Сян-лин сразу спохватилась. Она смущенно улыбнулась и ответила:

– Простите, госпожа, у меня сорвалось случайно.

– Пустяки, зачем ты придаешь значение таким мелочам, – улыбнулась Цзинь-гуй. – Но я все же думаю, что слово «сян» – «ароматный» – в твоем имени следовало бы чем-нибудь заменить. Ты не возражаешь?

– Конечно, госпожа! – воскликнула Сян-лин. – Отныне я целиком принадлежу вам, и если вы хотите изменить мое имя, воля ваша. Я согласна на любое, какое вы мне дадите.

– Пусть это и так, но я опасаюсь, что ваша барышня будет недовольна! – возразила Цзинь-гуй.

– Вы не знаете, при каких обстоятельствах я получила это имя, – сказала Сян-лин. – Когда меня купили, я прислуживала матушке Бао-чай, и барышня дала мне это имя. А потом я стала прислуживать господину Сюэ Паню и к барышне больше никакого отношения не имею. Сейчас, когда в дом пришли вы, барышни совершенно не касается, как вы измените мое имя. Барышня все понимает, разве она станет из-за этого сердиться?

– Ну если так, то я заменю слово «сян» на «цю» – «осенний», – заявила Цзинь-гуй. – Водяной орех пышно разрастается и цветет осенью, поэтому «цю» будет здесь более уместным, чем «сян».

– Как вам угодно, госпожа, – улыбаясь, произнесла Сян-лин.

Таким образом, с этих пор девушку стали звать Цю-лин. Бао-чай действительно не стала принимать такую перемену близко к сердцу.

Сюэ Пань был ненасытен: «Захватив Лун, он зарился на Шу». Женившись на Цзинь-гуй, он тут же стал заглядываться на ее служанку Бао-чань, исключительно красивую, грациозную девушку, казавшуюся ему милой и скромной. Он часто звал девушку, требуя то чаю, то воды. Делал он все это исключительно для того, чтобы иметь возможность лишний раз перекинуться с нею словечком.

Хотя Бао-чань была опытной девушкой и прекрасно понимала намерения Сюэ Паня, все же она побаивалась Цзинь-гуй и не осмеливалась поступать слишком опрометчиво, чтобы не навлечь на себя ее недовольство. Цзинь-гуй, со своей стороны, тоже понимала замысел своего мужа и думала:

«Прежде всего нужно прижать к стенке Сян-лин, но у меня до сих пор не было зацепки. Сейчас, когда мужу приглянулась Бао-чань, нужно сделать все, чтобы он взял ее себе. Это постепенно отдалит его от Сян-лин. Бао-чань можно не опасаться, она моя служанка, а что касается Сян-лин, то я приберу ее к рукам, как только муж перестанет обращать на нее внимание».

Составив такой план, она стала ждать удобного момента для его осуществления.

Однажды вечером, изрядно подвыпив, Сюэ Пань приказал Бао-чань подать ему чашку чаю. Принимая чай, он ущипнул девушку за руку. Бао-чань быстро отдернула руку, сделав вид, что очень обижена, а чашка упала на пол и разбилась. Чтобы как-нибудь оправдаться, Сюэ Пань заявил, что она плохо держала чашку.

– Это вы плохо брали ее, – возразила Бао-чань.

– Не считайте меня дурой! – вмешалась с усмешкой Цзинь-гуй. – Думаете, я не понимаю, что между вами происходит?

Сюэ Пань опустил голову и беззвучно засмеялся. Бао-чань покраснела и вышла. Вскоре наступило время ложиться спать. Цзинь-гуй нарочно прогнала Сюэ Паня в другую комнату.

– Иди, а то как бы тебе не заболеть от неудовлетворенной страсти! – сказала она.

Сюэ Пань в ответ только засмеялся.

– Если ты что-либо хочешь, говори прямо, но не пытайся делать украдкой! – предупредила она.

Находясь под хмельком, Сюэ Пань потерял всякий стыд; он опустился на колени на край кровати, привлек к себе Цзинь-гуй и сказал ей:

– Дорогая моя! Если ты подаришь мне Бао-чань, я готов сделать для тебя все, что захочешь! Я достану тебе даже мозг живого человека!

– О чем тут говорить, – засмеялась Цзинь-гуй. – Если тебе кто-нибудь нравится, можешь открыто брать себе в наложницы, тебя никто не осудит. А мне ничего не нужно!

Обрадованный Сюэ Пань стал без конца благодарить жену. В эту ночь он не жалел сил, стараясь угодить ей, но его поведение не было искренним. На следующий день он не выходил из дому, болтал и дурачился с Цзинь-гуй и Бао-чань, и так как его никто не сдерживал, он еще больше осмелел.

В полдень Цзинь-гуй вдруг заявила, что ей нужно куда-то пойти, и оставила Сюэ Паня наедине с Бао-чань. Сюэ Пань начал заигрывать с девушкой. Бао-чань, прекрасно понимавшая все происходящее, для приличия поломалась, но потом уступила. Этого только и дожидалась Цзинь-гуй! Как только Сюэ Пань собирался «войти в порт» и находился в предельно возбужденном состоянии, она позвала девочку-служанку Сяо-шэ.

Надо сказать, что эта девочка с раннего детства служила в семье Ся. Еще в детстве она лишилась родителей, и с тех пор ее звали Сяо-шэ – Покинутая малютка. До сих пор ей поручали только черную работу.

Сейчас, когда у Цзинь-гуй зародился коварный план, она позвала девочку и приказала ей:

– Скажи Цю-лин, чтобы она зашла в мою комнату и взяла там мой платок. Только не говори, что это я приказала.

Сяо-шэ поспешила выполнить ее приказание. Она нашла Цю-лин и сказала ей:

– Барышня Цю-лин, госпожа забыла у себя в комнате платок. Может быть, вы его принесете?

От глаз Цю-лин не укрылось, что в последнее время Цзинь-гуй при всяком удобном случае придиралась к ней. Цю-лин старалась изо всех сил, чтобы вернуть ее расположение. Услышав слова Сяо-шэ, она тут же поспешила за платком. Ей и в голову не могло прийти, что Сюэ Пань нежится с Бао-чань. Едва войдя в комнату, девушка густо покраснела и хотела скрыться, но была замечена. Сюэ Пань, считая, что он действует с разрешения Цзинь-гуй и что бояться ему некого, даже не запер дверь; и когда появилась Цю-лин, не обратил на нее внимания. Зато Бао-чань, которая была заносчивой и кичилась своей репутацией, при появлении девушки не знала, куда деваться от стыда. Она с силой оттолкнула от себя Сюэ Паня, вскочила и бросилась вон из комнаты, крича, что Сюэ Пань собирался ее изнасиловать.

Сюэ Пань и так еле уговорил Бао-чань исполнить его желание, и когда она убежала, он набросился на Цю-лин.

– Дохлая девка! – закричал он. – Чего тебя принесло в такой момент?

Понимая, что дело может плохо для нее кончиться, Цю-лин убежала. Сюэ Пань отправился искать Бао-чань, но той уже и след простыл. Тогда весь его гнев обрушился на Цю-лин.

Вечером после ужина он еще подвыпил и вздумал купаться. Но вода оказалась слишком горячей, и Сюэ Паню показалось, что Цю-лин нарочно хочет его ошпарить. За это он дал девушке два пинка ногой.

Цю-лин никогда не испытывала подобного обращения и растерялась. Затаив в себе обиду, она молчала.

Между тем Цзинь-гуй успела сообщить Бао-чань, что сегодня ночью она разрешает Сюэ Паню спать в ее комнате, а Цю-лин позвала на ночь к себе. Цю-лин не хотелось идти к ней. Тогда Цзинь-гуй разгневалась, стала обвинять девушку, будто она брезгует ею, ленится прислуживать по ночам, хочет жить в праздности и довольстве.

– Твой невежественный «господин» бросается на каждую девчонку, которую видит! – бранилась она. – Почему он отнял у меня служанку, а тебя не пускает ко мне? Видимо, он хочет довести меня до смерти!

Сюэ Пань, слыша ее слова, испугался, как бы она не помешала ему в его намерениях в отношении Бао-чань.

– Ты что, забыла, кто ты такая! – обрушился он на Цю-лин. – Если не пойдешь, куда тебе приказывают, изобью!

Цю-лин вынуждена была собрать свою постель и отправиться в комнату Цзинь-гуй. Та приказала ей постелить на полу, и Цю-лин не посмела возразить.

Но как только Цю-лин уснула, Цзинь-гуй разбудила ее и велела налить чаю, а затем потребовала растирать ей ноги. Так повторялось семь-восемь раз за ночь, и Цю-лин ни на мгновение не могла уснуть.

Что же касается Сюэ Паня, то, завладев Бао-чань, он словно обрел жемчужину и больше ничем не интересовался.

Выражая свое негодование, Цзинь-гуй ворчала:

– Погоди, понаслаждайся несколько дней, а потом я с тобой разделаюсь! Уж тогда не обижайся!

В то же время она строила планы, как бы извести Цю-лин…

Прошло около половины месяца. Цзинь-гуй неожиданно притворилась больной и заявила, что у нее болит сердце и она не может двигать ни руками, ни ногами. Лечение не давало никаких результатов. Все в доме поговаривали, что она заболела потому, что ее рассердила Цю-лин.