Что это? Откуда такая ярость? Среди её жертв были и те, что не собирались расставаться со своей шкурой без схватки, но такой неистовости?! Такой она не видела даже свою госпожу.

Она надавила сильнее на голову, желая выдавить тот самый глаз, а затем размозжить его по полу. Как он посмел? Как он смотрит на меня? Как он всё еще жив?

Человек выхаркнул болотную массу и криво улыбнулся.

— Балдур! — заорал Сырник во весь голос. — Вставай, паскуда прокаженная!

Она не выдержала. Женщина занесла револьвер человека над ним и, стиснув зубы, нажала на курок. Револьвер ревел до тех пор, пора сухим стуком не прозвучал боек оружия.

***

Уже ставший привычным шум морским волн, что бились о камни, у самого берега остались позади. Бесцветное солнце в своем зените нещадно припекало в спину, а шершавый песок хрустел под ногами, растираясь об асфальт.

В который раз оказавшись в этом месте, Балдур, открыв глаза, сразу сорвался с места. Он в мгновение покинул берег, пока песок вновь не пытался им овладеть. Обрывистые, словно вырванные из земли сорняки, дома так же парили в воздухе, разваливалась слой за слоем.

Он чувствовал чьё-то присутствие. Яркое, звонкое и острое ощущение разрывало его изнутри и направляло компасом к неизвестной цели. Балдур оказался среди пустых улиц полиса, правда не мог сказать какого именно. Он мог поклясться, что когда-то бродил среди этих улиц. Он узнавал камни, помнил травинки, но память об этом месте, зарылась глубоко в недрах его сознания.

В момент перед ним буквально обрушилась с небес одна из построек. Обычный жилой двухэтажный дом с потёртыми временем стенами и выбитыми ветрами окнами. Балдур, не задумываясь, выбил плечом дверь, благо старый замок давно проржавел и буквально сыпался в пыль.

Воздух был спёрт от прелости и плесени. Старая мебель вывернута наизнанку и разбросана по всему этажу. Мясистые стебли папоротника прорастали сквозь деревянный выцветший паркет. В углу комнаты покоилось выбитое из рамки фото семьи, лица которых не были ему знакомы.

Балдур ощутил, как внутренний компас вновь зашевелился, и беззвучный голос позвал его издалека. Не раздумывая, он побежал, выпрыгивая через открытое окно. Дома одни за другим стали рушатся и падать на землю. Ему приходилось уклоняться от булыжников, острых камней и стекла, в то время как осколки по новой «заселяли» опустевший полис-призрак.

Стервятник бежал, нёсся со всех ног, перехватывая дыхание на ходу, словно за ним гналась волна смерти колоссальных размеров. Казалось, еще немного и лесной падальщик расправит крылья и полетит. Сам же Балдур не ощущал никакой опасности, и даже если бы за ним действительно гналась волна, он бы, скорее всего, не обратил на неё внимания. Сердце человека хоть и барабанило, но барабанило ритмично. Зрачки были расширены, но не залиты кровью или страхом. Он гнался за тем, о чём и сам понятия не имел. Он не знал, что преследует и самое главное зачем? Единственное, что крутилось в его сознании, это то, что он должен добраться этого места, как можно быстрее, иначе случится непоправимое.

***

Убийца самодовольно и с чувством исполненной мести, саданула ботинком по тому, что осталось от головы Балдура. Не успела она обернуться и оценить реакцию на лице Сырника, как мимо неё словно пронеслась пуля. Женщина с удивлением на лице, утерла выступившую кровь на щеке и бросила яростный взгляд в ту сторону, где переливался всеми цветами Сырник. Окружение продолжало изменяться, приобретая всё более мрачные оттенки. В воздухе нависла атмосфера больного и извращенного сознания, что работал на холсте реальности выплескивая всё своё безумие. Пульсирующие вены, пронизывали гротескную плоть, что стелилась по стенам, порождая новые полипы и гниющие опухоли. Последние, набухая лопались с отвратным хлюпаньем, выплевывая жидкость цвета гнили, с множеством зрачков и рудиментарных отростков.

Убийца заметила, что Сырник освободился от незримых оков, но самое важное, он сумел хоть и не побороть, но подавить свой животный страх пред могильным светом. Поток едкого тумана из рукава стервятничьего плаща женщины прекратился, и она, сложив пальцы в знак, направила свистящую волну могильного света в сторону Сырника. Убийца ощущала, что маленький аури каким-то образом овладевает неизвестной силой с каждым моментом всё больше и больше. Она не хотела признать тот факт, что какой-то ручной зверь, возможно представит для неё опасность. Она не позволит, не подведёт госпожу, даже если придется вернуться с двумя трупами в виде подношений.

***

Пробираясь сквозь каменные джунгли, что буквально росли на глазах и сыпались с небес, словно безжалостный град, Балдур слышал отголоски чужой битвы. Приглушенные слова, что пробивались сквозь толстый кокон, разделяющий сон и реальность. Перед ним возникла стена, в которую он чуть не влетел на полном ходу. Ему удалось остановиться и обогнуть её, так как перепрыгнуть не было возможным.

Балдуру показалось странным что, миновав преграду, он словно оставил позади нечто важное. Нечто, о котором он по неизвестным причинам жалел. Мелкие осколки камней хрустели под ногами, а стебли растений, что проходили свой цикл жизни и смерти за считанные секунды, путались и мешались.

Перед ним возникла еще одна стена, вдвое выше и шире. Он вдруг ощутил, что реальность, какой бы она ни была, старается замедлить человека, и что слишком уж сильно он желает добраться до своей цели. Всю свою жизнь Балдур проводил в моментах между бегством и сражением. Он выживал как мог, во многом благодаря его опыту, знанию, команде и верному револьверу. Хотел бы он вновь, ощутить рукоять своего оружия.

***

Могильный свет окутал аури и пытался пробиться внутрь смертельными жалами. Сырник всё еще сидел, свернувшись комочком, будто стараясь спрятаться или склонившись в обращении к богам. Женщина стиснула зубы и выпустила новую волну. Свет переливания шерстки аури, заставлял нечто внутри него постепенно сжиматься от ярости и гнева.

***

Должно же быть что-нибудь? Хоть что-нибудь, что поможет ему. Балдур приближался к стене, но всё что он ощущал — это безысходность. Да, она была вдвое выше и шире и ему удалось бы обогнуть и её, но сколько таких стен будет впереди? Дома? Небоскребы чем были так знамениты полисы? Горы? Океаны? Что встанет на его пути, прежде чем он доберется до так называемой цели? А может и стена вовсе не реальна? В подобном месте тяжело было использовать рациональность разума. Она становилась всё ближе, и времени на раздумья было всё меньше.

Он никогда не ощущал подобного, но испытывал это каждый раз. Со змеиных пастей на левой руке побежал дух. Высококачественный, с которым ему приходилось работать всего несколько раз в жизни. Балдур попытался понять, откуда же он исходит? Он не поглощал дух, да и не из кого. Были ли это отголоски ранее собранного с Сырника? Он не исходил изнутри человека или от окружения, как это делают те, что не клеймены проказой. Это чувство больше было похоже на прикосновение, на дар, на очень дорогой его сердцу. В тот момент, его разум проснулся.

***

Жала сменились на языкастые змеиные пасти, точно такие же, что носил каждый стервятник. В момент, когда они должны были вцепиться ядовитыми клыками в мягкую плоть аури, тот превратился в дымку, и с легкостью миновав выпад, обратился. Из маленького комочка тумана, с рёвом дикого зверя вырвался бурый медведь. Его густая шерсть, увешанная ликами и амулетами богов, пахла смертью. Когти и пасть тянулись к плоти, которую ненавидели всем своим естеством. Сырник обрел свою форму, и был полон ярости.