Чёрный атаковал первым. Двигался он намного более опытно и разумнее остальных. Прикрывал бока, не бросался по чём стоит с диким воплем и не отрывал взгляда от меридинца. Вот только как он проворонил лазутчика, и в первую очередь подумал на своих? Видимо в командирах ходит первый раз, до этого был простым ухорезом.

Вожак взмахнул мечом, оставаясь на безопасном расстоянии от ножа. Сделав шаг назад, Пилорат понял, что эта битва обретает совсем иной оттенок. Тоненькая, словно иголка, но ужасно обжигающая стрела льда чиркнула по его щеке, оставляя порез. Мужчина понял, что Чёрный промахнулся или неверно рассчитал пропорции великана. Он метил в шейную артерию. Похвально, ухорез явно знал куда бить. Во второй раз он вряд ли промажет, поэтому рисковать не стоило. Отправить на тот свет девятнадцать человек и пасть от последнего было настолько глупо, что Пилорат даже не хотел думать об этом.

Меридинец также попробовал воспользоваться духом, но максимум, что смог из себя выдавить, это тухлую искорку на кончике пальцев. Сказывалась усталость, и тот факт, что он не ел уже почти вторые сутки. В подобных условиях организм всегда блокировал дух и сосредотачивался на более базовых и важных функциях. «Значит нож. Холодная сталь никогда не подводила».

Чёрный вновь сделал ложный выпад и метнул еще одну. В этот раз он попал бы куда метил, только вот Пилорат видел его каждое движение и предугадал его действия. Меридинец видел, как закручиваясь, его рука направлялась к телу мародера. Видел, как глаза будущего трупа постепенно обретают тусклый и блеклый оттенок прожитой жизни. С удовольствием наблюдал за тем, как надежда вместе с духом покидает Чёрного. Двадцатый…

Так ему показалось, как внезапно его скрутила боль в районе живота, именно в том месте куда похоронил княжеский клинок Стервятник более почти три месяца назад. Резкая судорога буквально охватила тело Пилората, превращая его словно в огромное бревно. Ему ничего не оставалось как беспомощно рухнуть на Чёрного, что, судя по всему, уже попрощался со своей жизнью.

Получив второй шанс, вожак сначала не поверил своему счастью, а затем принялся лупить меридинца по бокам, что есть сил. Благо при падении тот смог выронить меч, и придавленным наковальней он не смог до него дотянуться. Тут Чёрный собрал еще одну иглу, и она со свистом вошла в бок. Пилорат зарычал, но сдвинутся с места так и не смог. Он ощущал каждый удар. Чувствовал, как игла продирается сквозь мышцы и тянется к органам. Вожак всеми силами пытался освободиться от оков и со всем рвением лупил кулаком, будто загоняя её всё глубже и глубже.

Меридинец всё же смог сдвинуться немного, подставляя здоровое место для удара, как почувствовал иглу, что переломилась от натяжения его мышц. Боль отрезвляющим тоником ударила в мозг, возвращая ему контроль над телом. Легкие вновь заработали и Пилорат вдохнул, как новорождённый младенец. Глубоко, уверенно и жадно. Вожак это тоже почувствовал и задергался сильнее.

Пилорат пару раз ударил его локтем в нос и челюсть, откуда обильно потекла кровь, а зубы забились в гортань. Чёрный дергал руками и ногами, цепляясь за всё, что только можно, и отчаянно пытался ударить мужчину. Меридинец, тяжело дыша, ощутил, как с испарины на лбу обильно застучали капли пота. Он вогнал пальцы глубоко в почву, и могучей грубой, шершавой рукой придавил её к лицу Чёрного.

Тот не просто заорал, а визжал, будто ему внутренности раскаленной кочергой выдергивают заживо. Пилорат собрал остатки духа и прижал сильнее, чувствуя, как капли осушают жирную землю, проникая в нос и рот перемешиваясь с кровью. Чёрный еще некоторое время барахтался как каракатица на раскалённой сковороде, а затем издав последний вдох, умер.

«Двадцать. Теперь точно двадцать».

Пилорат оттолкнул бездыханное тело прочь и сам повалился на спину, пытаясь отдышаться как следует. Он смотрел на ночное небо с абсолютно пустым разумом. Сладкая тишина и покой были единственными гостями в его голове, и никакие чувства не тревожили его душу. Кто-то еще поскуливал вдалеке и ядовито ругался. «Сами подохнут», — заключил для себя мужчина, как внезапно в уголке губ зародилась улыбка. Она постепенно нарастала пока наконец меридинец не начал смеяться. Точнее сказать заливаться хохотом.

Это происходило непроизвольно, но возможно от того факта, что ему всё-таки удалось выжить и расчистить путь для маленькой и старика. Он повернулся и похлопал по плечу мёртвого Чёрного, будто благодаря за его смерть, а затем держась за живот встал на ноги. Пилорат окинул взором место битвы и бесчисленные тела павших. Смола всё еще горела у стойла и наполняла воздух едкой темной гарью.

Надо убедиться, что проход будет безопасен и добить выживших. Всё же он решил не рисковать. Меридинец поднял свой нож, вытирая рукоятку и клинок о кожаный доспех одного из Чёрных: «Так хоть на что-то сгодились». Прежде чем он сделал шаг, раздались крики пленниц. В горячке боя и расслабляющей эйфории после, он совсем сумел позабыть о двух выживших женщинах, что были древолюдками, которых едва не постигла участь третьей бедняжки.

Они с надеждой кричали и вопили, пока еще не разобравшись, явился ли это их спаситель или впереди их ждут новые муки. Пилорат медленно, не спеша, развалистой походкой подошел и разрезал путы. Та, что носила под сердцем, была бледнее снежной бури, однако всё еще держалась за жизнь ради нерожденного дитя. Вторая прижималась к столбу, будто отказываясь стать свободной, но на самом деле она боялась Пилората не меньше Чёрных. На её глазах он резал, убивал, душил и топил.

Меридинец решил их забрать с собой, авось Семирод сможет выходить, не бросать же их вот так вот. Так прижилось, что, к счастью, всегда прилагается беда. Роженица схватилась костлявыми пальцами за скользкие плечи меридинца и потеряла сознание. Крови не было, значит дитя в порядке, просто вымоталась бедняжка.

— Я не причиню тебе вреда, — попытался уверить вторую тот. — Если позволишь, я вас обеих отведу в безопасное место, в моей компании путешествует волхв, он поможет. Оставаться здесь крайне глупо.

Она и не спорила, на удивление мужчины она сама смогла встать на ноги и прижаться плечом к нему. Пилорат взял на руки роженицу и успел сделать всего три шага, как стрела глухим ударом вонзилась у него под ногами. «Двадцать один? Не может быть! Где он прятался все это время? Он осмотрелся по сторонам, второй стрелы не последовало. Значит предупреждение. Этого он и боялся».

Вдруг со всех сторон послышались шаги. Твёрдые, уверенные, совсем не как у этих мальцов. Из тьмы появлялись силуэты, которые постепенно приобретали очертания тел и одежды, лишь лица так и скрывались в тени. Пилорату не нужно было видеть их, чтобы понять кто это были. Боги может и были на его стороне, но как уже было сказано, над счастьем всегда нависает беда. Как и почему, было уже не важно. Крики, огонь от саботажа или просто время неудачное. Три дюжины матёрых Чёрных приближались к нему, и отнюдь не с хлебом и солью.

Пилорат закрыл телом древолюдку, и пытался понять, что ему делать дальше. Однако как он не смотрел, и о чём бы не размышлял, вариантов он не видел. Единственный способ избежать смерти, это бросить обеих и рвать со всех ног через тьму, надеясь, что боги защитят его от стрел. Даже в этом случае ему придется оставить Маруську и Семирода, и увести погоню как можно дальше. Он не был уверен, что тело ему позволит, да и совесть на отрез отказывалась бросать их, особенно после того, как женщина прижималась к его плечу, роняя тёплые слезы.

— Гой еси, воин, — раздался мужской бас из тьмы.

— Иди к чёрту, — инстинктивно выпалил тот.

Вторая стрела приземлилась у его ног. «Бьёт кто-то меткий, как только повернусь спиной, сразу вонзит», — подумал про себя меридинец.

— И кем таким будешь?

Голос полувеликана становился всё ближе, пока Пилорат не смог рассмотреть его хорошенько. Бледная кожа, глубокие шрамы бороздами красовались на его лице, даже под толстым слоем смолы. Длинные чёрные волосы, заплетенные в косы, и пышная борода.