла к Ярику, и повертев его бессознательное лицо перед собой, продолжила:
— Хоть и есть среди вас исключения, — незнакомка отшвырнула голову Ярика от себя так сильно, что едва не раздался смертельный хруст. — Но и это было не всегда. Так что же, меридинка? — повысив голос улыбнулась та. — Может расскажем ему? Расскажем, как все вы втроем отправились в этот поход, зная, что одному из вас не дойти до конца? Не отрицай, я знаю, что с вами говорил многоликий. Я знаю, это он вас наставил на путь. Что он пообещал, если вы доставите Стервятника мне? Найти сына воительницы? — она грациозно взмахнула рукой в сторону Дэйны. — Излечить одиночество? — повела она на Ярика. — И наделить властью свержения? Показать где находится Сибирус? Ах… именно! Я вижу это в твоём взгляде. Не смотри на меня так, не делай злодейку в вашей выдуманной истории, вокруг которой выстроили песчаные стены самозабвения. Вы сами ко мне пришли, и своим присутствием пробудили древнее Лико. Красный Стервятник ступил за грань бытия и вернулся. Всё это произошло по вашей вине, а мне осталось лишь закончить.
— О чём ты говоришь? Лико проснулось до того, как мы здесь очутились. Собственно, именно из-за этого мы здесь и очутились. В контракте с многоликим не было ничего сказано ни о каких пещерах и культах.
Под эти слова, словно в подтверждение, в помещение зашли несколько фигур, облаченные в длинные мантии с капюшонами и знаками трёх звезд, как на штандартах. Они покорно стояли в стороне, ожидая пока незнакомка жестом не подозвала их к себе. Подойдя, они склонились к её ступням и что-то бурчали. Мира заметила, что выражение лица женщины на мгновение изменилось, и её брови недовольно нахмурились. Меридинка хоть и не знала смысла послания, однако ей доставил удовольствие тот факт, что оно огорчило тюремщицу.
Всего лишь одним движением пальца фигура взорвалась словно переспелый помидор, орошая кровью и внутренностями рядом молящихся. Именно так это выглядело, группа преданных фанатиков принесли новости, и молились на лик госпожи, в надежде прожить еще один день. Вдруг незнакомка недовольно повернулась к Дэйне, и быстрыми шагами направилась к ней.
В груди Миры тревогой застучало сердце, когда готовишься к чему-нибудь ужасному. Незнакомка подошла и одарила пощечиной лицо спящей Дэйны, а второй рукой когтями впилась в брюшную полость воительницы. Даже без сознания Дэйна едва слышно застонала, а по руке неизвестной потекла тёплая кровь.
— У-а-а-а! — закричала Мира. — Это так ты сражаешься? Отпусти меня, и покажу тебе что значит быть воином.
— Госпожа! — послышался писклявый и очень знакомый голос.
— Что?! — слегка повысив голос ответила та.
— Выполз паскудный предатель, — сквозь зубы процедила Мира.
Шарообразный карлик с глазами бусинками, чавкая гнойниками своего тела показался в комнате. Он тут же приметил Дэйну, Ярика, затем Балдура с Сырником, а когда взгляд упал на мерединку, маленькие глаза раскрылись так широко, как могли. Он засеменил в сторону, стараясь отдалиться от неё как можно дальше. Ведь ему казалось, что своим взглядом она попросту заставит перестать его существовать.
— Госпожа! Прошу простить своего верного раба! — зашлепал он губами. — Никчемный раб потерялся, никчемный раб пытался найти вас, но никчемный раб совсем бесполезный.
— Надо было дать Балдуру вырвать тебе сердце! — прокричала Мира. — Коклоток!
От этих слов трусливый мясной шар еще больше попятился в сторону, пока наконец не упёрся в стену. Он медленно, вымаливая прощение и стараясь не встречаться взглядом с меридинкой, затрусил к своей истинной госпоже. Он пресмыкался пред нею, целовал и облизывал ей пальцы ног, пока она молчаливо и высокомерно смотрела на него. Еще некоторое время она терпела его поведение, а после чего отринула его ногой и взмахнула пальцами.
Тучное тело карлика воспарило перед ней, а сам он размахивал сосисочными ручками и мясистыми ногами. Существо беспомощно смотрело на свою госпожу, а в его взгляде читался неподдельных страх и надежда на прощение. Женщина покрутила карлика перед своим взглядом, а затем из-под её рукавов потянулась едва заметная дымка тёмного оттенка. Карлик задергался еще сильнее, прежде чем она проникла в его маленький и кривой нос.
