— Подарки судьбы сегодня никак не кончаются! Неужели тот самый вивианец, которого так долго искала моя тайная служба, явился ко мне сам, дабы пасть от моей руки?! Жаль, не предупредил, а то бы и я для тебя плаху подготовил!

Я открыл глаза, не сразу осмыслив, о чем он говорит, а повернув голову к площади, понял.

Таламур не казнил нас потому, что увлекся новой жертвой и ему стало не до того.

Дэймос, успевший расправиться с гвардейцами, стоял в десятках метрах от эшафота, выпрямившись, скинув с головы капюшон. Он любезно позволил королю узнать его. И теперь будто бы тоже наслаждался собственным звездным часом, дерзко крикнув Таламуру:

— Я от тебя и не прятался, самозванец! Просто твои ищейки, как и ты, не способны видеть дальше собственного носа. Не беспокойся, плаха не понадобится — я пришел, чтобы забрать свой меч, а если между делом, убью и тебя, буду только рад.

Лицо Таламура исказилось в гримасе неконтролируемой ярости, губы приподнялись, обнажая зубы.

— Да как ты смеешь, ублюдок! — Он нетерпеливо махнул трясущейся рукой гвардейцам на возвышении. — Лучники! Бей!

И через мгновение на Дэя градом посыпались стрелы. Они летели как озверевший пчелиный рой, темным облаком закрыв серое небо, сотней готовые вонзиться в тело одного человека.

Заметивший это, вивианец, проворно опустился на одно колено и прикрыл руками голову, в надежде, что плотная кожа куртки убережет его от стрел. Но когда, спустя несколько мгновений, ни одно острие так его и не задело, он удивленно глянул в сторону постамента, не понимая, что произошло.

Зато я понял, потому что видел, как только что сотня стрел мгновенно сгорела, обуглилась прямо на лету и осыпалась с неба черным, кружащимся в воздухе пеплом. Он смешивался с мелкими снежинками, только что начавшегося, снегопада, которые таяли, не успев коснуться брусчатки и досок постамента.

Оглядевшись в поисках причины такого зрелищного маневра, я увидел, как Таур-ан-Фарот, чья голова все еще лежала на первой плахе, опускал, поднятую до этого руку. Он обмяк, захрипел, а глаза стекленели с каждой секундой. Свергнутый монарх что-то бормотал, но я не смог разобрать ни единого слова.

Учитель рассказывал мне, что у короля имелся дар магии огня, но настолько слабый, что это не принято было афишировать и, тем более, обсуждать при дворе. Но даже самый слабый чародей мог вызвать мощный магический всплеск, использовав для этого, помимо имеющегося у него резерва, собственные жизненные силы. Выгореть дотла, но сделать это ярко и эффектно.

Таламур развернулся к отцу, медленно, недоверчиво склонив голову к одному плечу. Глаза его блестели от звериной неконтролируемой ярости.

— Почему?! — Оглушительно проревел он, но Таур-ан-Фарот не мог и не хотел ему ответить. Последние силы покидали его вместе с жизнью и жить бывшему королю оставалось лишь несколько минут.

Оставалось бы. Если бы его сын не выхватил из ножен меч и, с громовым «рррраа» замахнувшись из-за плеча, одним ударом собственноручно не отсек ему голову. Она упала на постамент с глухим звуком, заставившим меня судорожно сглотнуть и отвернуться.

Небольшой шар, с мутно-красной дымкой внутри, отделился от груди погибшего короля. Взлетел в воздух и втянулся в грудь Таламура, заставив того довольно ухмыльнуться.

— Плевать! Я и сам тебя убью! — Выплюнул он. — Отойди, Рецессиус!

Отцеубийца оттолкнул с дороги мага, собиравшегося помочь, спрыгнул с постамента и побежал навстречу Дэймосу. Бежать пришлось не слишком долго, поскольку вивианец и сам несся к нему, набирая скорость, будто намереваясь в прыжке отсечь противнику голову.

Лезвия их мечей с оглушительны звоном скрестились в двадцати шагах от нас, и началась битва, вмешиваться в которую никто не решался.

Это был бой двух, равных по силе, противников, кружащихся друг напротив друга и наносящих тяжелые удары. Уворачивающихся. Парирующих и блокирующих опасные и смелые выпады. Подсекающих и отбивающих. Выискивающих слабые места, чтобы бить именно в них.

Таламур был взбешен и бился с остервенением, то и дело, рыча и громко выдыхая, сверкая полным злобы взглядом.

В противовес ему Дэй не терял сосредоточенности, собранности и был предельно внимателен. Он словно предугадывал каждый шаг недруга и не боялся взбесить его еще сильнее.

Огненная магия арссийца уравновешивалась драконоборческим даром вивианца, вовремя исчезавшего в тех местах, в которые через мгновение ударяли боевые заклятья.

Снег усилился и теперь на брусчатке образовалась неприятная скользкая субстанция, делающая бой не особенно удобным, но не явившаяся поводом для того, чтобы хоть один из противников решил сдаться.

— Ты проиграешь! — Злобно рычал Таламур, делая два широких шага и нанося один косой удар. — Я слишком долго ждал, но сегодня убью тебя и казню всех, кто сомневается в моем праве на престол Терра Арссе!

Но Дэй, сделав стремительный рывок, с легкостью ушел от просвистевшего рядом лезвия Кристального гладиуса.

— Даже если и так, это не сделает тебя меньшим самозванцем, чем ты являешься, — насмешливо ответил он.

— Кто бы говорил! Бастард неудачника и вивианской подстилки!

Дэймос, нахмурившись, ударил противника ногой в живот, заставив отшатнуться. Льдинки с ботинок вивианца долетели почти до постамента, разбившись у его основания.

— Ты жалкий идиот! Из тебя никогда не выйдет достойного правителя!

Огненный шар Таламура пролетел совсем рядом с плечом Дэя, вспыхнув на брусчатке, в том месте, где, к счастью, не было людей. Зрителей на площади к этому времени уменьшилось, примерно, вдвое.

Небо стало еще темнее, и полдень напоминал вечерние сумерки. Снег сыпался с высоты, не переставая.

А на противоположном краю площади, словно волки, поджидающие добычу, расположились вивианцы, внимательно наблюдавшие за происходящим. Мне не было видно, сколько метров их переправа не достает до нашего берега, но казалось, что еще немного и они ворвутся на площадь.

Но почему-то не врывались, хотя, если они пришли спасать Дэя, то почему еще не спасли? Ему сейчас очень не помешала бы помощь армии собственного королевства. Пользуясь занятостью нового сумасшедшего короля, она могла бы даже попытать счастья в захвате власти в Терра Арссе. Но вивианский король все еще чего-то ждал. Вопрос в том, чего именно?

Все, кто находился на площади, тоже внимательно наблюдали за битвой, в которой Дэймос казался более везучим и изворотливым. Но будучи вивианцем, которых народ заведомо не любил, он не снискал себе много сторонников.

Поэтому толпа, не понимая сути поединка, поддерживала, и без того воодушевленного, нового короля. И когда один из огненных шаров Таламура опалил плечо светловолосого, со всех сторон посыпались победные крики «так его!» и «да!».

А я стиснул зубы в бессильной злости на идиотов, которые не понимали, сколько крови принесет им правление того, за кого они так преданно болели. Хотелось крикнуть им «Прекратите! Ваше благополучие ему безразлично!». Но я молчал.

Тэт, которая точно переживала как раз за Дэя, ахнула, а потом издала слабый стон, заставивший меня повернуться к ней.

От пальцев рук Пятой Следующей, по всему ее телу медленно растекалось пламя, заставляя ее болезненно морщиться. С каждым мгновением, огонь отвоевывал себе все больше и больше.

Палачи и гвардейцы трусливо отскочили назад, боясь обжечься, а девушка поднялась на ноги. Пламя обожгло тесемки плаща, заставив его соскользнуть на доски эшафота.

Дремавшая столько лет, магия, поглощала Тэтрилин целиком, приподняв на несколько сантиметров над деревянным помостом.

На какое-то время она стала новым объектом для пристального внимания толпы, горя, словно факел. Даже Дэй и Таламур отвлеклись от битвы.

— Кажется, Гхара сегодня мне благоволит! — Обрадованно выкрикнул новый король Терра Арссе. — Когда погибнет Пятая Следующая, я стану еще сильнее!

— Если я не убью тебя раньше! — Отозвался Дэймос, снова, с остервенением, ударяя мечом, но Таламур ловко предугадал угол удара и уклонился.