Он молча подошел к разделочному столу и сдернул прочь выцветшую занавеску. Сырник почувствовал, как внутри всё начинает сжиматься, словно в тисках неведанной силы, но не мог понять почему. По какой причине это с ним происходило? Как он заметил взгляд Балдура. Таким он стервятника еще никогда не видел.

Ожесточенный, полный ярости и безумия взгляд. Аури слышал, как тёрлись в труху его зубы, а челюсть вот-вот треснет. Всё тело человека было полно напряжения и злости, что не предвещало ничего хорошего. Сырник еще раз осмотрел каменную глыбу, что была очень похоже на алтарь подношений, с высеченными рунами на ней. Последние, к слову, отличались высоким мастерством, и тускло блестели серебристыми огоньками.

— Если со мной что произойдет, обещайте, что заберете Сырника и уведете отсюда как можно скорее.

— Балдур? — первая подошла Дэйна. — О чем ты говоришь? Мы уйдем отсюда все вместе.

Стервятник некоторое время стоял неподвижно, а затем обернувшись продолжил с совершенно серьезным выражением лица:

— Обещай мне Дэйна, все вы. Если меня поймают или убьют, вы грудью ляжете, но Сырника выведете из этого места. Нас не должны схватить обоих, ни при каких обстоятельствах.

— Думаю пришло время всё рассказать, Балдур, — Мира произнесла слова, как можно более мягко и без давления.

Стервятник в пол глаза посмотрел на Сырника, что также был озадачен не меньше других, хоть и сам уже постепенно складывал кусочки мозаики воедино. Балдур сохранял молчание, и судя по его твердому выражению лица, делиться он не собирался, как внезапно от ноши откровений его избавил Сырник.

— Так значит, тут ты меня и нашел.

Лица у остальных растянулись в гримасах удивления, в то время как Балдур отвел взгляд в сторону и продолжал молчать. Сырник продолжил.

— И здесь же ты получил ту самую рану, что никак не заживает. Скажи мне Балдур, это было до или после.

Он сохранял молчание.

Мира подошла к человеку и взяла за руку, а на лицо положила ладонь. Она, крепко сжимая запястье стервятника проговорила:

— Это правда? Поэтому тебя тот зверь узнал и охотился? По той же причине, как только мы оказались здесь, ты ведешь себя словно топор встал посреди задницы?

— Балдур, она права, поздно уже из себя строить таинственного, мы имеем право знать, — вмешалась Дэйна.

— Да что вы прикопались с расспросами! — поспешно вставил Ярик. — Видно, что не хочет рассказывать! Вот и не спрашивайте, а то развели здесь раны старые теребить, будто мы в кабацкой и уже третья бутылка кончается.

— Ярик, образина! — упрекнула его Дэйна. — Если Балдур знает что-нибудь, что нам поможет…

— Этой осенью ровно двадцать лет, как я нашел Сырника на одном из таких алтарей, — внезапно раздался голос сборщика. — Моя четвертая вылазка, еще до отряда. Не помню, как уснул посреди долины Трёх Прудов. Очнулся в подобном месте. Мне удалось выбраться и сбежать, остальное неважно.

Все молчали, лишь Коклоток перебирал костлявыми пальчиками, что-то бурча себе под нос.

— На кой чёрт ты им сдался? — вдруг прервала тишину Дэйна.

— Не знаю, — коротко ответил Балдур. — Но я вижу, что они не остановились.

— И кто это «Они»? — ехидно поинтересовался Ярик.

— Сервинисты, — объяснила Мира.

— Большой бабайка? Я думал это детская сказка, да полисовская легенда.

— Как видишь нет. Это вполне настоящее общество самых ублюдских и мерзких бабаек. Пыточники духа, как бы их назвали волхвы. Занимаются всем, что запретили полисы и Бролиск. Истинный набор извращенных умов и, судя по всему, Велпос является одним из главных спонсоров.

Дэйна сделала несколько шагов, описывая могильник и повторила свой вопрос:

— Балдур, с чего ты взял…

— А ты загляни в яму, — не давая закончить, указал пальцем на яму Балдур.

Дэйна и Ярик, подошли к краю глубокой дыры, наполненной трупами и, корчась от запаха, присмотрелись. Коклоток перестал считать, поэтому молча стоял, хоть на его лице и выступили пульсирующие жилки.

— Сборщики, очень много сборщиков, — наконец заключила Дэйна. — Не все, но прилично. Откуда такая заинтересованность в стервятниках?

— Не знаю, — вновь ответил человек.

— Молодые совсем, эх, — продолжила она. — И зимы не отходили на сборы, — Дэйна сделала паузу. — Я от Опаловой и Черного, давно ничего слышала, да и в коллегии они не появлялись.

— Они-то уж точно в эту яму бы не угодили, — поспешил успокоить её Ярик. — Да и вряд ли бы попались, опытные и хитрые уж.

Вдруг мимо них прошел Балдур без Сырника на плече. Стервятник, не раздумывая, спрыгнул в яму, и под его весом раздался хруст костей и чавканье плоти.

— А Красный я смотрю, туда и сам добровольно лезет, — попытался отшутиться Ярик. — Мародёрим уже?

— Мне оружие починить надо, — ответил тот, совершенно холодным тоном. — Патроны нужны, мёртвым они не к чему.

Балдур практически никогда тесно не общался с другими коллегами и старался не заводить дружбы в цеху. Это помогало не выдавать своих путей, а так и жить было легче. К счастью одних, и сожалению других, молодые сборщики редко протягивали до пяти зим. Многие оказывались в пасти зверя, разорванные на части или спивались и попадали в долги, поимев первые деньги. Некоторым лишь удавалось задержаться в этом деле настолько долго, чтобы подумывать о возможной отставке. Самых известных в Велпосе было четверо, что среди других сборщиков получили свои известные прозвища. Однако он не мог не почувствовать себя неуважительно, обирая главное оружие стервятника таким образом. Он закрыл глаза и восславил богов, надеясь, что для них они существа обычные, как и прокаженные, получат своё место за священной речкой.

— Отверженный, — наконец не смог сдержать в себе Коклоток. — Отверженный!

— О чём ты там мямлишь? — спросила его Мира.

Карлик подбежал к Мире, и упав ей в ноги, залепетал:

— Великодушная и благородная госпожа, молю вас, заберите несчастного раба с собой, не оставляйте здесь! Раба если поймают, то убивать не станут, а истязать будут до скончания жалкой жизни раба!

Мира подняла его на ноги, и переспросила:

— Да о чём ты?

— Отверженный! Отважный и могучий господин, оказывается Отверженный!

— Не, мелкий, он прокаженный, слова путаешь, — попытался вмешаться Ярик, и тут же получил оплеуху от Дэйны.

— Тот, что смог сбежать, клейменный её кинжалом! Единственный, что избежал её прикосновения! Отверженный!

— Многовато ты знаешь для раба, — в этот раз не остался в стороне Сырник, приводя тело и сознание в норму.

Он подошел к Коклотоку, которому было не привычно смотреть в глаза кому-то сверху вниз. Сырник внимательно осмотрел карлика, почесывая жиденькую шерстку на подбородке.

— Балдур сказал то же самое, — ухмыльнулась Мира.

Сам же стервятник через некоторое время, с помощью крепкой руки Ярика, вылез из ямы и молча принялся мастерить на том самом камне, что напоминал алтарь. По кармашкам заранее он распихал так же найденные патроны, к сожалению, их было всего несколько. Неоперенные стервятники, еще не получив свои крылья, ходили на сбор без револьверов, и должны были доказать, что стоит на них тратить железо.

Сборка оружия для него была таким же ритуалом, как и утренний душ. Зачастую Балдур, просыпаясь, первым делом проверял револьвер: разбирал, собирал и начищал. Еще в годы обучения ему накрепко вбили в голову, что оружие стервятника дороже жизни самого владельца, как в буквальном, так и в переносном смысле. Перестать или забыть заботиться о личном револьвере, разрешалось лишь одному типу сборщиков — мёртвому.

Балдур нашел в этом процессе своего рода успокоение и отчуждение от внешнего мира. Он с хирургической точностью и ловкостью орудовал частями, при этом уходя в некий транс размышлений. Так же случилось и тогда. Окружение потеряло свою красочность, а голоса сливались в белый шум, оставляя наедине Стервятника и его револьвер.

На мгновение его посетила мысль, что возможно это всё. Это конец его путешествию. Быть может боги уготовили ему именно такую участь, ведь в конце концов, как сборщик, он прожил достаточно зим. Да и часть души человека, если такая имелась у прокаженных, на удивление, смирилась. Одно только давило внутри: Сырник. Ему будет чертовски не хватать сварливого аури у своего левого уха.