– Я ведь ничего такого не делал…

– Ты был рядом и во всем меня поддерживал, дал причину пожить ещё немножко. А о большем такая старушка, как я, и не могла мечтать.

– Это вы мне очень помогаете. Ваша забота, да даже ваши пироги...

– Уж не помню, когда я их последний раз пекла. Это ведь наши семейные рецепты. Дни рождения, праздники, просто семейные посиделки. Я столько раз их делала, а потом… – Вегидо остановилась. Её взгляд был рассеян и слегка мечтательным. Она блуждала где-то в своих воспоминаниях, хороших и тёплых. – Когда я сделала пирог для тебя, я так обрадовалась.

– Теперь вы их делаете очень часто. Они у вас очень вкусные и мне каждый раз от них очень тепло на душе. – Коди слегка смутился от таких слов, но они были чистой правдой. Каждый такой пирог возвращал его во времена, когда всё было хорошо.

– Я знаю. Я храню все твои утренние записки. Они напоминают мне о временах, когда вся семья была в сборе. Мои дети писали мне такие же приятные слова. Мой сын писал. Он у торговца работал, всему обучен был. Заботливый такой был. Даже слишком, наверное. Иногда приходилось напоминать ему о самом себе. Он ведь так и не женился. Всё время на нас тратил. Иногда мне кажется, что ты на него похож. Не жалеешь себя совсем.

– У меня есть миссия и большой долг перед двумя людьми. Я должен его искупить. Только потом мне можно будет подумать о чём-то ещё.

– Неправильно, Коди, так нельзя. Быть ответственным за свои долги, это хорошо, но лишать себя всего остального… Нельзя забывать о самом себе. Если ты хочешь вспомнить чувства, что забыл, ты нужен себе и тебе нужны другие люди. Тебе нужно быть рядом с ними, проводить время с ними. Радоваться, грустить, ругаться, и праздновать всё вместе, только так ты поймёшь ответ на свой вопрос. Нельзя потерять того, чего нет. Ты говоришь, что потерял чувства, а может ты просто ни разу по-настоящему не захотел их приобрести? Время беспощадно, Коди, так что не стоит откладывать свою жизнь на потом. Поверь мне. Этого потом может просто не оказаться.

– Спасибо вам большое. Я… запомню.

Дата: 19-ое число месяца Элбис, 1054 год от основания Эделики.

Очередной, уже ставший рутиной, поход в подземелье подходил концу. В сумке ещё час назад набралось достаточно артефактов, чтобы можно было выходить наружу, но парень хотел исследовать комнату до конца. Два месяца понадобилось «Молодому Волку», чтобы проверить все помещения тайника, случайно обнаруженного им во время боя. Оставалось всего две небольшие кучи и возвращаться сюда ради них Коди не хотел, а потому продолжал работу.

– Интендант будет недоволен. Опять придётся выслушивать от него лекцию об опасностях озверения.

«Волки» не должны таскать с собой больше полутора килограммов проклятого эйкория за раз. И эта цифра появилась не просто так. Множество авантюристов ценой своей жизни доказали, что бывает, если нарушать подобные ограничения. Озверение коварно. На первой, ещё обратимой стадии, проклятие сводит человека с ума, лишая его контроля над самим собой.

Выжившие, кого успели спасти от второй стадии, говорят следующее: «Плёнка, как будто покрывается шипами и все они разом впиваются в твоё тело. Эта боль ужасна. Она вытесняет абсолютно все мысли, и ты готов на всё, лишь бы избавиться от неё. В начале ещё как-то можно собой управлять, не поддаться агонии и не начать убивать и резать всё, что перед тобой, но чем дальше, тем меньше тело слушается, а каждое движение причиняет всё больше боли, до тех пор, пока ты полностью не упадёшь в бездну агонии и безумия.»

Полная потеря контроля над телом. На этой стадии человек становится простым наблюдателем, испытывая невероятные муки. Зачастую, он даже теряет возможность кричать. Всё его тело сводит судорогами, а любые попытки поговорить с «озверевшим» обречены на провал.

Вторая стадия практически необратима. Только на первых этапах есть шанс достучаться до разрушаемого сознания «озверевшего», но прежним он уже никогда не будет. Частичная потеря памяти, угнетение интеллекта и сильные повреждения по всему телу. «Вернувшийся» на всю жизнь остаётся инвалидом, а его разум откатывается в развитии до уровня малолетнего ребёнка, зачастую не способного даже на элементарные бытовые действия. Что испытывает жертва на завершающем этапе никто не знает. Судороги прекращаются, а «озверевший» полностью успокаивается. Со стороны может показаться, что жертва проклятия погибла, но это не так. Тело начинает стремительно меняться.

«Вернувшиеся» говорят, что в этот момент боль уходит, пропадает ощущение шипов и плёнки, а вокруг становится невообразимо холодно. Но самое страшное в другом: если попытаться двигаться, всё тело пронизывает невероятным жаром и болью, словно раскалённый прут втыкают в ногу до самой головы и вытаскивают обратно. Жертву на этой стадии уже нельзя двигать, это сведёт её с ума и утопит в агонии за считанные секунды. Если вы не успели вынести «озверевшего» из зоны проклятия до этой стадии, он обречён.

Третья стадия – озверевший монстр. Предполагается, что в этот момент «озверевший» получает порцию боли достаточную, чтобы его сознание окончательно пришло в упадок. Он теряет память, самосознание, забывает своё имя, семью и кем был до озверения. В редких случаях остаются обрывочные воспоминания о месте, где озверевший жил, или о ближайших родственниках, но это не спасёт их от нападения. Теперь он просто зверь на поводу у своих инстинктов, с мышечной памятью от приобретённых навыков, и с невероятной мощью пропитанных проклятием мышц. Всё его тело сильно укрепляется, включая кости и кожу. Единственное, что можно сделать с озверевшим на этой стадии - это убить и прекратить его страдания.

Коди знал все эти рассказы на зубок. Более того, он один из немногих кто воочию видел первую и вторую стадию озверения и достоверно знал насколько это страшное зрелище. Вот только Коди так же знал, что ничего из этого ему не грозит. На верхних этажах Еврантира слишком слабое проклятие. Даже плёнка проклятия ощущается парнем гораздо слабее, чем другими авантюристами его ранга. Для Коди всё это не больше, чем надоедливая паутина, которую невозможно снять, и только на эйкорийском этаже он чувствует то, что на самом деле должен ощущать авантюрист его ранга: словно он под водой, но воды вокруг нет. Но даже там, давление было похоже на то, которое ощущает человек лёжа в полной ванной. Можно сказать, что проклятие совсем не давит на Коди.

Опасным давлением среди авантюристов считается уровень сопоставимый с тем, каким он бывает от воды на глубине свыше тридцати метров. Правило на этот счёт было однозначно: «Чувствуете что-то подобное, бегите!» Эти ощущения настолько похожи, что ныряние на тридцатиметровую глубину является одним из официальных подготовительных этапов для всех Исследователей. Во время тренировок Эргенд так же заставлял парня нырять и запоминать это ощущение.

Проверив и просеяв последнюю кучу грязи, Коди встал со своей маленькой табуретки и потянулся, чтобы размять затёкшую спину.

– Закончил. Наконец-то снова смогу побродить по подземелью. Почему нас вообще называют исследователями, если я только и делаю, что копаюсь в грязи, словно шахтёр?

Ворча себе под нос, Коди складывал в рюкзак все инструменты. Больше они тут не понадобятся. Разве что табуретка так и останется памятником его работы. Парень прекрасно знал, почему его зовут исследователем: за навыки. Дойти до этой комнаты на сорок первом этаже, без существенных боевых навыков и мощного магического потенциала практически невозможно. Если человек может тут выживать, он действительно силён и в этом нет никаких сомнений.

Коди в последний раз осмотрел тускло освещённую световым шаром комнату и почувствовал слабенький укол ностальгии.

– А ведь я даже успел к тебе привыкнуть. Сколько же времени я тут провёл.

Слегка усмехнувшись, парень развернулся и направился по знакомым коридорам на выход. Деактивировав световой шарик на входе на сороковой этаж, Коди медленно шёл по тропинке «Сада Хаоса», наслаждаясь невероятной палитрой разнообразных цветов. Казалось этот лес каждый раз выглядит по-разному, увлекая парня всё новыми невероятными узорами.