– Все напрасно, – вздохнул Цзя Чжэн. – Я видел сына собственными глазами, это не было наваждением, а в словах песни, которую я слышал, скрыта великая тайна. Когда Бао-юй родился, во рту у него нашли яшму, и я сразу сказал, что это не к добру. Я заботливо растил Бао-юя лишь потому, что его любила старая госпожа! Что касается хэшана, то я видел его уже три раза: в первый раз он приходил рассказать о достоинствах яшмы, потом, когда Бао-юй заболел, он прочел над его яшмой молитву и мальчик поправился, и в третий раз хэшан явился и принес яшму. Он сидел в зале, и не успел я оглянуться, как он исчез. Меня это очень удивило, и я подумал, что у Бао-юя необыкновенная судьба, если такие праведники, как даос и хэшан, покровительствуют ему. Но мне и в голову не приходило, что он – бессмертный, сошедший в наш мир, и в течение девятнадцати лет вводил в заблуждение старую госпожу! Теперь мне все понятно!
Цзя Чжэн умолк, и из глаз его полились слезы.
– Если второй господин Бао-юй действительно святой, сошедший в мир смертных, зачем ему было сдавать экзамен на цзюйжэня? – возразили ему. – И почему он ушел лишь после того, как сдал экзамен?
– Что вы понимаете?! – вскричал Цзя Чжэн. – Ведь он сродни владыкам созвездий на небесах, отшельникам и святым старцам, скрывающимся в горах и пещерах! Он никогда серьезно не занимался. Но стоило ему чуть-чуть постараться, как для него не было ничего невозможного. Да и характером он совершенно не походил на других.
Цзя Чжэн тяжело вздохнул. Слуги завели разговор о Цзя Лане, который тоже сдал экзамены, и этим немного отвлекли Цзя Чжэна от мрачных мыслей.
Цзя Чжэн снова принялся писать письмо домой. Он описал свою встречу с Бао-юем и наказывал домашним не беспокоиться. Закончив письмо, он приказал слуге доставить его поскорее, а сам следом за ним продолжал путь.
Но об этом мы рассказывать не будем.
Надо сказать, что, как только тетушка Сюэ узнала об амнистии, она приказала Сюэ Кэ взять в долг денег, затем выбрала счастливый день и отправила Сюэ Кэ за Сюэ Панем. В ведомстве наказаний деньги приняли, издали соответствующее распоряжение, и Сюэ Паня отпустили на свободу.
О том, как встретились Сюэ Пань с матерью и сестрой, нечего и говорить! Разумеется, при этом было высказано немало всяких слов, и радостных и горестных.
– Если ко мне возвратятся прежние пороки, пусть подвергнут меня самой жестокой казни, пусть разрежут на куски! – торжественно заявил Сюэ Пань.
Тетушка Сюэ торопливо зажала ему рот рукой, опасаясь, как бы он своими словами не накликал на себя несчастья.
– Достаточно, если ты так решил! – испуганно сказала она. – Зачем еще говорить всякие глупости? Сян-лин немало пришлось терпеть из-за тебя, и раз уж Цзинь-гуй покончила с собой, пусть эта несчастная девушка станет твоей женой. Я думаю, как бы мы ни были бедны, прокормить ее сумеем! А?
Сюэ Пань кивнул, выражая согласие.
– Вот это правильно, – одобрила Бао-чай и поглядела на Сян-лин, которая вся так и вспыхнула. – Будешь прислуживать старшему господину, как прислуживала мне. Что тебя так смутило?
С этих пор все в доме стали именовать Сян-лин старшей госпожой и беспрекословно ей повиновались.
Сюэ Пань заявил, что хочет пойти в семью Цзя и поблагодарить за помощь, которую ему оказывали. Тетушка Сюэ и Бао-чай отправились вместе с ним. Сюэ Пань всем поклонился, а затем завязался непринужденный разговор.
В это время прибыл слуга Цзя Чжэна. Он передал письмо госпоже Ван и сказал:
– Господин приедет на днях.
Госпожа Ван приказала Цзя Ланю вслух прочесть письмо. Как только Цзя Лань дочитал до того места, где Цзя Чжэн описывал свою встречу с Бао-юем, послышались рыдания, а госпожа Ван, Бао-чай и Си-жэнь плакали больше всех.
Когда Цзя Лань стал читать строки, где Цзя Чжэн просил не беспокоиться о Бао-юе, так как он считал, что Бао-юй – это небожитель, воплотившийся в теле простого смертного, все стали утешать госпожу Ван:
– Если бы он стал чиновником да совершил преступление, разорилась бы вся семья! Пусть лучше из нашего дома выйдет один небожитель, ведь это показывает, что он явился в нашу семью благодаря вашим добродетелям. Извините за то, что мы вспоминаем об этом, госпожа, но когда-то господин Цзя Цзин из восточного дворца занимался самоусовершенствованием и, несмотря на то что затратил на это почти десять лет, не смог стать бессмертным. Стать же бодисатвой еще труднее! Если вы подумаете об этом, госпожа, ваша душа сразу успокоится!
Госпожа Ван с рыданиями говорила тетушке Сюэ:
– Бао-юй покинул меня, и я не ропщу на него! Но мне жаль его жену! Ведь они поженились недавно, как он мог оказаться таким черствым?!
Тетушка Сюэ расстроилась, а Бао-чай горько заплакала.
Тогда госпожа Ван сказала:
– Мне всегда приходилось тревожиться за сына, и лишь после того как он женился, выдержал экзамены и мы узнали, что его жена беременна, я немного успокоилась. Не ожидала я от него такого поступка! Если б я знала раньше, что он уйдет из дому, я не позволила бы ему жениться, чтобы не губить девушку!
– Видимо, так предопределила судьба, – заметила тетушка Сюэ. – О чем здесь говорить? Счастье еще, если дочка родит внука, который сделает карьеру и сможет служить опорой для семьи. Поглядите на Ли Вань! Ее сын уже выдержал экзамен на цзюйжэня, в будущем году получит степень цзиньши и станет чиновником. Для Ли Вань теперь наступят дни радости, и все это лишь благодаря ее достоинствам. Ведь вы же, сестра, знаете Бао-чай: она не легкомысленна. Так что не убивайтесь!
Убежденная разумными доводами тетушки Сюэ, госпожа Ван про себя подумала:
«Бао-чай была скромной, тихой девочкой, больше всего любила простоту и покой. Как ей не повезло! Видимо, все мы действительно рождаемся с предопределенной судьбой! Хотя Бао-чай тяжело, она держится твердо и даже утешает меня. Поистине, такие люди встречаются редко. Не предполагала я, что Бао-юю не дано ни крупинки счастья в нашем людском мире!..»
Затем госпожа Ван задумалась над судьбой Си-жэнь:
«Если бы дело касалось другой служанки, все было бы просто: взрослую можно было бы выдать замуж, малую – сделать служанкой Бао-чай. И только с Си-жэнь я не знаю, как поступить».
В это время в комнате было много людей, и госпожа Ван не могла высказать тревоживших ее дум. Она дожидалась вечера, намереваясь посоветоваться с тетушкой Сюэ наедине.
В тот день тетушка Сюэ решила не возвращаться домой, так как боялась, что Бао-чай, оставшись одна, будет плакать, и поэтому осталась с дочерью, чтобы утешать ее.
Бао-чай была умна и, думая о том, что случилось, рассуждала так: «Бао-юй был странным с самого рождения – так предопределила судьба в одной из его прежних жизней. Плакать и горевать бесполезно».
Она поделилась своими соображениями с матерью. Тетушка Сюэ неожиданно для себя почувствовала успокоение в душе и, придя к госпоже Ван, рассказала ей о том, что говорила Бао-чай.
Госпожа Ван только кивнула и со вздохом промолвила:
– Если бы у меня не было добродетелей, мне бы не попалась такая замечательная невестка!
Госпожа Ван снова расстроилась, и тетушке Сюэ пришлось ее утешать. После этого тетушка Сюэ сказала:
– Я замечаю, что Си-жэнь страшно похудела, тоскуя о Бао-юе. Если бы она была его законной женой, ей следовало бы оставаться вдовой, но для наложницы это не обязательно. К тому же, хотя Си-жэнь считалась наложницей Бао-юя, об этом не было объявлено открыто!
– Я как раз о ней думала и хотела посоветоваться с вами, – произнесла госпожа Ван. – Домой она уехать не захочет, еще, пожалуй, покончит с собой! Оставить ее здесь тоже нельзя – муж не разрешит! Просто не знаю, что делать.
– Я тоже думаю, что ваш муж не захочет ее здесь держать, – согласилась с ней тетушка Сюэ. – Да и он не знает, какое положение занимала Си-жэнь, и считает ее простой служанкой. Разве у него есть основания оставлять ее здесь? Придется вам, сестра, вызвать ее родных, приказать, чтобы они выбрали ей жениха, и дать ей побольше приданого. Си-жэнь молода, характер у нее покладистый, служила она вам неплохо, и если вы поступите так, никто вас не упрекнет, что вы ее не отблагодарили. Я могу поговорить с Си-жэнь и убедить ее не упрямиться. Пока не будем говорить ей, что мы собираемся вызвать ее родных. Когда они найдут кого-нибудь, мы разузнаем, кто он, как живет, и лишь после этого выдадим ее замуж!
